Сущность и значение Церкви
Глава 1
Воинствующая Церковь
Тело Его, которое есть Церковь.
Кол. 1, 24
Чтобы… ты знал, как должно поступать в доме Божием, который есть Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины.
1Тим 3, 15
Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец.
Народная мудрость
Церковь не в бревнах, а в ребрах.
Арх. Иннокентий Херсонский
Как бы буря ни шумела,
Ни глумилась над тобой,
Прямодушно, твердо, смело
Верен Церкви будь Святой.
В мутных волнах – быстротечность.
Злая смерть на дне пучин.
Только в Церкви светит вечность
И Христос всегда Один.
А. С.
Рыба не может жить без воды, животное – без воздуха, растение – без почвы. Также хри
стианин не может оставаться духовно живым вне Церкви. Но что такое Церковь?
Ап. Павел называет ее «Телом Христовым, полнотой Наполняющего все во всем», а также «домом Божиим», т. е. вместилищем Духа Божия (Еф. 1, 23; 1Тим. 3,15). А о. Валентин Свенцицкий дает ей такое определение:
«Церковь – это благодатное, сверхъестественное, на основе Голгофской жертвы Самим Богом установленное на земле единство свыше рожденных людей, составляющих таинственное Тело Христово, напоенное Духом Святым и имеющее главою своею Самого Господа Иисуса Христа».
А вот определение Церкви, данное С. Ф.:
«Церковь – это продолжение в истории воплощения Иисуса Христа, Его дела на земле по преображению человека, по озарению его небесным светом, это святыня Божия в людях. Бога можно принять абстрактно, в плане отвлеченного и ни к чему, в общем, не обязывающего деизма, но Церковь абстрактно и при этом искренно принять нельзя. Ее надо реально найти на земле, ее надо ощутить, как ощущают живое тело. Ее надо увидеть в людях… Надо найти людей, которые были бы «малою Церковью"… Люди, которых хоть в малой степени, но совершенно реально коснулось преображение души, это повторение Христовой святости, – доказывают существование Церкви».
Как говорит старец Силуан:
«Великая разница между самым простым человеком, познавшим Бога Духом Святым, и человеком, хотя бы и очень великим, но не познавшим благодати Святого Духа».
Поэтому надо различать видимую, как бы официальную Церковь, в которой объединяются все называющие себя христианами, и истинную, мистическую Церковь, в которую включаются Богом лишь живые, духоносные члены Церкви (очевидно, всех степеней осияния Духом Святым, начиная от только что возрожденных в Духе – «младенцев во Христе»).
Ап. Павел в своем определении указал и основные назначения Церкви. Она есть «столп», т. е. опора, среда для христиан, и она есть «утверждение истины», т. е. она обладает критерием для истины и является ее хранительницей.
Итак, христианин не может жить вне Церкви, или, как говорят св. отцы, «без Церкви нет спасения».
Эта истина часто не понимается или даже не признается многими из тех, кто считает себя верующими и христианами. «Бог (или Христос) в моем сердце – вот все, что мне нужно», – говорят некоторые из числа верующих и не считают нужным для себя ни участие в Таинствах Церкви, ни посещения храмов. Такие фактически находятся вне Церкви.
В Церкви – тот, кто всей душой, всем сердцем живет в ней и через нее, через многие ее источники получает дары Божьей благодати. Здесь опасно пользоваться одним из того, что дает Церковь, и отвергать и пренебрегать другим.
Это будет то же, что питать организм не всеми теми составляющими пищи, которые необходимы для его жизни и роста (белки, жиры, углеводы, соли, целый ряд витаминов).
Если исключить из питания какие-либо необходимые для организма вещества, то организм захиреет, заболеет, а может быть, и умрет (как, например, от цинги без витамина С).
Так же и в духовной жизни. Церковь так устроена Господом, что дает все необходимое для спасения души и достижения Царства Небесного. Нельзя пренебрегать ни одним из видов благодати, даруемой через Церковь.
Вот важнейшие из них.
Только в Церкви мы приобщаемся к животворящим Таинствам – крещения (зарождение духа), покаяния-исповеди (очищение души), Святого Причастия (жизни в Господе) и другим.
Только в Церкви мы находим себе духовных руководителей – старцев, духовных отцов, наставников и учителей, без которых христианин неизбежно обречен на самоволие, самочиние, самообольщение, иногда впадает в «прелесть» и находится в состоянии духовного невежества. Через преемников апостолов – епископов – Господь дает пастырям Церкви в Таинстве священства великую благодать совершать Таинства, поучать, наставлять, вразумлять, утешать и дерзновенно молиться за порученных им духовных овец Его стада – христиан.
Как пишет старец Силуан:
«Пастыри Церкви носят в себе столь великую благодать, что если бы люди могли видеть славу этой благодати, то весь мир удивился бы ей, но Господь скрыл ее, чтобы служители Его не возгордились, но спаслись во смирении».
Духовные отцы продолжают руководить своими духовными детьми даже и после смерти тела, являясь им наяву и во сне (см., например, об этом «Откровенные рассказы странника», ч. 1, и воспоминания о старце Захарии из Троице-Сергиевой Лавры).
Только в духовной литературе Церкви христианин находит полноту и глубину понимания Священного Писания. Без руководства Церкви (св. отцов) невозможно достигнуть правильного постижения основ вероучения – догматики, христианской этики и непрелестной мистики.
Здесь, в Церкви, собран весь многовековой мировой опыт тех, кто шел за Христом и был за свои подвиги ради Христа одарен различными дарами Духа Святого.
Как пишет схиархимандрит Софроний:
«Ведение пути к вечной Божественной жизни всегда было в Церкви, и действием Духа Святого передается оно через толщу веков из поколения в поколение».
«Отсюда, – как пишет А. С. Хомяков, – только Церкви святой и бессмертной, живому ковчегу Духа Божия, носящему в себе Христа, своего Спасителя и Владыку, только ей одной, связанной с Ним внутренним и тесным единением, которого ни мысль человеческая не в силах постигнуть, ни слово человеческое не в силах выразить, дано право и дана власть созерцать небесное величие и проникать в его тайны…
Почему отвергнуты в Православной Церкви еретические соборы, не представлявшие никаких наружных отличий от Соборов Вселенских?
Потому единственно, что их решения не были признаны за голос Церкви всем церковным народом, тем народом и в той среде, где в вопросах веры нет различия между учеными и невеждою, церковником и мирянином, мужчиною и женщиной, государем и подданным, рабовладельцем и рабом; где, когда это нужно по усмотрению Божию, отрок получает дар видения, младенцу дается слово премудрости, ересь ученого епископа опровергается безграмотным пастухом, дабы все были едины в свободном единстве живой веры, которое есть проявление Духа Божия. Таков догмат, лежащий в глубине идеи церковного Собора».
Одно из назначений человека на земле – славить и прославлять Бога, своего Небесного Отца. Это прославление выражается в наиболее величественных формах богослужения Церкви. Поэтому тот христианин, который не хочет принимать в них участия, теряет очень много.
В Церкви мы находим полноту и взаимного молитвенного общения, и взаимной молитвенной опоры. Здесь все молятся за каждого и каждый должен молиться за всех. Это дает полноту молитвенного ограждения и необычайную силу молитвам.
Как пишет прп. Варсонофий Великий:
«Великая сила восходит из места, где произносятся Богу за всех вас молитвы истинных рабов Божиих».
Поэтому, если нужна для христианина его личная отдельная молитва, то еще в большей степени важно его участие в общей церковной молитве.
Господь сказал: «Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 19). Как мы знаем из Деяний апостольских, сила общей церковной молитвы первой Иерусалимской Церкви была такова, что, «по молитве их, поколебалось место, где они были собраны, и исполнились все Духа Святаго» (Деян. 4, 31).
И когда была большая нужда или несчастье, Церковь всегда прибегала к общей церковной молитве как особо действенной. Так, например, во времена патриарха Прокла силою общей церковной молитвы – пением «Святый Боже, Святый Крепкий…» – было предотвращено бедствие, грозившее Константинополю.
Особенно важна для нас молитва духовных христиан, угодивших Богу. Ап. Иаков пишет: «Много может усиленная молитва праведного» (Иак. 5, 16). Впрочем, это не исключает, конечно, необходимости и личной молитвы христианина, которая как бы усиливается во много раз, если за него одновременно молится и праведник. Участвуя в церковном богослужении, мы приобщаемся через него к годовому богослужебному кругу, заключающему в себе переживание всех важнейших событий из жизни Христа и Вселенской Церкви.
Прежде всего это относится к совершению Божественной литургии, таинственно приобщающей нас к величайшему Таинству пресуществления хлеба и вина в Божественное Тело и Кровь Христову.
Все присутствующие на литургии объединяются с апостолами, когда на великой Тайной вечере впервые ученики Христа вкусили Животворящее Тело и Кровь Господню.
Св. Иоанн Златоуст называет литургию «чудным и великим даром», а блаженный Августин восклицает, обращаясь к Господу: «Твою любовь Ты исчерпал до конца в Божественной литургии».
Как пишет еп. Серафим (Звездинский):
«При литургии с трепетом предстоят пред святым престолом сонмы ангелов, закрывая лица свои, и в славословии прославляют великую Тайну, совершающуюся здесь… Через литургию освящаются не только присутствующие на ней, но и все окрестности и вся природа».
В церковных богослужениях имеет место и воспоминание святых торжествующей Церкви, и воспроизведение накопленной веками сокровищницы молитвословий.
Старец Зосима из Троице-Сергиевой Лавры так говорил о церковном богослужении: «Красота христианского богослужения и глубина – выше ангельской, это связь земли с небом. Это хор ангелов и людей, стремящихся к соединению своих сердец с Богом и воли своей с волей Божией».
Через Церковь, ее молитвы и ее Таинства благодать Господня просвещает каждого христианина и освящает и его, и всю его жизнь, и все, с чем он соприкасается в жизни. Как пишет иеромонах Киприан («Крины молитвенные»):
«От рождения человека… и до последнего погребального напутствия вся жизнь, со всеми «мелочами» и заботами, освящена молитвой; соприкосновение человека с природой всегда благословлено Церковью. На Преображение благословляются гроздие и начатки овощей; в пасхальную ночь по всей Руси церковные дворы уставлены горящими свечками и совершается благословение мяса, яиц, сыра и «огустевшего молока». Читаются молитвы над солью, над гумном, над сеянием. Освящаются рыбацкие мрежи, освящается новый колодезь, новый дом, молитвой очищается вода, вино, елей в случае их осквернения. На день Св. Богоявления освящается вещество водное. На каждой праздничной вечерне совершается торжественное освящение хлебов… Испрашивается у Господа умножение плодородия, благословение земных плодов… И Сам Господь Спаситель, призываемый в молитве, невидимо Своей десницей благословляет с высоты алтарной апсиды предложенные плоды, как некогда благословил хлеб среди тысяч голодных людей в пустынных местах на зеленеющей траве Галилеи».
Как пишет о. Павел Флоренский:
«В Церкви все – чудо: и Таинство – чудо, и водосвятный молебен – чудо, и каждая икона – чудо, и каждое песнопение не что иное, как чудо. Да, все чудо в Церкви, ибо все, что ни есть в ее жизни, – благодатно, а благодать Божия и есть то единственное, что достойно имени чуда».
Христианин изнемог бы от постоянного покаяния и поста. Также ему неполезна (пока он еще в теле – на земле) постоянная радость. Святая Церковь своим богослужебным кругом учит нас распределять наше время между периодами и днями покаяния (поста) и периодами и днями духовного веселия и радости – праздниками.
Она дает нам исключительные по глубине и красоте образцы покаянных молитвословий («Се Жених грядет в полунощи…», «Чертог Твой вижу, Спасе мой…»). Она вводит нас еще на земле в радости Небесного Царства в своих песнопениях Пасхи и других праздников.
Через богослужение мы еще здесь, на земле, входим в тот круг интересов и событий, которыми всецело и ничем не отвлекаясь будем жить после смерти тела. Здесь мы как бы приучаемся дышать тем воздухом, которым будем дышать там.
Церковь является вместе с тем хранилищем Предания, соблюдать которое также необходимо христианину, по заповеди апостольской: «Стойте и держите предания» (2Фес. 2, 15). И вне Предания не может быть правильного понимания истины.
Огонь загорается от другого огня; так правильность в постижении истины передается от каждого живого (Духом) члена Церкви к его преемникам через личный пример и личное общение.
По существу, мы, вероятно, более учимся истине и пониманию Святого Писания не из текста последнего, а из примера жизни тех, кто в своем лице воплотил истину в жизни. Без такой живой проповеди и свидетельства сердцу человеческому трудно (а может быть, и нельзя) постичь истину.
Как пишет Н.:
«Церковное христианство образует такое совершенное содружество, в котором пример духовно преуспевающего брата так озаряет жизнь других, как благоговением проникнутая книга. Прежде чем возрастет и окрепнет собственный духовный опыт и станет ясной прямая дорога к Богу, начинающий сознавать себя христианином живет чужим дружеским опытом, рассуждая про себя так: «Я без всякого сомнения знаю, что это – чистейшей души искреннейший и праведнейший человек и ему открыто действие благодати Божией, истина веры, сила Таинств». И вот первоначально духовная жизнь одному человеку открывается через другого».
«Вы – свет мира» (Мф. 5, 14), – говорил Господь Своим ученикам и, очевидно, через них всем их преемникам. А апостол Павел добавляет к этому, что Христос – «благоухание познания о Себе распространяет нами во всяком месте» (2Кор. 2, 14).
Вот почему также вне Церкви не может быть глубокого и правильного постижения Священного Писания и пути ко Христу.
Как пишет В. С. Соловьев:
«Вселенская истина, навеки данная Церкви, а во времени постоянно определяемая для всех через авторитет духовной власти, – нравственно обязательна для всякого отдельного ума. Добровольно подчиняясь Вселенской Церкви, отдельный человек восполняет и исцеляет свою ограниченность полнотой и целостью воплощенного богочеловечества».
Наряду с Преданием апостолы велят соблюдать нам и все церковные правила и обычаи. Ап. Павел пишет: «А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божии» (1Кор. 11, 16). Поэтому христианин должен соблюдать и все постановления и обряды Церкви. В Церкви мы находим во всей полноте возможность развития христианской деятельности и прежде всего исполнения заповеди взаимной любви и взаимного служения.
Ап. Павел пишет также: «Мы члены друг другу» (Еф. 4, 25), – и поэтому наша обязанность – «заботиться друг о друге» (1Кор. 12, 25) и жить той общей жизнью, когда «страдает ли один член, страдают с ним все члены» (1Кор. 12, 26).
Церковь, по указанию Самого Господа, является вместе с тем и верховным судьей во всех недоразумениях христиан между собою. Господь говорит, что в том случае, если брат не слушает «двух или трех свидетелей», то «скажи Церкви» (Мф. 18, 15–17).
Наконец, только в составе Церкви находятся те очистившие себя покаянием праведники, молитвами которых держится и существует мир и отвращается зло. Вот как пишет про это схиархимандрит Софроний:
«Дерзновенные молитвенники за мир этой своей именно дерзновенной молитвой должны сначала очистить свою душу, побеждая и преодолевая зло в самих себе. Каждая такая победа наносит великое поражение космическому злу, так что результат этой победы благотворно отражается на судьбах всего сотворенного. Силы космического зла, побеждаемые даже в отдельных человеческих ипостасях, терпят величайшее поражение. Мир стоит молитвой праведников, ибо этой молитве их научает и дает ее им Сам Вседержитель. Здесь – в молитве за мир, за всех людей, – и находит свое крайнее выражение исполняющая души праведников Божественная любовь».
О необходимости восприятия христианином всей полноты церковной жизни так пишет о. Александр Ельчанинов:
«Большинство неразрешимых жизненных противоречий, несчастий, внутренних затруднений, о которых слышишь на исповеди, происходит оттого, что люди живут вне Церкви, а искать разрешений своих трудностей приходят в Церковь. Ни решимости переменить свою жизнь, ни даже мысли нет у них об этом; поэтому Церковь и бессильна им помочь. Войдите в Церковь, примите весь чин церковной жизни – и тогда трудности разрешатся сами собой».
Приложения к главе 1-й
Глубокую характеристику значения Церкви для христианина дает о. Валентин Свенцицкий в своем труде «Диалоги» в главе «О Церкви». Ниже приводится выдержка оттуда.
«Ощущать Церковь – это значит испытывать то блаженство, которое открыто нам в обетовании, но которое начинается здесь.
И как бы ни страшило тебя сознание содеянных тобой прегрешений, как бы ни была преступна и грязна твоя жизнь, каким бы окаянным ни сознавал ты себя перед Богом, сознание, что и ты причащаешься Единого Хлеба, что и ты своей верой, покаянием, молитвой, каждою живою частью своего сердца и неугасшей искрой своей совести, каждым незаглохшим в тебе добрым движением души – по величайшему к тебе милосердию Божию составляешь частицу таинственного светлого Тела Христова, – наполняет тебя всегда чувством благоговейного восторга и радостного умиления.
В тебе всегда, где-то в самой глубине сердца трепетно ощущается чувство надежды, что и тебя простил за все Господь и дает тебе быть хотя бы последнею частицей прославленной Церкви. Какие бы скорби ни посещали тебя, – ты всегда чувствуешь себя победителем, ибо ты всегда переживаешь ту победу и славу Церкви Христовой, которая обещана и как бы видится очами веры.
В мире ты не одинокий странник. Ты всегда ощущаешь ту полноту любви, которая тебя объемлет, соединяет с собой и не дает тебе оторваться и окончательно упасть в окружающий смрад мирской жизни. Ты дерзаешь молиться о всем мире, а не только о себе, потому что ты молишься в Церкви и ты не столько просишь, сколько славословишь Господа, потому что твои личные нужды кажутся тебе ничтожными перед этой радостью и общим торжеством.
По-иному видишь ты и самый вещественный мир, ибо и его нетленная основа, как новое небо, новая земля, Объемлется Святой Церковью.
Чувствовать Церковь – значит чувствовать полноту жизни, покой от созерцания истины, радость от надежды спасения и постоянное все освящающее, все очищающее действие Божественной любви. Войди в Церковь с открытым сердцем и, если Господу угодно, все это будет тебе дано.
Сделаться верующим человеком и остаться вне Церкви – это все равно, что испытать жажду, видеть перед собой прозрачный сосуд с чистой водой и не захотеть поднять руку, чтобы взять его и поднести к своим губам».
Митрополит Вениамин (Федченков)
И еще есть одно следствие при участии христианина в полноте церковной жизни: это сохранение твердой и действенной веры христианской.
Будучи еще семинаристом, митрополит Вениамин (Федченков) спросил о. Иоанна Сергиева: «Батюшка, скажите, пожалуйста, откуда у вас такая пламенная вера?»
Несколько помолчав, великий старец ответил твердо и уверенно: «Я жил в Церкви».
На дальнейший вопрос семинариста о. Иоанн так пояснил свой ответ: «Я служил литургии, молился в храме, любил читать в Церкви каноны святым и богослужебные Минеи».
И он читал их с великим дерзновением и часто со слезами.
Тот же митрополит Вениамин свидетельствовал о себе, что, несмотря на окружавшие их, семинаристов, соблазны от атеистов, они сохранили веру, и объяснял это так:
«Я был в Церкви, я ходил к обедне, я отстаивал службы, и это какими-то дивными путями держало в нас веру… Какими? Мы никогда не задумывались над этим… А между тем именно это самое «хождение» крепче всего питало нас…
И совершенно потому верно и глубоко устанавливалась вера в Церковь. Она есть наша Мать Духовная… Не родители, не школа, не проповеди, даже не божественные книги учили нас, а именно Церковь Божия – Мать наша, всем своим премудрым строем и бытом.
Сюда входило незаметно и учение: всякий знал основы веры… и что хорошо или худо. Достоевский удивляется: как глубоко в русском сознании было понятие греха и святости.
Помню, и англичане, приезжавшие в Россию, в Московской Троицкой Лавре спрашивали у профессоров академии: «Откуда русские, большею частью безграмотные, знают Православие?» И получали ответ: «Из Церкви…» И это верно.
Церковь – мать-воспитательница: не только духовно-благодатно, через Таинства, но даже и душевно (психологически) – через весь свой богослужебно-просветительный строй. И понятно, что уходящие из Церкви постепенно теряют все: и веру, и дух».
Страдания и болезни Воинствующей Церкви
В мире будете иметь скорбь.
Ин. 16, 33
Как Тело Христово воинствующая Церковь должна на земле страдать, как страдал на земле Сам Христос.
Как несущая мир и проповедь о любви к врагам Церковь, по словам схиархимандрита Софрония, «становится посреди всех враждующих сил, и тот гнев, которым полны эти враждующие между собой силы, встречая Церковь на своем пути, естественно обрушивается на нее.
Но Церковь, осуществляя дело Христово на земле, т. е. спасение всего мира, сознательно принимает на себя тяготу общего гнева, подобно тому, как Христос взял на себя грехи мира.
Если Христос в этом мире греха был гоним и должен был пострадать, то истинная Церковь Христова тоже неизбежно будет гонима и будет страдать. Это духовный закон жизни во Христе, о котором говорил и Сам Господь, и апостолы. Божественный же Павел категорически выразил его такими словами: «Все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (2Тим. 3, 12).
У воинствующей Церкви, как и у всякой земной организации, конечно, можно увидеть и многие ее недостатки: недостойных и подверженных тем или иным страстям и пристрастиям пастырей, из числа верующих христиан – черствых сердцем и ханжей, немилосердных к ближним и при наличии материального достатка; выполняющих внешние обряды Церкви, но лишенных Христовой любви, гордых, тщеславных, сварливых, с дурным характером и т. д.
Да – это так, и все это, однако, неизбежно, и Господь предупреждал об этом. Он говорил: «Не всякий говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное» (Мф. 7, 21). И в Его притче о разных рыбах, захваченных неводом (символ воинствующей Церкви) лишь часть рыб была выбрана (в Царство Небесное), а остальные были выброшены вон (Мф. 13, 47–50). Весь неверующий мир (по существу языческий) можно сравнить с мертвой природой (почва земли), а воинствующую Христову Церковь – с растущим на ней садом. В первой нет жизни, нет возрастания и изменения своей сущности; во второй – сад находится в процессе постоянного изменения, возрастания, цветения и, наконец, плодоношения.
Однако в этом саду есть и мертвые и гибнущие деревья, и сломанные ветки, и гниющие плоды, и дички с непригодными плодами.
Вместе с тем тут идет непрерывная борьба с вредителями – насекомыми, грибками, плесенью, паразитными растениями и т. п. Но вся эта картина частичной гибели, разрушения и омертвления живого разве говорит о ненужности или порочности сада? Несмотря на все отрицательное, в нем и только в нем зреют плоды и будет собран урожай, которого чужда мертвая природа.
Учитывая наличие в Христовом саду – в винограднике (Ин. 15, 1–2) – мертвых, неплодоносящих деревьев и виноградных лоз, христианину надо уметь разбираться в вопросах, что является в этом саду живым и что – мертвым и сгнившим деревом.
Вместе с тем следует предупредить, что решение этого вопроса часто будет совсем не легко: вспомним времена арианства, когда из числа верховных иерархов Церкви лишь один св. Афанасий Александрийский не принял лжеучения Ария.
Как пишет схиархимандрит Софроний:
«Истинная Церковь всегда хранит учение Христа неповрежденным, но не все, считающие себя членами Церкви и даже говорящие от имени ее, разумеют его… В силу этого эмпирически данное бытие Церкви всегда представляет смешение истины, выявляемой святостью жизни, с не-истиной, приносимой грехами немощных членов ее, не исключая и отдельных представителей священной иерархии. Это обстоятельство весьма усложняет вопрос различения истинной Церкви от лжецерквей, которые также могут указывать на свою историческую преемственность от апостольских времен, которые тоже проповедуют догматическое учение, почерпнутое из Священного Писания, но с привнесением того, что чуждо Божественной истине и Божией воле. Источником привнесенных повреждений и извращений является греховная воля человеческая или демоническая, которая часто не может быть не только логически доказана другим, но даже и уяснена для самого себя».
Как на выход из этого затруднения схиархимандрит Софроний указывает на единственный достоверный критерий, почерпнутый им из поучений старца Силуана, – на наличие выполнения важнейшей и вместе с тем, может быть, и труднейшей заповеди Христа: «Любите врагов ваших» (Мф. 5, 44).
Схиархимандрит Софроний пишет:
«Весь мир ищет критерий истины даже до сего дня. Верующий таковым признает Церковь, ибо она «столп и утверждение истины" (1Тим. 3, 15) всилу бытийной связи ее с Главою – Христом, мистическим Телом Которого она является в силу непрестанного пребывания в Ней и действия Духа Святого, по обетованию Божию. Но в историческом опыте обнаружилась недостаточная ясность такого указания, потому что Церковью называют себя не только Единая истинная, но и все лжецеркви, и нет внешнего признака, бесспорно отличающего истинную Церковь от лжецерквей. Указываемый же старцем критерий можно назвать универсальным, потому что каждому дает возможность через подлежащую контролю нашего сознания духовную жизнь в ее психическом выявлении не только определить свое духовное место, т. е. познать правду или неправду своего индивидуального пути перед Богом, но и отличить учение истинной Церкви от всего того, что привносится в него чуждого и извращенного».
Что же касается недостоинства священнослужителей, совершающих в Церкви Таинства, то нужно уметь (как пишет Н.) «отделять форму от сущности и постигать силу и могущество Таинства в самом себе. Недостойный священник вредит лишь самому себе. Люди же, в простоте сердца ищущие его благословения и идущие к нему на исповедь, получают по вере своей непосредственно все от Самого Бога через Таинство священства, врученное пастырям.
Духовное благополучие этих верующих не зависит от недостатков лиц, не умеющих носить и уважать свой священный сан.
Чего бы стоила религия, как могла бы она существовать на протяжении веков, если бы ее таинственная сила и могущество были в зависимости от совершенства или несовершенства приставленных к ней слуг?
Им дана власть быть лишь свидетелями, проводниками или охранителями этой величайшей святыни, ведать ее формальной, чисто внешней стороной, но самая сила ее – таинственная, всегда живая, от глаз людей скрытая – открывается людям лишь по мере их духовного роста, духовно-умственного развития».
Пусть же недостоинство некоторых пастырей и номинальных (не истинных) христиан в Церкви Христовой не смущает никого. Жизнь Христова процветает лишь здесь и только здесь, а Церковь Христова боролась, борется и будет бороться со злом и вне, и внутри себя и имеет непреложное обетование от Христа, что «врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18).
Веротерпимость
Старец о. Алексий Зосимовский говорит так о способности к вере:
«Нельзя никого судить за то, что он не может верить в Бога, так как и это бывает зачастую промыслительно. Христос может сделать чудо мгновенно. Он может в один миг сделать из гонителя ревнителя».
Вот один из примеров терпимости в этом отношении, который показал прп. Макарий Великий.
Он шел по дороге со своим учеником. Последний шел много впереди преподобного. Повстречав языческого жреца, несшего бревно, ученик оскорбил его. Жрец избил ученика.
После этого жрец встретил преподобного Макария. Последний сердечно обратился к нему со словами: «Привет тебе, трудолюбец». Подобное отношение великого христианина, известного жрецу, произвело на последнего такое впечатление, что он пал перед старцем и стал затем христианином.
Веротерпимость и любовь к истинным христианам из инославных вероисповеданий не должна, однако, закрывать глаза наши на заблуждения в неправославных конфессиях.
Так, высоко оценивая величие и святость ряда святых из Католической церкви, архиепископ Лука указывает на большие отступления от истины Христовой учений иноверцев. В одной из своих проповедей архиеп. Лука говорит:
«Древнейшую догматическую правду, установленную святыми апостолами и семью Вселенскими Соборами, и все Таинства должны мы свято чтить. А этого не видим мы не только в Евангельской Церкви и во множестве лютеранских сект, но и в Римско-католической церкви, установившей новые, совершенно неприемлемые для нас догматы о главенстве папы даже над Вселенским Собором и о непогрешимости его».
А о том, как далеко в сторону рационализма зашло современное лютеранство, так говорит крупный лютеранский богослов Делич:
«Две основные школы современного протестантизма – положительная и философско-критическая – стоят друг против друга, как два противоположных полюса. В своем понимании сущности религии и богословия они расходятся диаметрально, и разделяющая их пропасть с каждым годом становится все шире и глубже, так что никакое посредство между ними невозможно… Среди протестантских общин и сект есть и тяжелые еретики, отрицающие троичность Бога и Таинства».
Еще более ярко указывал на отступление от истины католиков и протестантов А. С. Хомяков. Он писал:
В католичестве «государство от мира сего заняло место христианской Церкви. Единый, живой закон единения в Боге вытеснен был частными законами, носящими на себе отпечаток утилитаризма и юридических отношений. Рационализм развивался в форме властительных определений; он изобрел чистилище, чтобы объяснить молитвы за усопших; установил между Богом и человеком баланс обязанностей и заслуг, начал прикидывать на весы грехи и молитвы, проступки и искупительные подвиги; завел переводы с одного человека на другого, узаконив обмены мнимых заслуг; словом, он перенес в святилище веры полный механизм банкирского дома. Единовременно Церковь-государство вводила государственный язык – язык латинский; потом она привлекла к своему суду дела мирские; затем взялась за оружие и стала снаряжать сперва нестройные полчища крестоносцев, впоследствии постоянные армии – рыцарские ордена – и, наконец, когда меч был вырван из ее рук, она выдвинула в строй вышколенную дружину иезуитов. Отыскивая источник протестантского рационализма, я нахожу его переряженным в форму римского рационализма».
Насколько противоположно Православие католичеству и протестантству, видно из дневника о. Александра Ельчанинова:
«Все яснее становится мне, что Православие – это стихия абсолютной свободы. Боязнь уставов, правил, боязнь как-то ограничить себя, отвращение к пропаганде, насилию, хотя бы чисто идейному или психическому, боязнь убеждать; верь только в самую наличность религиозной жизни – все остальное придет само».
Глава 4
Через ближних – наше спасение
Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.
Мф. 25, 40
От ближнего зависят наша жизнь и смерть.
Прп. Антоний Великий
Наша жизнь необычайно тесно связана с жизнью наших близких. Как пишет о. Иоанн С:
«Наши душевные расположения, даже не выражаемые внешними знаками, сильно действуют на душевное расположение других. Я сержусь или имею неблагоприятные мысли о другом, и он чувствует это и равным образом начинает иметь неблагоприятные мысли обо мне. Есть какое-то средство сообщения наших душ между собою кроме телесных чувств».
Отсюда всякая наша духовная болезнь неизбежно вызывает страдание и у близких к нам. И если мы мрачно настроены, раздражены, унылы, то этим настроением мы заражаем и других.
Как пишет игумения Арсения:
«Греховность наша отзывается и на других, на всем мире. Мы не даем нашим близким того, чего они вправе требовать или ожидать от нас. Ни любви, все носящей, все терпящей, всем жертвующей, ни силы опытного слова, ни примера терпения и благой деятельности – ничего мы не даем им».
Итак, наши грехи и упадок духа ведут к тому же и у наших близких. И наоборот – наша бодрость, жизнерадостность, крепость духа и радость ободряют, укрепляют и радуют близких. Отсюда – наше духовное здоровье нужно не только ради нас самих, но и ради всех, нас окружающих.
Как пишет Московский митрополит Филарет:
«Поистине благо человеку, когда Господь Иисус Христос есть его сердце и его жизнь, – и не только ему, но через него – и приближающимся к нему».
Так подвиги благочестия, спасая самого христианина, влияют и на судьбу его ближних в вечности.
Ангел так говорил Корнилию, римскому сотнику, которого молитвы и милостыня «пришли на память пред Богом» через слова ап. Петра: «спасешься ты и весь дом твой» (Деян. 10; 4, 6).
Преподобный Серафим говорил сестре праведницы Марии Мелюковой (схимонахини Марфы, скончавшейся 19-ти лет от роду): «Душа ее в Царствии Небесном близ Святой Троицы у Престола Божия, и весь род ваш по ней спасен будет».
И те, кто все силы прилагает к своему духовному выздоровлению (т. е. стяжанию Духа Святого Божия) и об этом заботятся более всего на свете, не суть «эгоисты», как часто их называют.
Пусть они не задаются высокими социальными задачами: устроением мира на «идеальных» (обычно субъективно понимаемых) основах, – они, и именно они, являются «солью земли», факторами духовного прогресса для окружающих. «Стяжите себе дух мирен и около вас спасутся тысячи», – говорил преподобный Серафим.
Спасутся, потому что будут тянуться к ним, видя в них «дух мирен» и духовный свет. Спасутся, потому что будут сами одухотворяться их любовью, верой и горением духа. Спасутся, потому что через них будут приобщаться к тому просвещающему и согревающему огню, про который сказал Господь: «Огонь пришел Я низвести на землю» (Лк. 12, 49). Вместе с тем надо нам всегда помнить, что в каждом из ближних мы должны видеть брата Самого Господа, Который сказал: «Так, как вы сделали это одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25, 40).
Поясняя эти слова, схиархимандрит Софроний пишет:
«Каждый человек есть непреходящая вечная ценность, большая, чем весь прочий мир, и дорог перед Богом каждый, единый из малых сих. Показателем достигнутой степени самопознания вернее всего является для человека его отношение к ближнему (т. е. степенью его любви и служения ближнему). Если человек в брате своем видит присутствие Духа Святого, то это значит, что и сам он имеет большую благодать».
Поэтому еп. Игнатий (Брянчанинов) говорит:
«Всякий православный христианин, если захочет перейти от нерадивой жизни к жизни внимательной, если захочет заняться своим спасением, должен прежде всего обратить внимание на отношение свое к ближним».
По словам прп. Исаака Сириянина, «блаженный Антоний Великий никогда не решался сделать что-либо более полезное для себя, чем для ближнего, в том уповании, что выгода его ближнего – наилучшее для него делание».
Итак, христианину нужна крайняя внимательность к своему отношению к ближним, и в этом у него не может быть чего-либо «малого». Здесь все «великое». Здесь «верный в малом» «над многим будет поставлен» (Мф. 25, 21).
Здесь дело идет прежде всего об исполнении самой основной из всех заповедей – заповеди о любви, на которой «утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22, 40), которая есть «совокупность совершенства» (Кол. 3, 14). И поэтому всякий грех и проступок против любви есть тягчайший грех. Мы склонны не придавать особенного значения при взаимоотношениях с ближними обидным для них словам, уколам их самолюбия, упрекам, осуждению их, раздражению на них, черствости, сухости, безразличию и невниманию к ним. Так ли все это незначительно?
Прп. Серафим как-то заставил двух монахинь внести на колокольню: одну – тяжелый камень, а другую – грудку мелких, но по одному камешку. Первая, хотя и с трудом, но выполнила свое послушание. Вторая призналась, что ее послушание ей не под силу.
«Так вот и грехи наши, – пояснил им преподобный, – при одном, хотя бы и тяжелом грехе мы еще имеем силу, чтобы покаяться, но если грешим непрерывно, хотя бы и малыми грехами, – у нас нет уже возможности к покаянию».
Наше отношение к ближним, если оно не основано на любви и снисхождении к ним, смирении перед ними, не основано на мире и кротости, составляет ту груду мелких камней, которая отягчает грехом нашу душу, лишает нас пребывания с нами Духа Святого Божия и затворяет двери к «Царству Божию внутри нас» (Лк. 17,21).
Вместе с тем нам всегда надо помнить закон, что расположение к нам ближних всецело зависит от нас самих: при любви и хорошем расположении нашего сердца к ближнему таково же будет отношение ближнего к нам (см. ответ 653 прп. Варсонофия Великого).
Как пишет прп. Исаак Сириянин:
«Кто при памятовании о Боге чтит всякого человека, тот по мановению Божию втайне обретает себе помощь у всякого человека».
Как говорит старец схимонах Силуан:
«Брат наш есть наша жизнь».
А один автор дает такую глубокую характеристику зависимости от ближнего нашего спасения и получения нами Божественной благодати:
«Воспринимать ближнего в самоотверженную любовь сердца – милование ближнего, принятие близкого участия в его жизни, всяческая поддержка ближнего материально и духовно – начинает составлять насущную потребность души. Опознание ближнего внутренне как одинакового с собою участника вечных благ, как собрата, которому нужна братская помощь, как члена Церкви, где каждый спасается в единении к взаимной поддержке друг друга, – становится существенным элементом нового благодатного устроения».
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Чем больше человек будет, забывая себя и свое, отдавать свое сердце Богу, делу и людям, тем будет ему становиться легче, пока он не достигнет мира, тишины и радости – удела простых и смиренных душ».
«Вместе с тем, – добавляет о. Александр, – нельзя врачевать чужие души, не изменив себя, приводить в порядок чужое хозяйство с хаосом в собственной душе, нести мир другим, не имея это в себе».
Наша помощь людям заключается часто не в системе обдуманных действий на их душу, а в невидимом и неведомом для нас действии наших духовных даров на них. Когда Антоний Великий спросил своего молчаливого посетителя: «Почему ты ничего меня не спросишь:», тот сказал: «Мне достаточно смотреть на тебя, святой отец».
Как говорит архиеп. Арсений (Чудовской):
«Общение с добрыми людьми – близость духовной красоты – передает нам возвышенное, доброе, святое настроение».
А архиепископ Иоанн пишет:
«Люди очень нужны друг другу. Нужны они друг другу общностью природы своей, которая есть любовь, и различием даров своих призваны ко взаимному восполнению».
Будем же бояться того нашего состояния, когда, по словам философа В. Эрна, «Божьего в людях мы почти не видим и бессмертного существа их не чувствуем. Мы живем с человеком долгие годы, но ни разу лик его не просияет для нас вечностью».
Приложение к главе 4-й
Как говорит старец схимонах Силуан:
«Часто за одно приветствие душа чувствует в себе благую перемену, и напротив, за один косой взгляд теряются благодать и любовь Божия».
Хорошим доказательством этого положения является рассказ одной почтенной монахини из времен своего детства.
«Мой отец часто читал нам Библию, и я с детства хорошо знала ее и старалась исполнять в жизни, что слышала. В нашей деревне жил кузнец с большой черной бородой. Мы, дети, не любили его и иногда дразнили. Вот однажды услышала я от отца чтение Первого послания ап. Иоанна: «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца» (1Ин. 3, 15). Вспомнила я кузнеца и ужаснулась. Ведь я его не люблю – значит, я человекоубийца. Всех я люблю в деревне, а его не люблю. Как мне быть? Начала я думать об этом. И пришла мне в голову мысль: не буду его дразнить, а буду ему низко кланяться и здороваться с ним. С тех пор изменила я к нему внешнее отношение. Встречу его, низко поклонюсь, назову его по имени и отчеству и ласково посмотрю на него. Заметил это кузнец и говорит моим родителям: «Какая у вас девочка-то хорошая». А мне радостно стало. Пропала к нему вся неприязнь, и я с легким сердцем и искренним чувством стала приветствовать его. Заметили это и другие ребята и стали делать, как я. И вместо врагов – озорства и брани – стали все ребята Друзьями кузнецу, и он стал к ним ласков и приветлив. Так вот внешний мой поклон внес в наши отношения мир и любовь»
Основы отношения к окружающим
Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою.
Мф. 20, 26
Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте.
Рим. 12, 10
Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими.
Рим. 12, 15
Будьте для всех солнышками.
Старец Алексий М.
Жить – не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать и всем – мое почтение. Старец Амвросий Оптинский
Всех людей, с которыми мы встречаемся в жизни, можно подразделить на несколько групп.
Всего более зависит наша жизнь от тех из наших близких, с которыми мы находимся под одной кровлей, и от тех, с которыми мы постоянно общаемся.
По Промыслу Божьему мы сведены в жизнь с ними и через них мы имеем возможность более всего приобрести «прибыли» для Царства Небесного на выданные нам Господом таланты силы и времени.
Здесь в качестве общего и первого правила надо поставить себе евангельскую заповедь быть всем слугою (Мф. 20, 26).
«Человек только тогда и обретает мир о Господе, если отдает себя на служение ближним», – говорил старец о. Алексий Зосимовский.
Служение ближним может совершаться, как уже указывалось выше, в заботах о теле и в заботах о душе ближнего.
Не все христиане в силах духовно помогать ближним, просвещать их истиною, приводить к вере, укреплять ее, наставлять, вразумлять, учить, ободрять, успокаивать, вселять духовную радость и т. п. Это преимущественно задачи старцев, пастырей, духовных наставников и духовно зрелых христиан.
Вместе с тем выполнение этой задачи несравнимо выше, чем задачи только питать, согревать и одевать тело страждущих. Поэтому те христиане, которые могут помогать ближним духовно, не должны пренебрегать этим и по силам оказывать необходимую помощь малодушным, смущенным, огорченным, заблуждающимся и слабым в вере, надежде и уповании.
Однако полнота награды бывает от Господа и за служение нуждам тела ближнего – за дела милосердия по отношению к голодным, холодным, нагим и т. п. (Мф. 25, 35–36).
Общим же правилом по отношению к ближним будет – служить им с любовью во всем, на что только хватит у христианина возможности, сил и умения.
К ближним надо быть всегда предупредительным, служить в большом и услуживать в мелочах, быть внимательным к их нуждам, желаниям, вкусам, склонностям и интересам, терпеливым к их слабостям и недостаткам, кротким и смиренным в обращении. Любовь к ним должна проявляться в неизменно нежном, ласковом и заботливом с ними обращении. «Успокоить ближнего есть добродетель, и притом великая», – пишут старцы прпп. Варсонофий Великий и Иоанн.
Старец о. Алексий М. так говорил об отношениях с окружающими:
Наставляя так своих духовных детей об отношении к ближнему, сам о. Алексий подавал в этом яркий пример. Всех приходящих к нему он принимал с такой любовью, что каждый думал, что батюшка любит его больше всех.
О том же пишет о. Иоанн С:
«Береги всемерно свое сердце, или искренность сердечную, способность сочувствия ближним и в их радостях и скорбях, и как яда смертельного беги холодности и равнодушия к разным бедам, напастям, болезням, нуждам людским; ибо в сочувствии, особенно деятельном, вырабатывается любовь и доброта христианина… Оставляй долги должникам своим с радостью, как радуется добрый сын тому, что имеет случай исполнить волю любимого отца своего. Кто раздражается на другого из-за чего-либо вещественного, тот ставит этот вещественный предмет выше брата. Но что выше человека? На земле – ничего!»
О забвении себя ради ближнего так говорил и архиеп. Варлаам (Ряшенцев):
«О себе, о своем счастье даже забудь, как заповедал Господь, а ищи пользы и блага других, во имя Божие, и будешь согрет, как небесным солнцем, Божественной любовию».
Вот основные законы общежития, отклонение от которых есть нарушение заповеди о любви.
Поэтому суровость, недружелюбие, нелюдимость, жестокость есть духовные пороки сердца, которые надо лечить.
По этому вопросу ап. Павел пишет такое указание римлянам: «Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью, в почтительности друг друга предупреждайте; в усердии не ослабевайте» (Рим. 12, 10). Пример такой почтительности дал старец иеросхимонах Алексий из Зосимовой пустыни. Его посетила одна молоденькая девушка. Старец предложил ей сесть в кресло. Та отказалась из чувства почтительности к старцу. Тот снова предложил. Девушка снова отказалась.
В третий раз предложил старец кресло, но девушка села у ног его и сказала, что ей пристойнее так сделать. Тогда старец сказал ей: «Смотри, Аленушка, когда будет судить нас Господь, я скажу, что я три раза предлагал тебе сесть в кресло».
Он же заповедывал своим духовным детям при встрече со знакомыми всегда кланяться первым, вне зависимости от того, моложе или старше был встречный.
Так боятся нарушить долг взаимной почтительности великие духом христиане.
Еп. Феофан Затворник указывает, что во всех делах, и даже в мелочах, надо бояться в чем-либо затруднять ближних. Так он советует: «Старайся всегда писать разборчиво».
Особенно важно проявлять к ближним приветливость. Как говорит Н.:
«Приветливость – дар Божий в награду за чистоту сердца и любовь к людям, ею обычно отличаются все христианские подвижники. Она также отпечатлевается и в голосе, и во всем внешнем облике человека и неотразимо магически действует на сердца людей. При этом качестве понятна неотразимая влиятельность и обязательность всех его наставлений, которые он произносит, когда есть к тому повод».
Интересен урок, данный прп. Серафимом одной из первоначальных дивеевских сестер – Ксении Васильевне (Дивеевская летопись, стр. 267). Последняя рассказывает:
«Бывало, придешь это к батюшке, а я, знаешь, всегда этакая суровая, серьезная была… а он уставится на меня да и скажет: «Что это, матушка, к кому это ты пришла-то?» «К вам, батюшка», – отвечаю. «Ко мне, – скажет он, – да и стоишь, как чужая, ко мне-то, к отцу-то, что ты, что ты, матушка?» – «Да как же, батюшка? – бывало, скажу я. – Как же?» – «А ты приди, да обними, да поцелуй меня, да не один, а десять раз поцелуй-то, матушка», – ответит он. Бывало, и скажешь: «Ах, как же это, батюшка, разве я смею?» «Да как же не смеешь-то, ведь не к чужому, ко мне пришла, радость моя, этак к родному не ходят, да где бы это ни было, да при ком бы ни было, хотя бы тысяча тут была, должна прийти и поцеловать, а то стоишь, как чужая"".
Эти слова могли бы соблазнять, если бы они были произнесены не глубоким старцем и великим святым.
При этом надо вспомнить и повеление ап. Павла христианам Римской и Коринфской церквей: «Приветствуйте друг друга святым целованием» (Рим. 16, 1–16; Кор. 16, 20).
Вместе с тем в отношении с ближними св. отцы предлагают нам также воздерживаться от «свободного обращения», понимая под этим некоторую степень дерзости и недостаточного уважения.
Ни в коем случае не разрешают св. отцы касаться фамильярно чужого тела. Каждый человек есть образ Божий, и поэтому к каждому человеку, кто бы он ни был, у христианина должно быть благоговейное, почтительное и осторожное отношение.
Прп. Варсонофий Великий давал такую заповедь своим ученикам:
«Приобрети твердость, и она удалит от тебя свободу в обращении с ближними, причину всех зол в человеке (Отв. 255). Обучи глаза твои не смотреть ни на кого слишком пристально – и не наполнишь сердца твоего дерзостью, которая губит все духовные плоды».
Высоко ценит и щедро награждает Господь духовные подвиги отрекшихся от мира, живущих в затворах, пустынях и уединении. Но не то спрашивает Господь у тех, кто живет в миру и постоянном общении с ближними. Здесь Господь ценит прежде всего взаимную любовь, мир и согласие во взаимоотношениях.
Интересен в этом отношении один из рассказов из жизни прп. Макария Египетского. Великому святому был однажды голос: «Макарий, ты не достиг еще такого совершенства в добродетельной жизни, как две женщины, проживающие вместе в ближайшем городе».
Преподобный идет из пустыни в город, находит указанных женщин, говорит им, что ради них он пришел из далекой пустыни, и просит рассказать ему об их добрых делах.
«Мы мирянки – живем со своими мужьями, – отвечали женщины с большим удивлением, – и какие же добродетели ты желаешь найти в нас?»
Но преподобный настаивал, чтобы они рассказали об образе их жизни, и тогда женщины сказали ему:
«Мы жены двух родных братьев, и уже пятнадцать лет живем вместе в одном доме.
За это время мы не сказали друг другу ни одного злобного или дурного слова, никогда не ссорились и жили в мире и согласии между собою.
Недавно мы решили присоединиться к сонму святых дев, служащих Богу, но не могли упросить мужей наших отпустить нас, хотя просили их с большой настойчивостью и слезами. Получив отказ, мы заключили завет с Богом и между собою: не произносить ни одного мирского («праздного») слова до самой смерти нашей».
Из этого рассказа видно, как высоко оценивается Господом совместная жизнь в мире, любви и согласии.
Для тех, кто в силе это делать, повторяем: самым важным делом по отношению к близким является поддержание в них бодрого, радостного настроения, укрепления их мужества и веры.
«Утешайте, укрепляйте и ободряйте всех, кого только можете и чем только можете», – дают такой совет старцы. Здесь позволительны и невинные шутки, и веселые рассказы, и истории с основой нравоучения.
Даже такие великие подвижники, как прп. Антоний Великий, позволяли себе шутить с учениками своими, чтобы спасти их от уныния.
Неизменно бодрым и веселым был всегда старец Амвросий Оптинский, любивший пошутить, говорить в рифму и старавшийся всячески поддерживать веселость и бодрость в своих духовных детях.
Так же поступал и прп. Серафим Саровский. Вот одно из наставлений последнего, преподанное им одной из начальствующих дивеевских сестер. Она рассказывает:
«Вот, бывало, спросит: – Что, матушка, ты с сестрами-то завтракаешь, когда они кушают? – Нет, батюшка, – скажешь. – Что же так, матушка? Нет, ты, радость моя, не хочешь кушать – не кушай, а садись всегда за стол с ними. Они, знаешь, придут усталые, унылые, а как увидят, что ты сама села и ласкова и весела с ними и бодра духом, ну и они приободрятся и возвеселятся и покушают-то более с великою радостью. Ведь веселость не грех, матушка, она отгоняет усталость, а от усталости ведь уныние бывает, и хуже его нет, оно все приводит с собою. Вот и я, как поступил в монастырь-то, матушка, на клиросе тоже был и какой веселый-то был, радость моя, бывало, как ни приду на клирос-то, братья устанут, ну и уныние нападает на них, и поют-то уж не так, а иные и вовсе не придут. Все соберутся, я и веселю их, они и усталости не чувствуют. Ведь дурное что говорить ли, делать ли нехорошо и в храме Божием не подобает, а сказать слово ласковое, приветливое да веселое, чтобы у всех перед лицом Господа дух всегда весел, а не уныл был, – вовсе не грешно, матушка».
«Держись проще и веселее, – советует о. Александр Ельчанинов, – христианин не должен представлять собою какую-то мрачную фигуру, изможденную аскетическим подвигом и служащую живым укором для других людей».
Очевидно, что и наш внутренний «плач» и сокрушение о грехах своих не должны мешать нашему неизменно веселому обращению с близкими.
Об этом так говорят прпп. Варсонофий Великий и Иоанн:
«Радость есть веселость по Богу, которая благопристойно обнаруживается при встрече с другими и в лице, и в слове. Пусть сердце сохраняет плач, лицо же и слово – благоприличную веселость».
Тому же учил своих духовных детей и старец о. Алексий М. Ему был глубоко ненавистен дух уныния, и он завещал быть с ближними со светлой душой, вносить в общество теплоту, бодрость и радость.
Бывает часто в жизни, что нас окружают люди, чуждые нам по духу. Значит ли, что мы должны стараться как-то изолироваться от них, не входить в их интересы, не разделять их скорбей, не служить им в том, в чем это бывает возможно? Конечно, нет. Вот как об этом пишет еп. Михаил Таврический:
«Мы не от мира сего, это, однако, не значит, что мы должны внутренне чуждаться тех людей, с которыми сводит нас действительная жизнь, и мечтать о других существах, которые более подходили бы к нашему идеалу. Да, мы должны быть как можно дальше от всего худого и в нас, и в других. Наш долг – бороться с этим неустанно и беспощадно. Но ведь это худое есть то, что отчуждает людей друг от друга и производит между ними вражду и нестроения. Удаляясь от этого, христианин именно уходит из этого стихийного мира, где люди – взаимные враги, в тот мир, где они могут быть друзьями и братьями. Но этот мир не в мечтательной выси фантазии, а как раз в той же самой среде и в тех же самых людях, среди которых мы живем».
Далее еп. Михаил так формулирует задачу христианина по отношению ко всем его окружающим:
«Преодолевать свой эгоизм в каждый миг нашего общения с людьми, просветлять всю сферу данной нам конкретной жизни, животворить ближних тем дыханием, которое мы сами получаем свыше; передавать им ту радость, ту благодать, которая охватывает нас; открывать в них небо, которое открылось в нас; отдавать им свою жизнь, чтобы она возродилась и зацвела в них».
Простота, добрые правила и привычки в отношении к ближним
Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби.
Мф. 10, 16
Если всегда и во всем будем обвинять себя, то везде найдем покой.
Прп. Пимен Великий
Простота ничего не имеет общего с глупостью или ограниченностью.
Христианам надо быть или простыми мудрецами, или мудрыми простецами. Простота – это безыскусственность, искренность, отсутствие лицемерия в отношении с ближними.
«Я упражняюсь в приобретении простоты сердечной, от которой зависит спасение», – говорил св. Григорий Богослов.
Простой человек всегда приятный – «легкий» для окружающих человек, которого легко понимать. Он говорит бесхитростно, правдиво и не требует напряжения ума у собеседника, чтобы угадывать, что еще невысказанное скрывается за его словами.
Между тем, как обычно с мирскими людьми, мы всегда невольно с большой нагрузкой работаем умом, чтобы подсознательно угадать, что имеет человек в уме и на сердце по отношению к нам и к сказанному в дополнение к тем словам и чувствам, которые он высказал и выказал.
Как говорит старец Парфений Киевский:
«В простых сердцах почивает Дух Святый. Простота внутренняя должна изливаться и на все внешнее наше, – простота во всем: в речах, в наружности. Не представляйся благоговейным, не смотри вниз, не говори притворно тихим голосом, а то, хотя и с добрым намерением сочиняешь наружность свою, благодать отступит от тебя».
Простота – неотъемлемая часть детского характера. А Господь сказал: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18, 3)и «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10, 16).
Поэтому простота есть основная черта характера христианина, проявляемая в отношении с ближними, и есть также следствие со – пребывания с ним Святого Духа.
О значении простоты, искренности и простодушия так пишет пастырь о. Иоанн С:
«Старайся от всего сердца все говорить и делать с людьми искренно и отнюдь не будь с ними двоедушен. Когда будешь прямодушен и доверчив с людьми, тогда Господь подаст тебе прямодушие и искреннюю веру и по отношению к Богу. Того, кто непрямосердечен с людьми, Господь неудобно принимает в молитве, давая ему почувствовать, что он неискренен в отношении к людям, а потому не может быть совершенно искренен и в отношении к Богу, без душевного злострадания».
Простота сердца обычно связана и с отсутствием осуждения ближнего. А соединение этих двух добродетелей с нищетой духа уже ведет ко спасению. Прп. Серафим Саровский так говорил про монаха Павла, жившего рядом с его кельей: «Брат Павел за простоту своего сердца без труда войдет в Царство Божие: он сам никогда никого не судит и не завидует никому, а только знает собственные грехи и свое ничтожество».
При отсутствии простоты часто проявляется подозрительность, не имеющая для себя серьезного основания. Она тем более греховна, что здесь ложь сочетается с недоброжелательностью – с грехом против любви.
Мы строим в нашем воображении разные предположения, приписывая близким злые чувства и намерения, и черним их поэтому в своей душе. А по правде – у нас самих душа бывает в это время черна от вражды к ближнему.
Как осуждение, так и подозрительность являются грехом и пороком.
О подозрительности много раз предупреждал своих духовных детей Московский митрополит Филарет, который писал:
«Лучше избыток доверия, нежели избыток подозрения. Ибо лишнее доверие – моя ошибка, а лишнее подозрение – обида ближнему. Старайтесь намерение и сердце ближнего понимать в хорошую, а не в худую сторону, тогда вы будете безопаснее от вредной погрешности, а он удобнее сделается лучшим».
В наших отношениях с ближними часто возникает опасность недоразумения, пререканий или упреков.
Для таких случаев у аввы Дорофея есть золотое правило: считать во всем виноватым только самого себя и поэтому не осуждать другого, не прекословить, не спорить и даже не оправдываться перед ближним.
Чтобы достичь этого, надо внимательно проанализировать свое предшествующее отношение к ближнему, причем всегда можно найти свою вину: отсутствие любви, невнимательность к ближнему, нетактичность, раздраженный тон разговора, пренебрежение интересами ближнего, ненужное вмешательство в его дела, навязывание своей воли или своих взглядов, неучитывание склонностей, вкусов, привычек и состояния духа ближнего.
Поэтому в таких недоразумениях надо прежде всего смириться самому, признать свою вину и искренно просить у ближнего прощения.
Старец Амвросий Оптинский писал:
«Самооправдание только кажется облегчающим, а на самом деле приносит в душу мрак и смущение».
А прп. Пимен Великий говорил:
«Если всегда и во всем будем обвинять себя, то везде найдем покой».
Нам надо также помнить о примере святителя Тихона. Его ударили по щеке за слово правды, а он сам пал на колени перед обидчиком и просил у него прощения за то, что допустил его до такого греха.
Так можем мы в кротости в самом начале погасить огонь ссоры или недоразумения и сохранить присутствие Духа Святого и у себя, а может быть, и у ближнего.
Вот как характеризует значение правила – всегда винить только себя – рассказ из жизни древних египетских иноков.
Один инок был в обиде на другого. Последний, узнав об этом, пошел помириться с первым, но тот не открыл ему дверей. Второй пошел к одному старцу за советом. Старец отвечал ему: «Посмотри, нет ли причин в сердце твоем? Не признаешь ли себя правым? Не имеешь ли намерения обвинить брата своего, а себя оправдать? По этой причине Бог не коснулся сердца его, и он не отворил тебе дверей. Но то, что скажу тебе – верно: хотя бы он и был виноват перед тобою, положи в сердце твоем, что ты виноват перед ним, и оправдай брата твоего. Тогда Бог вложит в сердце его желание помириться с тобой».
Брат поступил, как научил его старец, и когда вновь постучался в дверь к брату, тот сразу открыл ему, обнял его от души – и между ними водворился мир.
В житейских делах надо выработать в себе такую привычку: ближнего предпочитать всякому делу. Так, например, если мы заняты каким-либо делом и услышим просьбу ближнего помочь ему в чем-либо, то надо тотчас же прервать свое занятие и исполнить просьбу ближнего, чтобы успокоить его.
Хорошей привычкой является привычка во всем, в чем только можно, самим обслуживать себя. В этом случае отпадают наши требования и претензии к услугам ближних и мы не будем им в тягость.
Одним из примеров этого являлся авва Агафон Египетский, который был всегда готов потрудиться для того, чтобы облегчить других. Так, когда надо было переправиться через реку, он первый хватался за весла. Когда какой-нибудь брат приходил к нему, он сам тотчас накрывал на стол, и если кто-нибудь выражал похвалу какому-нибудь предмету, находившемуся в его келье, он подносил гостю этот предмет, заставляя принять его, и всегда стремился отдать то, что у него было, когда он думал, что другие этого желают или в этом нуждаются.
Точно так же не следует обременять просьбой ближних без особой нужды: лучше потерпеть в чем-либо нужду, чем затруднять близких и быть в чем-либо им в тягость.
Святые и подвижники в этих случаях рассуждали так: если что мне нужно (в мелких делах общежития – в отношении пищи, одежды и т. п.), то Господь Сам расположит сердце ближнего предоставить мне необходимое и без моей просьбы.
Один из старцев дал такой пример терпения по отношению к ближнему.
Его послушник по ошибке влил ему в пищу вместо меда испорченное, прогорклое масло. Старец съел пищу, не сказав ни слова.
– Что ты сделал со мной, отче? – воскликнул огорченный послушник, когда заметил свою ошибку.
– Поверь мне, чадо, – кротко ответил старец, – если бы Богу было угодно, то ты бы не ошибся и влил бы мне меда, а не испорченное масло.
Так старец во всем поведении ближнего по отношению к себе видел не волю ближнего или его нерадениеи небрежность, а Промысл Божий, испытующий его веру, смирение и терпение.
Однако простота в обхождении с людьми не исключает необходимости проявлять и здесь рассудительность. Ведь Господь вместе с «простотой» требует от нас и «змеиной» (т. е. наивысшей) мудрости (Мф. 10, 16). И Сам Господь «не вверял Себя» людям – «потому что знал всех» (Ин. 2, 24).
Мы живем в мире, про который евангелист Иоанн говорит, что «весь мир лежит во зле» (1Ин. 5, 19).
Как часто вокруг нас мы замечаем ложь и обман. Поэтому и доверие к людям добродетельным, искренним и простосердечным не исключает большой осторожности в обращении с людьми, преданными миру и злу.
Приложение к главе 6-й. Забудь о себе
Как говорилось уже выше, «забудьте о себе» было заветом о. Алексия М. своим духовным детям по отношению к ближним.
Вот рассказ о нашей повседневной действительности.
«Я жила тогда в одном из уездных городов. Однажды я и моя знакомая монахиня (тайного пострига) шли очень рано утром в храм, где мы предполагали причаститься Святых Таин – Тела и Крови Христовых.
На улицах в это время еще никого не было. Проходя около одного строящегося домика, я заметила, что стена его дымилась. По свежей пакле пробегал огонек.
– Пожар! – воскликнула я. – Дом загорится весь, а от него и соседние дома. Надо потушить начинающийся пожар!
– Если мы этим займемся, – сказала мне моя спутница, – то во что обратятся наши одежды? В грязи к причастию не подойдешь! Да и к литургии опоздаем.
И она решительно пошла далее.
Я же стала бегать по соседним домам, стучать в окна, будить спавших еще жителей, крича: «Тушите пожар!»
Появились люди, принесли в ведрах воды, стали обдирать горевшую паклю и тушить загоревшиеся стены.
Помогая тушить пожар я, конечно, перепачкалась сама и действительно в таком виде в этот день не посмела тогда идти к Причастию».
Этот рассказ нужно дополнить сообщением о том, что конец своей жизни тайная монахиня провела в великих и долгих (около 9 лет) страданиях.
«Торгующие»
Надлежало тебе отдать серебро мое торгующим.
Мф. 25, 27
После группы людей, с которыми мы в жизни постоянно общаемся, второй очень важной для нас группой людей из встречающихся нам в жизни являются «торгующие». Это те, про которых сказал Господь в притче о талантах: «Посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью» (Мф. 25, 27).
Этих «торгующих» усердно искали в жизни св. Филарет Милостивый, св. Иоанн Милостивый – патриарх Константинопольский, доктор Гааз и другие благодетели страждущего человечества.
Это те, кто будет, по слову Христа, на Страшном Суде свидетельствовать о нас, что когда они алкали, то мы дали им есть; жаждали – и мы напоили их, были странниками – и мы приняли их; были наги – и мы одели их; были больными или в темнице – и мы посетили их (Мф. 25, 35–40). Поэтому эта группа ближних очень важна для спасения христианина.
Именно это понятие о ближнем как наиболее нуждающемся в нас вложил Господь в притчу о милосердном самарянине, оказавшем милость пострадавшему от разбойников (Лк. 10, 25–37). Он сказал эту притчу в ответ на вопрос «Кто мой ближний?» и закончил ее словами: «Иди и ты поступай так же».
И если мы мудры, то мы также должны усердно искать их в жизни, чтобы иметь больше возможности послужить им.
Как говорил один пастырь: «Мы должны быть счастливы, когда бедные приходят к нам у нас просить. Если бы они не приходили, то нам пришлось бы их искать, а мы не всегда имеем для этого время».
Недаром св. Филарет Милостивый называл их «господами моими», и в них он видел «Старшего Брата» (Мф. 25, 40) – страждущего Христа. И нам надо помнить, что, давая милостыню бедному, мы даем ее как бы Самому Господу.
При оказании помощи ближним и при исполнении их просьб следует знать указание ап. Павла о необходимости расположения сердца к этим ближним.
Эту мысль он особенно ярко выражает в 13-й главе Первого послания к Коринфянам: «И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1Кор. 13, 3).
Итак, непременным дополнением к нашим дарам должна быть любовь к ближним, иначе мы рискуем тем, что все наши дары не принесут пользы нашей душе и не приблизят нас к дверям Царства Небесного.
Прп. Исаак Сириянин пишет:
«Коли даешь что нуждающемуся, то пусть веселость лица твоего предваряет даяние твое, и добрым словом утешь скорбь его. Когда сделаешь это, тогда твоя веселость в его сознании побеждает твое даяние, т. е. (она) выше удовлетворения потребности тела» (Слово 89).
Поэтому при делах милосердия необходимо соединять помощь с лаской и утешением.
Отец Иоанн С. дает такой совет в этом отношении:
«Сумейте утешением веры обратить ложе печали страдальца-христианина в ложе радости, сумейте сделать его из несчастнейшего, по его мнению, человека – человеком, счастливейшим в мире. Уверьте его, что, будучи «немного наказан», он будет много облагодетельствован, потому что Бог испытал его и нашел его достойным Его (Прем. 3, 5).Тогда вы будете друзьями человечества, ангелами-утешителями, органами Духа Утешителя».
При этом мы не должны страждущих разделять на достойных или не достойных помощи.
Конечно, очень приятно было бы служить людям, обладающим ангельскими добродетелями; но мы на земле, где все – грешники, и не нам судить о достоинствах каждого. Есть мудрая русская поговорка – не сбывай с рук постылого: отберет Бог милого.
Прп. Исаак Сириянин пишет (Слово 56):
«Не отделяй богатого от бедного и не старайся распознать достойного от недостойного; пусть все люди будут для тебя равны для доброго дела… Господь разделял трапезу с мытарями и блудницами и не отлучал от Себя недостойных, чтобы этим способом привлечь в страх Божий и чтобы посредством телесного приблизить к духовному. Поэтому благотворением и честью уравнивай всех людей, будет ли кто иудей, или неверный, или убийца; тем более, что он брат тебе, одной с тобой породы и не с ведением заблудился от истины».
Все ли просьбы ближнего надо исполнять? Выше (см. главу «Рассудительность») уже указывалось, что из общего правила – исполнения всяких просьб ближнего – могут встретиться и исключения.
Однако в ряде случаев не так просто бывает решить вопрос: что вызвало просьбу ближнего – его страсть и духовная слабость или действительная нужда. Далеко не у всех может иметься та рассудительность, которая помогла бы решить вопрос: как лучше помочь ближнему?
В этом случае св. отцы рекомендуют лучше не отказывать никому на просьбу о материальной помощи, чем упустить случай помочь действительно нуждающемуся: кто дает, тому всегда будет духовная польза от его доброты.
Пастырь-ангел говорил Ерму:
«Всем бедным давай в простоте, нимало не сомневаясь, кому даешь. Берущие дадут отчет Богу, почему и на что брали». Поэтому св. отцы говорят: «Подай милостыню, если даже просящий будет сидеть верхом на коне».
У старца Амвросия Оптинского было правило – никому не отказывать в просьбах о материальной помощи. И он продолжал ее оказывать даже и тем лицам, про которых ему говорили, что они просят у него на вино.
Поэтому отказ в просьбе может иметь место лишь при действительной уверенности отказывающего, что он отказом принесет духовную пользу и отказ его продиктован не собственной скупостью, а лишь любовью к ближнему.
Здесь нужно много рассудительности, и если кто боится, что ее у него не хватит, то ему лучше исполнять отеческое правило – никогда не отказывать при просьбах находящимся в нужде, всегда доверяя словам просящих.
Возникает часто и другой вопрос: сколько давать нуждающимся?
Отвечая на такой вопрос, ап. Павел пишет к коринфянам: «Не требуется, чтобы другим было облегчение, а вам тяжесть, но чтобы была равномерность» (2Кор. 8, 13).
«При сем скажу: кто сеет скупо, тот скупо и пожнет, а кто сеет щедро, тот щедро и пожнет. Каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением, ибо доброхотно дающего любит Бог» (2Кор. 9, 6–7).
Итак, апостол не предлагает нам давать через силу, с нуждой для себя, однако говорит, что за щедрость мы будем награждены более.
Надо помнить и еще один совет старцев и исполнять его, когда это будет возможно: давать более того, что у тебя просят.
Странники, посетители и гости
Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам.
Евр. 13, 2
Не забывайте общительности.
Евр. 13, 16
Среди дел «для души» христианину в течение дня часто поручается Господом оказать гостеприимство ближним, а также ищущим помощи, утешения в скорби или совета, т. е. помочь чем-либо «меньшему» из Его братии (Мф. 25, 40).
Несмотря на то, что жизнь ветхозаветных патриархов отдалена от нас несколькими тысячелетиями и протекала в совершенно иных социальных условиях, нам у них можно многому поучиться.
Вот родоначальник израильского народа Авраам – «друг Божий», как называет его ап. Иаков (Иак. 2, 23).
Одной из основных черт характера Авраама является гостеприимство.
Священное Писание так описывает принятие им трех путников (ангелов), идущих в Содом.
Когда Авраам увидел странников, то «побежал навстречу им от входа в шатер и поклонился до земли».
Он просил их посетить его. После омовения ног странников он сам «побежал к стаду», чтобы выбрать лучшего теленка, а жене своей Сарре велел приготовить хлеб из «лучшей муки». Когда пища была готова, он сам «поставил перед ними масло, молоко и теленка приготовленного», а когда путники ели, «сам стоял подле них» (Быт. 18, 2–8).
Как видно из описания, Авраам проявлял не только необычайное радушие, но и смирение. Приветствуя путников, он кланялся им «до земли», и, несмотря на наличие слуг, сам усердно хлопотал об угощении и сам лично прислуживал странникам.
Следует указать, что обычай кланяться до земли посетителям был у египетских пустынников. Палладий (автор «"Лавсаик"а») так описывает встречу его и спутников с аввой Аполлосом: «Услышав пение братии, которых он выслал нам навстречу, авва Аполлос вышел к нам на дорогу, как он обыкновенно делал это в отношении ко всем братиям. Увидев нас, он первым поклонился нам до земли и, встав, облобызал нас; потом взял к себе, помолился и, собственными руками умыв нам ноги, просил отдохнуть; так поступал он со всеми приходящими к нему братиями».
Авва Аполлос учил своих учеников: «Должно кланяться приходящим братиям: ты кланяешься не им, а Богу; видя брата твоего, ты видишь Господа Бога твоего».
В числе христианских добродетелей гостеприимство занимает одно из первых мест как проявление любви.
Мы часто считаем себя гостеприимными, любя радушно угощать своих родных и друзей. Но если наше гостеприимство простирается только на тех из близких к нам, которые в ответ нам платят таким же радушием, то не много духовной пользы будет нам от нашего гостеприимства.
Господь сказал: «Когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых, чтобы и они тебя когда не позвали и не получил ты воздаяния. Но когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых. И блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных» (Лк. 14, 12–14).
Итак, для души нашей более всего полезно гостеприимство к тем, кто не в силах ответить нам тем же и возблагодарить нас еще здесь, на земле. И если в современных условиях быта мы чаще всего не имеем случая, подобно Аврааму оказать гостеприимство странникам, то в нашей возможности – найти тех, кто «не может воздать» нам, т. е. нуждающихся сирот, безродных стариков, иногородних.
Из посетителей наших мы должны выделять всех болящих, несчастных, обиженных и особенным вниманием к ним смягчить горести их жизни.
Однако и при всяком госте нам надо всегда помнить, что гость есть посланец от Господа. Поэтому всякого гостя надо принять и послужить ему в чем возможно. Для этого надо отложить все свои дела и занятия: египетские старцы откладывали ради посетителей даже свои молитвы.
Гостя надо не только накормить, если он голоден, но и согреть своей любовью, успокоить, утешить, печального развеселить или просто дать ему отдохнуть от трудов.
При посещении нас некоторыми из знакомых, нам может казаться, что мы с ними попусту теряем время, что разговоры с ними скучны и не дают пользы ни им, ни нам. Возникает желание – как бы отделаться от них, чтобы не выслушивать их длинные рассказы.
Но вот что пишет пастырь о. Иоанн С:
«Когда приходит к тебе ближний, имей к нему всегда великое уважение, ибо в нем – Господь, Который через него часто выражает волю Свою. Всякого приходящего к тебе человека, особенно с Духовной целью, принимай с ласковым и веселым видом, хотя бы то был нищий или нищая, и внутренне смиряйся перед всяким, считая себя ниже его, ибо ты от Самого Христа поставлен быть слугою всех и все суть члены Его, хотя, подобно тебе, и носят на себе язвы прегрешений».
Добродетели гостеприимства и общительности особенно нужны для людей состоятельных и имеющих много свободного времени, и еще более – для богатых духовно, могущих утешать скорбящих, вразумлять заблуждающихся и давать мудрые советы неразумным.
Апостол Павел так пишет своему ученику Тимофею о богатых: «Богатых… увещевай… чтобы они благодетельствовали, богатели добрыми делами, были щедры и общительны» (1Тим. 6, 17–18).
«Не бегайте упорно людей: между ними есть люди Божии», – говорил своим духовным детям Московский митрополит Филарет.
Одна из духовных дочерей старца о. Алексия М. жаловалась ему на частых посетителей и что ей приходится выслушивать такие рассказы, как у посетительницы «какие-то там стулья пропали» и т. п. Она просила разрешения «как-нибудь от этого отделаться».
Отец Алексий покачал головой и сказал:
«Нет, надо их выслушивать: ведь они несчастные. Не все же нам слушать интересное. Приходится заставлять себя слушать, приходится понуждать себя входить в их интересы. Надо стараться чувствовать, как они чувствуют, думать, как они думают, и таким образом их состояние станет ясным для нас. Начнешь их жалеть, а жалея – любить. Нужно над этим работать. Сначала надо понуждать себя, так как трудно будет, потом, как только сможете их пожалеть, легче будет и так уж скучно с ними не будет. Что бы вам люди ни говорили, непременно заставляйте себя выслушивать их до конца Старайтесь вникать в их горе, в их жизненные неприятности. В это время совершенно забывайте себя, а помните только того, кто перед вами, живо представляя себе его положение и как бы вы себя чувствовали на его месте. Старайтесь внимательно относиться к людям. Привыкнуть к этому нетрудно. Помните – надо забывать себя, забыть все в себе и жить жизнью всех и каждого. И кто бы к вам ни пришел, переживайте с ним все, что он пережил. Входите в его душу, а себя забудьте, совершенно забудьте себя».
В тех случаях, когда принимают в дом иногородних, странников, нуждающихся или одиноких и хотят их накормить, то надо учитывать следующее. Люди часто бывают стеснительны и при приглашении их к столу отказываются, хотя и чувствуют голод.
В этом случае св. отцы учат, что не надо спрашивать посетителя о желании подкрепиться пищей, а ставить ее на стол и предложить посетителям принять участие в трапезе. Чтобы у посетителей не было стеснения, надо и хозяевам принять в ней какое-то участие.
При всяком посещении нас ближними надо проверить себя: все ли мы сделали для посетителя из того, что заповедал нам Господь?
В делах милосердия мы можем оказать посетителю следующую помощь:
1) Посильную материальную помощь (вещами или деньгами).
2) Накормить, если он голоден.
3) Приютить на время у себя, если он нуждается в жилище. Однако здесь нужна и рассудительность: бывают случаи, когда принимают в дом людей, чуждых по духу христианину, и тем нарушают все христианское устроение семьи. В этих случаях будет более духовного вреда для членов семьи, чем пользы.
4) Дать для больных лекарства.
5) Помочь в работе или устройстве каких-либо дел.
6) Кто в силах сделать это, то отпустить от себя с подарками, нужными для ближнего, с гостинцами для его детей.
7) Кто имеет возможность и если ближний к этому расположен, то снабдить его хорошими духовными книгами (сообразуясь с духовными запросами ближнего и степенью его духовного развития).8) С большой сердечностью проводить ближнего не только до порога, но, может быть, и до ворот, до остановки транспорта и помочь ближнему сесть на него, а немощных проводить до их дома.
В словах к посетителю мы можем:
1) Расспросить о состоянии его здоровья и его ближних, о его делах, о его трудностях, заботах, скорбях и т. д.
2) Проявить сочувствие («плачьте с плачущими» –Рим. 12, 15), ободрить и утешить его.
3) Если мы чувствуем к ближнему искреннюю любовь и его доверие к нам и если достанет у нас на то духовной мудрости, то очень важно дать ближнему духовное объяснение его переживаний и причин скорбей и указать ему на выход из них (усиленная молитва к Богу и, может быть, покаяние).
4) Дать обещание ближнему усердно помолиться Богу за него и о его нуждах (и, естественно, исполнять это, пока не пройдет у ближнего какая-либо нужда).
5) Когда ближний расположен к этому, то вместе с ним немедленно помолиться Богу о его нужде, напоминая ему текст из Евангелия: «Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного» (Мф. 18, 19).
6) В тех случаях, когда у ближнего вражда с кем-либо или ссора, то указать ему (по словам о. Алексия М.), что он сам виноват в этой ссоре из-за отсутствия в себе Христовой любви, терпения, смирения, снисхождения к ближним и нарушения заповеди – «мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать» (Рим. 15, 1). Надо указать и пути к примирению через признание за собой вины и искреннее испрошение прощения у ближних.
Однако и при гостеприимстве надо иметь рассудительность.
Преподобные старцы Варсонофий и Иоанн давали по этому поводу такой совет:
«Ходи в премудрости, принимай всех, не подавая никому соблазна, но… храни себя от приходящих с целью насыщения чрева и для покоя своего тела, мирские ли то будут, или братья, или отцы. Когда случится прийти им, то не слишком угождай им и не слишком отвергай, когда же то будет человек, приходящий собственно с этой целью, то устранись от него».
Те же святые давали и такой совет в отношении странноприимства:
«Премудрый написал: «Не всякого человека вводи в дом твой" (Сир. 11, 29). Итак, когда приходит к тебе странник, помолись прежде Богу и потом расспроси, откуда он и куда идет. Если откроется, что тебе следует принять его, то прими и, покормив, отпусти, не подавая ему ничего, потому что, если захочешь оказывать странноприимство выше своей меры, то не в силах будешь более продолжать оное».
Выше, в главе «О подражании», уже говорилось об опасности сближения с людьми безбожного миросозерцания.
По этому поводу ап. Иоанн так пишет во Втором послании: «Кто приходит к вам и не приносит сего учения (т. е. исповедания Христа. – Авт.), того не принимайте в дом и не приветствуйте его. Ибо приветствующий его участвует в злых делах его» (2Ин. 10–11).
Если исключить то время в течение суток, которое отнимают у христианина работа, сон и все житейские дела, то у большинства людей остается уже мало часов (а может быть, и минут), которые христианин может посвятить Богу, – молитве и духовному чтению.
А это время часто теряется с теми нашими знакомыми, которые приходят к нам в гости с целью развлечься и «убить время». Благо, если они могли бы напитать духовной беседой или сами нуждались бы в духовной пище, утешении или совете; тогда эти часы, проведенные с ними, служили бы для вечности.
Но как часто они приходят для того только, чтобы посплетничать, поупражняться в осуждении, пересудах и т. п. Все это если не явный грех, как осуждение, то во всяком случае – суета и потеря времени в отношении накопления духовного «капитала» для вечности, – в отношении «стяжания Духа Святого Божия». Как говорила старица Ардалиона (Усть-Медведицкого монастыря): «Если кто мешает нам на пути (духовного совершенствования), от того надо отрекаться, хотя это будет единодушный друг или наставник».
Поэтому иногда и наши друзья могут стать для нас врагами, т. е. людьми, приносящими нам заметный душевный вред. Как бороться с этим?
Самое лучшее при этом – занять гостя такой беседой, чтобы для него была духовная польза. Для этого же, может быть, иногда бывает целесообразно и удобно почитать с гостями (из верующих) духовные книги и какие-либо назидательные рассказы или стихотворения на духовные темы.
Если у гостей нет склонности к духовной литературе, то нужно выбрать какие-либо светские, но хорошие, серьезные книги и стихотворения.
Словом, всегда с гостями надо уметь направлять их мысль в сторону уж если не религиозных, то возвышенных, облагораживающих идей, отучая их от сплетен, осуждений, праздных пересудов.
Схимонахиня Ардалиона (из Усть-Медведицкого монастыря) боролась с праздными посетителями тем, что просила их прочитать ей какой-либо из акафистов. Это прекратило приход к ней любителей поболтать. Как пишет архиеп. Арсений (Чудовской):
«Если же люди ищут только приятного времяпровождения с тобою, мирского знакомства, то бойся сего, бойся увлекающих к этому знакомству людей и беги от них, как от огня».
Подобные приемы, однако, надо применять не ко всем посетителям, а лишь к тем из них, кто имеет обычай посещать для препровождения времени в праздных разговорах и не является теми опечаленными, скорбящими, обиженными и несчастными, которых старец о. Алексий М. велит принимать с великой любовью и терпеливо выслушивать их скорби и горести.
Здесь уместно вспомнить один из эпизодов из жизни праведника о. Иоанна С. Мимо его домика проходили двое молодых людей, кронштадтских жителей.
– Зайдем к о. Иоанну, – предложил один из них.
– Хорошо, но о чем мы будем с ним говорить?
– Ну, о чем-нибудь поболтаем.
Молодые люди звонят; отпирает прислуга и впускает обоих.
– Попросите выйти к нам батюшку. Прислуга уходит и возвращается со словами:
– Батюшка просит вас подождать.
Молодые люди сидят и ждут его выхода.
Проходит 10, 20, 30, 50 минут. Молодые люди начинают терять терпение. Через час выходит прислуга и говорит им:
– Батюшка уехал в церковь служить всенощную. А вот это он просил вам передать, чтобы вы поболтали, – и она протягивает им стакан с водой и в нем ложечку для болтания. Переглянулись молодые люди и молча пошли к двери…
Светоносные
Вы – свет мира.
Мф. 5, 14
Я не устану славить Бога
За чудеса прожитых дней,
Что так была моя дорога
Полна светящихся людей,
За то, что ими был обласкан,
Общался с ними, говорил
Без опасения, без маски
И радость сердцу находил.
А. Солодовников
«Светом мира» Господь назвал Своих учеников, указывая этим, что они будут для мира носителями этого света истины, правды, любви и Божественной благодати, которые принесены Им на землю. «Я – свет миру» (Ин. 8, 12и9, 5).
Где же найти нам этих светоносных учеников Христовых и по каким признакам узнать их?
Однажды ученик прп. Пахомия Великого (память 15 мая) просил его рассказать какое-либо из его видений.
Преподобный отвечал: «Если ты желаешь иметь прекрасное и замечательное видение, то я укажу тебе на одно из них: когда ты увидишь человека благочестивого, скромного сердцем, чистого – вот прекраснейшее из видений: ты увидишь Бога Невидимого в этом видимом человеке».
А пастырь о. Иоанн С. говорил:
«Все благочестивые люди – напоение Единого Духа Божественного, подобно напоенной губке. Человек святой – это звезда Божия, это – цвет роскошный, весь прекрасный, чистый; это – кедр благовонный, это – камень драгоценный, которому нет цены; это – прекрасное, плодовитое дерево рая Божия».
Такие люди, о которых говорят св. Пахомий и о. Иоанн С, люди светоносные и богоносные, составляют третью группу людей, которую, подобно «торгующим», нам надо также усердно искать в жизни. Эта группа будет также обогащать нас, оделяя нас своим духовным богатством.
Вот как пишет схиархимандрит Софроний о переживаниях его души при общении его со старцем Силуаном:
«Когда вы входите в место, исполненное благоуханием, то грудь ваша невольно раскрывается, чтобы глубоким дыханием воспринять его всем своим нутром. Такое же движение души наблюдалось при общении со старцем. Спокойное, мирное, но вместе с тем очень сильное, глубокое желание овладевало душою – воспринять благоухание той сферы Духа Христова, в которой дано было жить старцу. Какое редкое, исключительное и совершенно особого рода наслаждение дает общение с таким человеком».
Как говорил прп. Иосиф Волоколамский:
«Если хочешь быть благочестивым, то найди человека, боящегося Бога и служащего Ему всей душой, и живи с ним. Если нашел ты такого человека, будь покоен: ты нашел ключ к Царству Небесному».
Как говорила одна игумения:
«В пламенном желании привлечь души Господь внушает верным, чтобы они передавали свое рвение и радость своим ближним. Чем ближе душа к Богу, тем с большей силой она привлекает других, тем с большим усердием она влечет людей к небу. В этом участвует невидимый мир, который в свое время откроется перед нашим восхищенным взором, и мы почувствуем свое таинственное родство с ним и поймем, что святые рождают святых, пополняя род людей Божиих».
А подвижник благочестия Троицкий давал такой совет христианам:
«Пусть друзья твои и собеседники будут люди мирные, кроткие, целомудренные и богобоязненные».
Поэтому нам надо высоко ценить таких людей, прилепляться к ним всей душой, стать к ним в жизни как можно ближе и теснее, и, если возможно, то жить с ними под одной кровлей.
Это даст нам вместе с тем и возможность послужить таким людям, что особенно может обогатить христианина, по завету Христа: «Кто принимает пророка во имя пророка, получит награду пророка; и кто принимает праведника во имя праведника, получит награду праведника. И кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей» (Мф. 10, 41–42).
Здесь, впрочем, надо оговориться. Со святыми людьми отрадно жить только тем людям, которые ревностно ищут спасения и не боятся «узкого» и «тесного» пути подлинного христианства. Об этом так пишет схиархимандрит Софроний:
«Со святыми жить не всегда легко. Многие наивно думают, что со святыми приятно и радостно, жалеют, что они окружены грешниками, и желают встретить святого. Из отдельных встреч, которые исполняют нередко прежде печальную душу светлой надеждой и новыми силами, они готовы сделать заключение, что пребывание со святыми всегда так окрыляюще действует на душу. Это заблуждение. Никакой святой не может освободить от необходимости борьбы с живущим в нас грехом. Он может содействовать молитвою, укреплять своим примером, но освободить от труда и подвига он не может. И когда святой призывает и влечет нас жить по заповедям, тогда он может показаться «жестоким». Ведь сказали же некоторые и доныне говорят о Самом Христе: «Какие странные слова! Кто может это слушать?" (Ин. 6, 60). Так и слово святых, когда они требуют от нас хранения заповедей в чистоте, становится (для нас) непосильным и «жестоким"" («странным» – в русском тексте Евангелия).
Дружба и друзья
Еще в книгах Ветхого Завета много говорится о значении дружбы:
«Двоим лучше, нежели одному» (Еккл. 4, 9).
«Сладок всякому друг сердечным советом своим» (Притч. 27, 9).
«Верный друг – крепкая защита; кто нашел его, нашел сокровище. Верному другу нет цены» (Сир. 6, 14–15).
То же говорит и пословица: не имей сто рублей, а имей сто друзей.
На восхваление дружбы о. Павел Флоренский в своем замечательном труде «Столп и утверждение истины» отводит 71 страницу.
Но как непросто для многих найти хотя бы и одного верного друга, не говоря уже о многих друзьях.
Однако для верных Господу христиан это вполне достижимо. Более того – это не только достижимо, но и непременно будет иметь место в том случае, если человек всего себя отдаст Господу и пойдет в жизни за Ним. Господь так говорит об этом: «Нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной» (Мк. 10, 29–30).
Но не нужно думать, что под оставлением дома и семьи Господь подразумевал непременно для всех их физическое оставление. И не только к апостолам, святителям, инокам и юродивым во Христе относятся эти слова.
Здесь уместно вспомнить св. Филарета Милостивого (память 1 декабря ст. ст.), св. мирянку Иулианию Лазаревскую (память 2 января), подвижника благочестия московского доктора Ф. Гааза и других подобных им христиан.
Св. Филарет Милостивый не оставлял своей семьи, а какое множество бедных, нищих и убогих – его друзей – собралось в Константинополе в день его похорон.
Св. Иулиания Лазаревская была матерью 13 детей, семьи своей не бросала, а все в округе были ее друзьями и плакали при ее смерти. Вспомним о том, как кормила она всех бедствующих в дни жестокого голода при Царе Борисе Годунове.
Доктор Гааз не имел семьи. Ради бедных и заключенных он растратил все свое состояние, продав свое имение, фабрику, выезд лошадей. Его хоронили на средства полиции.
Но он также не оставлял мира, жил в его гуще и ушел на тот свет от сонма своих друзей – заключенных, бедных, больных и несчастных, которым он посвятил самого себя. Вспомним, с какой нежностью к нему относились и вспоминали его даже уголовные преступники и каторжники.
Вот пути, на которых, не покидая семьи и мира, христианин может получить многих искренних и верных друзей. Как видно из этих примеров, дружба требует подвига. А если его нет и душа человека эгоцентрична (т. е. обращена на себя – эгоистична), то вряд ли может иметь место и глубокая дружба.
Как пишет о. Сергий Булгаков:
«Дружба, как и любовь, имеет свои опасности и соблазны и нуждается в аскезе и подвиге – даром не дается никакое духовное достояние».
Особо близкая дружба может быть у вполне едино-мысленных христиан, близких по интересам, умственному развитию и положению в обществе.
Здесь может иметь место то «побратимство», для которого в Церкви имеется свой особый молитвенный «чин братотворения».
Сюда же относится и старинный обычай обмена нательными крестиками.
В заключение следует упомянуть, что на высших ступенях «стяжания Святого Духа Божия» у христианина может и не быть стремления к дружбе, как это имеет место у отшельников и затворников. Об этом так пишет архиепископ Варлаам (Ряшенцев):
«Не ищи друзей на земле, а имей и стяжи другом Господа и святых во главе с Матерью Божией. Если случится друг, благодари Господа, давшего его, но сам не утешайся им, а Господом, чтобы чувство одиночества у тебя не пропало. И ты не будешь одиноким, а с тобою будет Господь. Господа ни на кого не меняй и сердца не разделяй, а отдавай его целиком Господу, и ближнего люби не самостоятельно, ради его хорошести, и не эгоистически, ради его утешения, а ради Господа – как Его чадо, люби во свете любви Божией, как любим Пасху, чисто и светло. Старайся всем служить во имя Божие, а не по уважению и симпатии друг к другу, по возможности люби всех одинаково, по-братски; но ответной любви не жди и не утешайся ею, если она будет, чтобы сердце не потеряло любви к Богу, и не променяй небесной радости с Господом на ревнивую муку и досаду с человеком. Если станешь другом Господа, то, утешаясь этим, станешь и сам тяготиться даже чистой дружбой, так как все Божие неизреченно сладостно, а человеческое тягостно и смрадно. Итак, не унывай, всех люби и от всех беги, дружбы не ищи, бойся ее, как огня поядающего. Всем служи, но награды жди не от них, а от Господа».
Ближние по плоти, истинные враги и истинные друзья христианина
Ибо кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного,
тот Мне брат и сестра и матерь.
Мф. 12, 50
Почитай отца и мать.
Мф. 15, 4
Если же кто о своих и особенно о домашних не печется,
тот отрекся от веры и хуже неверного.
1Тим. 5, 8
И враги человеку – домашние его.
Мф. 10, 36
Следует подчеркнуть разницу в отношении к ближним по плоти со стороны людей, живущих законами мира и живущими во Христе. Христианин имеет заповедь: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер и притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 26).
Эту заповедь Господа можно пояснить словами св. Иоанна Лествичника, который говорит:
«Любовь к Богу погашает любовь к родителям и прочим ближним по плоти; говорящий, что имеет ту и другую любовь, обольщает себя».
О том же пишет и еп. Игнатий (Брянчанинов):
«Евангелие отвергает любовь, зависящую от движения крови, от чувств плотского сердца. Господь говорит: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч. Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее и невестку со свекровью ее. И враги человеку – домашние его…» (Мф. 10, 34–36). При некотором обветшании ветхости (т. е. духовном возрождении) любовь к сродникам остывает и они становятся в разряд всех вообще человеков, в каковом всю силу имеет родство духовное».
Итак, высшее чувство вытесняет, поглощает низшее. Но это не значит, что христианин, загоревшийся пламенем Божественной любви, будет холоден к родным и близким. Он будет любить их, как и всех окружающих, но уже любовью Христовой, чуждою пристрастий, родственных уз и привычных склонностей.
Кроме того, ближними своими он должен почитать тех, кто имеет в нем сейчас нужду, вне зависимости от степени родства, вероисповедания, национальности и т. п. (притча о милосердном самарянине).
И особенно близкими и родными себе по духу христианин должен почитать только близких ко Христу, помня, что Господь установил для христиан степени родства не по плоти, а по духу: «Ибо кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф. 12, 50).
С такими близкими он может надеяться никогда не разлучаться – они его друзья в вечности.
Об этом так говорил прп. Антоний Великий своим ученикам:
«Знайте, что в будущей жизни вы будете поставлены к ряду тех, с кем вы делили радость и горе».
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Когда Христос за заслуги одного говорит: «Ныне пришло спасение дому сему" (Лк. 19, 9), то эти слова говорят о признании и в том мире вечности наших земных связей. Заслуги и страдания одного спасают и его близких. Как утешительны и многозначительны эти слова, какую вечную ценность придают они нашей земной жизни».
Однако опасно прилепиться сердцем к людям, хотя и родным по крови, но неверующим и обладаемым страстями. Разделяя их переживания при жизни тела, мы будем близки к ним и после смерти и тогда не найдем покоя и мира души, видя их посмертные страдания. Очевидно, что таким людям надо служить и помогать по заповедям Господним, но сердца к ним не прилагать.
Благо отдать все свое сердце Богу, святым и тем христианам, в которых живет Дух Святой (из числа нас окружающих). С ними мы тесно будем связаны и в вечности, если будем этого достойны.
Вот почему и прп. Пахомий Великий давал такой совет своим ученикам:
«Имейте свое общение лишь с теми, кто боится Господа и кто может быть вам полезен своею праведною беседою, подавая душе вашей истинное утешение».
Итак, близких по духу христиан не разлучает ни пространство, ни время: при взаимной молитве друг о друге не может разделить близких никакое расстояние, а короткое время разлуки в жизни на земле – не страшно для тех, кто живет вечностью.
Следует, однако, оговориться, что если в христианине естественная любовь к родственникам поглощена огнем Божественной Христовой любви, то это не значит, что в какой-то мере с него снимаются его обязанности по отношению к своим родителям и близким по плоти. Ап. Павел пишет: «Если же кто о своих, особенно о домашних, не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1Тим. 5, 8).
Что же касается отношений к родителям, то надо вспомнить ту строгость, с которою Господь обличал иерусалимских книжников и фарисеев за пренебрежение заповедью о почитании отца и матери ради предания (Исх. 20, 12; Мф. 15, 1–6).
Вместе с тем следует обратить внимание и на то, что в заповеди об отношении детей к родителям не говорится о любви, но лишь о «почитании». Это потому, что человек не властен над своим сердцем и в нем может отсутствовать любовь, в том числе и к родителям.
Это не есть грех, так как любовь есть дар Божий. Но хотя бы и не было любви, христианин обязан «почитать» родителей, т. е. оказывать им полное уважение, внимание, почтительность.
Он должен всячески ублажать их, снисходить к их слабостям и недостаткам, считаться с их склонностями и привычками; в старости содержать, кормить и всячески заботиться о них; а по смерти усердно молиться об упокоении их душ, отмечая усиленной молитвой (заупокойные службы, сорокоусты и панихиды) и (по возможности) «поминками» дни их именин и смерти тела.
Заботясь о близких и почитая родителей, христианин, однако, всегда должен помнить о предупреждении Господа, что его домашние могут быть и истинными «врагами его» (Мф. 10, 36).
Когда же они бывают такими врагами?
«Отойди от Меня, сатана. Ты мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое», – так Господь сказал апостолу Петру, когда тот стал отводить Его с крестного пути и просил Его: «Будь милостив к Себе, Господи» (Мф. 16, 22–23).
Поэтому и нам надо бегать от тех из наших близких, которые нас толкают на нарушение заповедей Божиих, соблазняют ко греху, потворствуют нашим страстям, ослабляют веру, препятствуют благочестивой и воздержанной жизни.
Всякому христианину, идущему за Христом путем посильного подвига и воздержания, надо заранее примирить себя с возможными конфликтами со своими ближними.
Таков закон, указанный св. отцами: когда диавол не имеет силы непосредственно повлиять на христианина в его искании Царства Небесного, то он вооружается на него через его ближних, вооружает их против его образа жизни, их устами он просит его пожалеть себя, не расстраивать своего здоровья – уменьшить молитвы, умерить пост и т. д.
Когда это не удается, то злобный дух стремится озлобить близких против христианина, и ранее ласковые уговоры иногда переходят во вражду, резкие слова и брань. Христианин делается тогда противным своим близким, к нему чувствуют злобу и ненависть.
Про это говорят и Симеон Новый Богослов (см. § 6, § 7 т. V Добротолюбия) и св. Макарий Великий (см. §§ 245–250 из т. IДобротолюбия) и другие.
Господь велит отсекать от себя члены свои, соблазняющие нас (Мф. 5, 29–30).
Авва Агафон Египетский говорит:
«Если увижу, что самый возлюбленный мой увлекает меня в душевный вред, то немедленно отвергну его от себя, т. е. прекращу знакомство и сношение с ним».
Старец Амвросий Оптинский так пишет в одном письме:
«В большие толки с братом своим не пускайтесь. Желая ему принести душевную пользу, остерегайтесь, как бы не повредить и себе. Знайте, что вы через брата должны будете в таком случае выслушивать глубины сатанинские, т. е. пагубные вражия возражения и сомнения, которые он изобрел в продолжение восьми тысяч лет. В силах ли будем опровергать это? И можем ли без вреда выслушивать?»
Если надо бегать от близких, дурно влияющих на нас, то тем более нельзя сближаться с посторонними, не знающими и не чтущими Бога.
Старец Варсонофий из Оптиной пустыни говорил:
«Не имейте духовного общения с неверующими и еретиками; если бы они были даже ваши близкие родные и тогда оставьте их. Вы можете за них только молиться».
Всякий христианин будет встречать в жизни и тех, кто будет обижать, преследовать или ненавидеть его. Пусть не удивляется христианин, что встречает в жизни таких людей, несмотря на свое к ним хорошее и мирное отношение. Как уже говорилось выше, там, где лукавый теряет власть над душой человеческой, он начинает на нее ополчаться извне – через окружающих людей.
Прп. Макарий Великий пишет: «Где Дух Святый, там, как тень, следуют гонения и брань». Поэтому христианин должен быть всегда готов к нападкам на себя.
При этом надо помнить и следующие слова Оптинского старца Никона:
«Никто и ничто не может повредить человеку, если он сам себе не повредит; кто же не уклоняется от греха, тому и тысяча спасительных средств не поможет».
Отношение христианина к нападающим указано Христом с полной ясностью: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5, 44).
Эту заповедь Господа следует дополнить следующим разъяснением пастыря о. Иоанна С:
«Человек, озлобленный против нас, есть человек больной, надо приложить пластырь к сердцу его – любовь; надо приласкать его, поговорить с ним с лаской и с любовью. И если в нем не закоренелая против нас злоба, а только временная вспышка, – посмотрите, как сердце его или злоба его растает от нашей ласки и любви, как добро победит зло. Христианину нужно быть всегда благим, мудрым на то, чтобы благим побеждать злое».
Таково же должно быть отношение христианина ко всем своим идейным противникам. Здесь нам надо всегда помнить наставление ап. Павла, который пишет: «Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф. 6, 12).
Поэтому, кто бы ни был человек, с которым мы встретились, как бы ни неприемлемы были для нас его убеждения, мы все же обязаны по долгу христианина оказать ему не только полноту уважения, внимательности и почтительности, но и полноту милосердия. Если он в нужде, мы обязаны помочь ему, в печали – утешить, в болезни – навестить и т. д.
Здесь существует всегда соблазн – при разности взглядов и убеждения оттолкнуться от человека, чувствовать к нему неприязнь, осуждать и даже в словах порочить его.
Подобное отношение может распространиться на целую группу инакомыслящих людей, но оно совершенно недопустимо для христианина. Господь не дает нам права судить кого бы то ни было (Мф. 7, 1).
Следует сказать, что мы часто не распознаем в жизни наших истинных врагов и считаем их друзьями и, наоборот, истинных друзей считаем врагами.
Господь призывает нас: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10, 28).
Отсюда нашими истинными врагами являются лишь те близкие или мнимые друзья, которые толкают нас ко греху и соблазнам и этим могут «погубить в геенне» и тело и душу. Те же, кто гонит и преследует нас, являются скорее не врагами, а нашими благодетелями. Сезеновский затворник Иоанн так говорил про них:
«Если бы у вас не было врагов, то как бы могли вы войти в Царство Небесное? Мы должны быть благодарны им как своим благодетелям. Они своим поношением даруют нам венцы».
А прп. Варсонофий Великий велит христианам «принимать бьющего как греющего, бесчествующего как прославляющего, досаждающего как почитающего и утесняющего как успокаивающего. Особенно возлюби искушающих тебя. Если вникнем, то найдем, что они-то и приводят нас в преуспеяние».
О тех лицах, которые заставляют нас переносить скорби, и св. Марк Подвижник велит думать как об орудиях нашего спасения.
Если такие люди обличают нас, то оказывают нам пользу и в отношении познания нами своих грехов, недостатков и слабостей.
Св. Иоанн Златоуст говорит: «Если хочешь узнать истину о себе – ищи ее у врагов, они тебе скажут».
По его же словам мы приобретаем достоинство мучеников, считая наших врагов в числе наших благодетелей и не прекращая молитвы за них.
А один пастырь заверяет нас, что «когда про вас говорят плохо, то говорят верно; вас хвалят – это смеются над вами. Что для вас лучше: чтобы вас предостерегали или обманывали? Чтобы к вам относились серьезно, или с вами шутили?»
Поэтому беда для христианина, если его никто не обличает, не учит, не укоряет. И нам надо усердно молиться, чтобы Господь послал нам таких людей, и молиться за них Господу как за наших благодетелей.
Ап. Павел заповедует нам: «Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми» (Рим. 12, 18).
Здесь следует обратить внимание на слова «если можно». Но часто это бывает нельзя, и вот в каких случаях.
Иногда окружающие нас люди требуют от нас, чтобы мы пошли на компромисс со своею совестью, или нарушили бы исполнение Божьей заповеди, или проявили бы к кому-либо немилосердие, или поступили бы не так, как, нам кажется, надо поступить в согласии с волей Божией.
Здесь мы должны проявить твердость и не бояться конфликта или ссоры с окружающими нас людьми, кто бы они ни были.
Вспомним, как жена говорила страдающему Иову: «Ты все еще тверд в непорочности твоей! Похули Бога и умри» (Иов. 2, 9).
Нельзя также равнодушно смотреть и молчать, видя, что ближнего обижают или развращают, колеблют его веру, учат нарушать заповеди Божии. Здесь мы должны также противостоять с твердостью и мужеством.
Что подобные случаи неизбежны для христианина, видно из слов Господа: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо» (Лк. 6, 26).
Итак, тот, кто хочет быть истинным последователем Христа, тот не может мириться со злом. Он должен быть приготовлен к вражде мира. Господь говорил Своим ученикам: «Если Меня гнали, будут гнать и вас» (Ин. 15, 20).
Правители, начальники и подчиненные
Всякая душа да будет покорна высшим властям.
Рим. 13, 1
Начальник ли, начальствуй с усердием.
Рим. 12, 8
В отношении правителей и начальников Священное Писание дает совершенно ясные указания отношения к ним христианина. Ап. Павел пишет: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящиеся власти противятся Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение…Начальник есть Божий слуга, тебе на добро… И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести. Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые. Итак отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь.
Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви» (Рим. 13, 1–8).
Как пишет старец Силуан:
«Кто носит в себе хотя бы малую благодать, тот с радостью подчиняется всякому начальству. Он знает, что Бог управляет и небом, и землею, и преисподнею, и им самим, и его делами, и всем, что есть в мире, и потому всегда бывает покоен».
О том же пишет и пастырь о. Иоанн С:
«Обновленный человек находит удовольствие в послушании… Принимаю за выражение воли Твоей, Господи, все, что требуют от меня поставленные надо мной власти, все, что делают со мною другие (терпение), все, что со мною бывает, ибо ничего не бывает без Тебя».
Св. ап. Павел сам показывал пример полного уважения и мудрого отношения ко всем начальникам, с которыми он встречался. Вспомним его защитительную речь перед правителем – римлянином Феликсом, исполненную почтительности (Деян. 24, 10–21).
Любовное – с открытым сердцем – отношение ап. Павла ко всякому человеку, вне зависимости от верования, национальности и положения, открывало апостолу сердца для проповеди, которая и была так успешна у ап. Павла. Будучи иудеем, он пленял сердца язычников, включая и многих из начальствующих (например, обращение проконсула. Сергия Павла –Деян. 13, 7–12).
То же самое можно сказать и про прп. Антония Великого. Он был так приятен и обходителен в обращении со всеми, что его почитали все знавшие его язычники и посещавшие его языческие жрецы и философы.
Вот чему должен подражать каждый христианин: для всех должно быть открыто его сердце. И каждого человека (вне зависимости от его положения и убеждений) мы должны считать за друга, боясь как огня неприязни и осуждения.
Впрочем, в отношении к власть имущим у христиан не должно быть раболепства или согласия с ними при творении ими неправды. И здесь св. отцы призывают христиан, откинув страх, встать на борьбу за попранную правду, считая, что Бог сильнее всех властей.
Для одного из таких случаев прпп. Варсонофий Великий и Иоанн говорят:
«Из властей же да никто не устрашит вас, ибо воле Божией никто противостоять не может. Всегда помните, что надобно до самой смерти подвизаться за истину. Господь да противостоит за вас на брань».
Как пишет прп. Антоний Великий:
«Начальники и владыки имеют власть над телом только, а не над душой, и всегда содержи это в мысли своей. Поэтому, когда они приказывают, например, убить или другое что сделать неуместное, неправедное и душевредное, не должно их слушать, хотя бы они мучили тело. Бог создал душу свободною и самовластною, и она вольна поступать, как хочет, – хорошо или худо».
Яркий пример подобного отношения к властям дает св. Иоанн Креститель (Мк. 6, 17–29).
В тех случаях, когда христианин сам является начальником и имеет подчиненных, у него может возникнуть опасность – ради каких-либо житейских или служебных интересов забывать о человеке и жестоко, без сердца поступать с подчиненными. Старец Силуан говорит, что «начальник должен любить своих подчиненных, как мать любит своих детей, а если кто непослушлив, то должен за него усердно молиться Богу: «Господи, вразуми раба Своего: Ты любишь его», – и тогда молитва твоя принесет ему пользу и сам ты познаешь, как хорошо молиться за подчиненных.
Хорошего начальника все будут любить, потому что все люди любят, когда с ними ласково обращаются. Опыт показал, что не надо плохо мыслить о человеке, потому что за это уходит благодать Святого Духа от души».
Как пишет еп. Феофан Затворник:
«Начальник должен так себя в сердце поставить, чтобы душа его чувствовала себя последней послушницей».
У всякого начальника (или учителя) могут, однако, встретиться случаи, когда надо проявить свою власть, оберегая других подчиненных (или учеников) от соблазна, порчи или дурного влияния от какого-либо из подчиненных (или от ученика). В этом случае надо проявить твердость, и если не помогают увещевания, то удалить приносящего вред. Как пишет о. Алексий М.:
«Общее благо выше частного».
«Случайные» встречи
Дорог перед Богом каждый единый из малых сих.
Схиархимандрит Софроний
Есть люди, с которыми мы «случайно» встречаемся, может быть, всего один раз в жизни, на несколько дней, часов, а может быть, даже и минут.
Как будто бы эти «случайные» люди мало имеют для нас значения, и стоит ли уделять им особое внимание?
Однако надо помнить, что в мире нет никаких случайностей и все совершается по неизменному Промыслу Божию, для всего имеется высокая цель, определенная в предвечности.
Нам надо помнить, что все происходящее вписывается в книгу жизни христианина и все имеет решающее значение для судьбы души его в будущем веке – в эре его новой, вечной жизни. Поэтому и ко всякому «случайно» встретившемуся человеку надо отнестись с полным вниманием.
Вот как пишет об этом о. Александр Ельчанинов:
«Нет случайных встреч: или Бог посылает нужного нам человека, или мы посылаемся кому-то Богом, неведомо для нас. Мы умоляем Бога о помощи, а когда Он посылает нам ее через определенное лицо, мы отвергаем ее с небрежностью, невниманием, грубостью. Как сделать, чтобы не было скучно с человеком? Надо понять, что Бог творит Свою волю о нас через людей, которых Он посылает к нам».
А старец о. Алексий М. давал по этому поводу такие указания:
«Господь сталкивает нас с людьми не напрасно. Мы вот все относимся к людям, встречающимся с нами в жизни, равнодушно, без внимания, а между тем Господь приводит к тебе человека, чтобы ты дал ему, чего у него нет. Помог бы ему не только материально, но и духовно: научил любви, смирению, кротости – словом, привлек ко Христу своим примером. Если ты ему откажешь, ни в чем не послужишь, то помни, что он все-таки не будет лишен этого. Господь дает тебе случай сделать добро, приблизиться к Богу. Если ты не хочешь, Он найдет другого человека, который даст требующему должное и нужное ему. Господь так любит нас, так благ к нам, так внимателен, что все эти «случаи» – встречи с разными людьми – не «случаи», а это все Господь через людей действует…Нужно хранить себя, быть чистым сосудом, чтобы Господь мог свободно располагать человеком для спасения других. Мы должны спасать себя и других, быть снисходительнее, изучать других, чтобы и относиться к ним так, как требуют того их положение, характер, настроение. Например, человек нервный, необразованный, а мы будем требовать от одного спокойствия, от другого деликатности или еще что-нибудь: это будет безрассудно; мы должны очень строго следить за собой».
Как пишет о. Павел Флоренский:
«Понимать чужую душу – это значит перевоплощаться».
Благо тем людям, которые способны встречному раскрыть в нужной мере свое сердце, во встречном видеть «младшего брата» Христа и не жалеть ни сил, ни времени для того, чтобы послужить ему в самом нужном для него в данный момент.
Нам надо всегда помнить слова схиархимандрита Софрония, что «каждый человек есть непреходящая вечная ценность, большая, чем весь прочий мир, и что дорог перед Богом каждый «единый от малых сих» (Мф. 25, 40).
Поэтому ап. Павел и пишет так про себя: «Я угождаю всем во всем, ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись» (1Кор. 10, 33).
Глава 14
Значение слова
От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься.
Мф. 12, 37
Да будут слова уст моих… благоугодны пред Тобою.
Пс. 18, 15
Злое слово и добрых делает злыми, а доброе и злых превращает в добрых.
Прп. Макарий Великий
Наше общение с ближними осуществляется более всего в словах и беседах с ними.
Понимаем ли мы всю меру нашей ответственности перед Богом за произносимые слова?
Слово – это проводник, через который вливаются в душу не только мысли и образы, но и поток ощущений, переживаний, чувств и пожеланий.
Как пишет о. Иоанн С:
«Из существа мыслящего духа рождается слово, присущее ему, в себе показующее мысль и равное ей; от мысли и с мыслию исходит дух, почивающий в слове и в слове сообщающийся слушающим; этот дух вполне равен и мысли, и слову и присущ им. Например, в слове люблю видишь и любящее начало и слово, от него рожденное, и ощущаешь какое-то приятное дыхание любви».
А вот как говорит о слове о. Павел Флоренский:
«Слово есть эманация воли человека; это выделение души его, самостоятельный центр сил – как бы живое существо, с телом, сотканным из воздуха, и внутренней структурой – формой звуковой волны».
Всем известно могущество слова в устах выдающихся ораторов, трибунов и вождей народов. Сам Господь Иисус Христос, Сын Божий, назван Его ближним учеником евангелистом Иоанном как воплотившееся «Слово» – «Логос», которое «в начале было… у Бога» (Ин. 1, 1–2).
Слова Господа имели необыкновенную силу: «Никогда человек не говорил так» (Ин. 7, 46), говорили про Него иудеи, «слово Его было со властью» (Лк. 4, 32). Этим словом Господь воскрешал мертвых, творил чудеса и преображал души человеческие.
Так же действовали словом и св. апостолы, положившие начало Церкви Христовой, и весь бесчисленный сонм Его учеников во всех странах и во все времена.
По существу употребление слова не отличается от дела – действия.
Как пишет еп. Феофан Затворник:
«Говоря, ты рождаешь слово. Ты произнес слово, и оно никогда уже не умрет, но будет жить до Страшного Суда. Оно станет с тобой на Страшном Суде и будет за тебя или против тебя».
А митрополит Московский Филарет говорит:
«Слово человеческое может быть изострено, как меч, и тогда оно будет ранить и убивать; и может быть умягчено, как елей, и тогда будет врачевать».
Словами можно возвышать, очищать и облагораживать людей, прививать им веру, радость и бодрость, возрождать в них любовь и милосердие, сообщать душе мир и спокойствие.
И наоборот – скверными словами можно убивать и отравлять душу, можно заражать всеми видами страстей, греха и порока, можно растлевать невинные, чистые сердца, можно отравлять существование окружающих.
Ап. Иаков пишет:
«Если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка… у того пустое благочестие… Язык – небольшой член, но много делает… язык – огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело… будучи сам воспаляем от геенны… Язык укротить никто из людей не может: это – неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков… Из тех же уст исходит благословение и проклятие" (Иак. 1, 26; 3, 5–10). Но не только проклятие наносит вред ближнему. Если бы мы имели духовные очи, то могли бы видеть, как из наших уст часто изливается яд при нашем разговоре. Вот мы говорим обидное, колкое или грубое слово ближнему и этим наполняем его душу горечью, обидой, досадой, раздражением. Вот мы передаем рассказ (часто ложный), порочащий ближнего, и яд, портящий его репутацию, разливается вокруг него, отравляет его жизнь, чернит в глазах ближних, ссорит с ними, создает ему неприятности в жизни. Вред от подобных слов очевиден. А вот зло, которое мы, может быть, иногда не замечаем. В разговоре мы высказываем беспокойство и опасения о каких-либо житейских делах, и наш знакомый отходит от нас зараженным маловерием и опасением за свою судьбу, забывая о Промысле и милосердии Божием. Мы рассказываем про знакомых – как они ловко умеют устроить житейские дела путем не совсем честных приемов, а наш ближний огорчен и соблазнен. Он думает: «А я-то какой простак! Я так неумен и неопытен в жизни. Вот как надо жить! И что тут особенно стесняться? Велик ли тут грех? Ведь так делают все; разве не правильно, что «с волками жить – по-волчьи выть?""
И зло – яд лукавства и пронырства – перешло через ваши уста в душу ближнего.
О том, как можно неосторожно словом погубить человека, так рассказывала одна старица:
«Вы проходите по трамваю и неосторожно задеваете одного из пассажиров. Он делает вам резкое замечание. Вместо того, чтобы просто извиниться, вы сами раздраженно обвиняете его в неловкости. Происходит обычная трамвайная ссора. Но послушайте, что из этого вышло. Этот пассажир был на грани психического расстройства и боролся с мыслью о самоубийстве. Трамвайная ссора еще больше усугубила мрачное состояние его души и, как последняя капля на чашу весов, нарушила его колебание в сторону самоубийства. Он кончает с собой, а вы должны причислить себя к убийцам».
Вот универсальный совет архиепископа Иоанна об употреблении слова:
«Хорошо ничего не говорить, чего нельзя было бы оставить навсегда в душе другого человека».
Обличая наше пустословие, он писал: «О пустом мы говорим глубоко (т. е. много), а о глубоком мы говорим пусто» (т. е. говорить не умеем).
Беседа с ближними
За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день Суда.
Мф. 12, 36
Что такое праздное слово?
Праздное – это значит лишнее, ненужное, не вызванное нуждой.
Почему же так строго говорит Господь об ответственности за праздное слово? Нам оно кажется таким пустяком!
Но дело в том, что в положении и состоянии христианина нет как бы серединного, безразличного состояния. Одно из двух: или он в Духе Святом – в святости – и творит дела и говорит по воле Божией; или, наоборот, он в рабстве у своего врага и послушно выполняет его волю в делах и в словах.
А уж лукавый не упустит того, чтобы в наши слова вложить каплю своего змеиного яда, хотя на первый взгляд в этих словах и не было чего-либо предосудительного.
Но, если внимательно разобрать эти праздные слова в наших беседах, то в них всегда можно найти закваски страстей – тщеславия, гордости, неприязни и осуждения ближнего, проявления маловерия, зависти и т. д. И, таким образом, всякое такое слово противно Богу и поэтому является грехом.
Прп. Антоний Великий пишет, что «Святой Дух (в христианине) ничем так не погашается, как суетными беседами».
При этом можно заметить, что бесполезная трата времени в разговорах сильнее проявляется, если в разговоре участвует много лиц. Разговоры задушевные, утешающие, ободряющие и питающие душу – это обычно диалоги.
Уже третий собеседник чаще всего мешает в таких случаях откровенности и стесняет. Недаром у японцев сложилась поговорка: там, где беседуют более двух человек, там потерянное время.
Лишь при беседе вдвоем душа может всецело отдаться собеседнику, соприкоснуться тесно с его душой, согреть ее вниманием, любовью, участием, разделить с ним горе, перелить в него свою бодрость, веру и жизнерадостность.
Так служат миру старцы. Так должна подражать им и всякая христианская душа, стяжавшая в какой-то мере любовь, веру, мир и духовную бодрость.
А вот и еще обстоятельство, на которое мы обычно не обращаем внимания при разговорах.
Мы мирно беседуем с ближним, рассказываем ему про себя, сообщаем новости. Пусть в этом не было зла, но если в разговоре не было необходимости и нами не руководили благие чувства: утешить, посочувствовать ближнему, научить его чему-нибудь полезному, дать благой совет, сообщить необходимые ему сведения – если этого всего не было, то сколько времени мы погубили и у себя, и у ближнего, мы обокрали и его, и себя, растратили и его, и свои «таланты» (время) попусту.
Вот почему, по наставлениям св. отцов, во всяком необходимом разговоре с людьми мы должны соблюдать краткость и уклоняться от бесполезного многословия.
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Между духовным ростом и многословием – обратная пропорциональность».
Легка и соблазнительна замена духовного напряжения болтливостью. В этом – соблазн всякого «учительства». Поэтому до того, как что-либо рассказывать ближнему, надо подумать о том, обогатит ли ближнего этот рассказ духовно и действительно ли ему надо его знать по какой-либо серьезной причине.
Как говорил старец Варсонофий Оптинский:
«В раю много покаявшихся грешников, но болтливых – ни одного».
Рассказывая, нужно выбросить все ненужные подробности и стараться занять у собеседника как можно меньше времени и внимания. Лаконичность в словах – великое достоинство слова.
Как говорил старец Парфений Киевский:
«Многоречие отгоняет благодать и погубляет теплоту души».
Как всем известно, длительные беседы могут сильно утомлять и их следует избегать. Но если уж они будут необходимы, то они должны вестись неторопливо, с постоянной памятью о Боге и с мирным состоянием души. Это предохранит от излишнего утомления.
Христианину надо осторожно относиться к рассказыванию анекдотов и избегать тех из них, которые кого-либо порочат, содержат насмешку над ближними и начальниками или грешат против целомудрия.
Шутка уместна лишь тогда, когда она будет поддерживать бодрость ближних и предохранять их от уныния, тоски, усталости.
Так же надо стараться в беседах переводить темы из греховных (например при осуждениях, при порочащих ближних рассказах и т. п.) или пустых – на темы духовные (с верующими людьми) или хотя бы полезные для ближних.
Про необходимость величайшей осторожности в беседах так говорит св. Нифонт Цареградский:
«Тот, кто не хранит всегда уст, если и весь год постится, не получает никакой пользы».
В беседах с ближним важно не только то, что нами было сказано, но также и то, как, с каким чувством вы с ним говорили.
Ближнего можно обидеть не только словами, но также тоном голоса, манерой произнесения слов. За последними кроется то чувство, которое диктовало слова. Это чувство идет от сердца и может или согревать любовью, лаской, нежностью, или, наоборот, бить ближнего без удара, унижать и оскорблять без пощечины.
С другой стороны, одними только ласковыми, милыми словами по отношению к ближним можно нажить себе духовный «капитал».
Отец одной христианки отличался необычайной добротой в жизни и вместе с тем свою помощь к людям сопровождал необходимой ласковостью к ним.
Уйдя на тот свет, он в одном сне явился дочери и сказал ей: «Знаешь ли ты, что каждое ласковое слово при жизни служит вечности?»
Старец Амвросий Оптинский некоторых из своих близких духовных детей называл иногда «дураком». Но это название, оскорбительное по существу, не только не оскорбляло, но согревало и радовало сердца слышавших его. Они слышали в нем ту любовь, которой наполнено было к ним сердце старца и которая светилась в его очах. Вот почему ап. Павел писал: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий» (1Кор. 13, 1). По словам св. Тихона Задонского:
«Любовь сыщет слова, которыми можно созидать ближнего. Она представит способ, ум и язык твой направит, и дело это не требует красных речей».
Итак, основным требованием к слову в беседах является то, чтобы оно шло от сердца, исполненного любовью к ближнему. И когда слово «осолено» любовью, то человек не может погрешить, хотя бы с внешней стороны оно и было небезупречно.
Наоборот, можно обидеть, оскорбить или унизить ближнего при внешней видимости порядочности и безобидности слова, если в душе будет превозношение над ближним или желание обесчестить или унизить его.
Не только любовью должно быть проникнуто слово, но также смирением перед ближним, глубокой верой в Бога, надеждой на Его Промысл, мудростью, рассудительностью и другими добродетелями. Такое слово будет привлекать ближнего, смягчать его сердце, вселит в него веру и надежду на Бога – будет очищать и возвышать его душу.
Здесь мы приходим к уже ранее выведенному положению. При здоровье души, при чистоте сердца, при наличии в христианине Святого Духа Божия у него будет и благое доброе слово, которое будет служить на пользу людям.
В привычку должна войти и наша склонность в беседах с ближними говорить не о своих, а об их делах и интересах. Этим мы исполним заветы ап. Павла: «радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими» (Рим. 12, 15) и «мы должны сносить немощи бессильных и не себе угождать» (Рим. 15, 1).
Своим участием и сочувствием мы можем облегчить скорбь ближнего, можем помочь ему своим советом, поделиться опытом и знаниями.
Праздные же рассказы о себе и своих делах свидетельствуют о нашем самомнении, тщеславии и эгоистической установке нашего духа с фиксацией внимания на себе и своих интересах («эгоцентризм», или «автоэротизм»).
Это не относится, однако, к тем случаям, когда мы сами нуждаемся в совете или ищем утешения и ободрения у сильнейших нас духом.
Очевидно, что при разговорах нам надо помнить и указание Господа: «Не бросайте жемчуга вашего перед свиньями» (Мф. 7, 6).
Отсюда следует, что при беседах надо хорошо учитывать духовный возраст, духовное состояние и все душевные особенности собеседника.
Старцы Варсонофий Великий и Иоанн говорят:
«Ты должен рассмотреть, кому говоришь. Когда ты знаешь, что слушающий получает пользу, тогда побеседуй с ним, а иначе не нужно беседовать».
На то же указывал и прп. Серафим Саровский, который говорил:
«С человеком душевным надобно говорить о человеческих вещах; с человеком же, имеющим разум духовный, надобно говорить о небесных. В мире о духовных вещах говорить не должно, особенно когда в человеке не примечается и желания к слушанию».
Этот совет надо помнить особенно нам, живущим в период массового отступления от веры.
Об этом так пишет архимандрит Иоанн:
«Иногда перед Богом стыдно бывает говорить о Нем людям. Мир инстинктивно понимает, что в той обстановке, в которой он находится все время, – меньше греха молчать о Христе, чем говорить о Нем. И вот люди молчат о Боге. Страшный симптом. Наводняется мир легионами слов, одержим язык человека этими пустыми легионами, и ни слова, почти ни слова о Боге – о Начале, Конце и Средоточии всего».
Следует упомянуть также, что Оптинские старцы говорили, что о чудесах можно рассказывать только верующим людям.
Но вместе с тем, как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Не особенно скрывайте от товарищей свою религиозность. Неожиданно ты можешь встретить сочувствующих, вопрошающих, заинтересованных. Одним словом, не старайтесь скрывать перед людьми свою истинную сущность под общей маской легкомыслия и пустоты».
Кроме того, нам нельзя, зная что-либо предосудительное о ближнем, отворачиваться от него. Приветливость со всеми – обязанность христианина.
«Не говори бессердечных слов: «У меня нет с ним ничего общего», – пишет св. Иоанн Златоуст. – У нас нет ничего общего только с диаволом, со всеми же людьми мы имеем много общего».
А архиеп. Арсений (Чудовской) говорит так:
«Когда ты видишь несчастного падшего человека, не питай к нему брезгливости, а лучше в это время пылай гневом на врага человеческого рода, одержащего человека той или иной страстью, на самого же человека смотри с любовию, ласкою, умилением и так думай: ведь и я могу очутиться в таком же состоянии, если и меня враг сею страстию полонит».
Доброе слово
Исходит из уст ваших только доброе слово.
Еф. 4, 29
К ряду слов христианину надо себя приучить и употреблять эти слова в разговоре как можно чаще. К таким словам относится прежде всего слово «прости».
Св. Антоний Великий учит:
«Приучи, чтобы язык твой говорил при всех встречающихся случаях всегда, во всякое время, всем братиям и Самому Всевышнему Богу: «Прости меня"".
Слово «прости» сразу смиряет нас перед Богом и ближними, говорит о сознании своей вины, сожалении, раскаянии в ней.
При этом очень важно то чувство, с которым говорится слово «прости». Его можно произнести холодно, как бы вынужденно и без чувства вины и раскаяния.
Тогда оно не имеет силы, не примиряет, не соединяет сердец, не очищает души.
Поэтому оно должно быть непременно «осолено» (Мк. 9, 49),т. е. растворено любовью, смирением и кротостью. Тогда оно имеет полноту духовной силы.
Говорить надо «прости» не только тогда, когда вы сильно повредили ближнему или резко обидели его. В этих случаях уже мало говорить «прости», надо броситься перед ближним на колени.
Нет, слово «прости» должно быть произносимо всегда, когда мы видим хотя бы малейший оттенок недовольства по отношению к себе, начало зарождения обиды, дымку нерасположения.
Эту опасность по отношению ко взаимной любви надо устранять в самом начале, и самому искать сближения, и искренно просить прощения даже и тогда, когда нет сознания своей вины; вины можно и не заметить за собой, хотя она и была.
Как пишет схиархимандрит Софроний:
«Всякий человек во всяком деле много может сказать в свое оправдание, но если он внимательно посмотрит в сердце свое, то увидит, что, оправдываясь, не избегнет лукавства».
Смущенная душа ближнего требует от нас действительной любви, которая, как говорит ап. Павел, «не ищет своего» (1Кор. 13, 5),т. е. не ищет оправдания себя и осуждения ближнего, а с готовностью жертвует своим самолюбием и с легкостью принимает вину на себя, лишь бы вернуть мир и любовь ближнего.
Надо приучить себя и к слову «пожалуйста». С этим словом наши просьбы делаются смиренными, вежливыми, лишаются оттенка требовательности и поэтому располагают ближнего к исполнению нашего желания.
Нам необходимо привить себя и к наиболее почтительным и ласковым именам. Пусть слышат родители любовь к ним детей при словах «папочка» или «мамочка», а дети ответную ласку при словах «сынок» или «дочка» и нежных названиях «Колюша» или «Наташенька».
Очевидно, что слова христианина должны быть правдивыми, отражать лишь истину и вызывать к себе полное доверие собеседников.
По словам Господа, ложь от лукавого, ибо «он лжец и отец лжи» (Ин. 8, 44). А как говорит Священное Писание, «всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою» (Откр. 21, 8).
Сам Господь есть воплощение истины (Ин. 14, 6). А в христианине должен жить Христос. Поэтому христианин остается христианином лишь до тех пор, пока живет в истине и избегает лжи во всех ее проявлениях и видах.
Ложь не свойственна душе человеческой как образу Божию. Ребенок, пока он не испорчен, не может и не умеет лгать. И если он сделает это, он покраснеет от стыда, как сделавший что-то в высшей степени скверное и пачкающее его душу.
Так же будет реагировать всякая чистая душа, которой ложь претит. Если такой человек солжет, то он переживает это так, как будто он запачкал грязью свою чистую и белоснежную до того одежду души.
Во всех народах, во всех слоях общества и во все времена лгуны вызывали и вызывают презрение. Но следует сказать, что если открытая ложь так всем претит, то различные виды тонкой, прикрытой лжи распространены всюду и их не избегают и многие христиане.
Такой малозаметной ложью является склонность прикрашивания в разговоре, преувеличение, предвзятая неточность в изложении фактов, одностороннее освещение вопроса. Пусть это не яркие черные пятна на нашей духовной одежде, а серые, но по большому количеству своему они также лишают чистоты одежду нашей души.
Разновидностью лжи является притворство, которое противоположно добродетели – искренности. Последняя будет прочно усвоена нами, если наше сердце будет открыто для всех и всем будет искренно желать добра, никого не будет судить и осуждать.
Тогда как бы само собой исчезает и наше притворство, так как у нас не будет нужды словами скрывать от людей свои недоброжелательные чувства к ним.
Сильно распространена легкомысленная дача обещаний с последующим их невыполнением. Невыполнение обещания считается каким-то пустяком, в то время как это является настоящим обманом.
Христианин должен очень осторожно давать обещания, и то в условной форме с оговоркой – «если Бог даст», т. е. если не помешает что-либо, от человека не зависящее. Но уже если дано обещание, то все должно быть сделано, чтобы выполнить обещание точно и в срок: христианин должен быть духовно чистоплотным и щепетильным и в мелочах, ибо «в малом ты был верен, над многим тебя поставлю» (Мф. 25, 23).
В старом христианском русском быту на точное выполнение обещанного обращалось большое внимание. Так, среди лучших представителей русского купечества было такое мнение: если человек брал в долг и обещал вернуть деньги в 12 часов известного числа, то он должен их принести точно в 12 часов. А если он принесет их позднее, хотя бы и в назначенный день, то к нему пропадало уже всякое доверие.
Самым тяжким грехом против правды является нарушение клятвы – обещания, сделанного перед лицом святыни – креста и Евангелия. Страшно бывает наказание от Бога за этот грех и иногда падает не только на самого клятвопреступника, но даже и на его потомков.
Благодарение ближних
За все благодарите.
Фес. 5, 18
Благодарность приемлющего побуждает дающего
давать дары больше прежних.
Прп. Исаак Сириянин
Милость Божия часто проявляется к нам через посредство людей. Тогда нам необходимо проявить к ним благодарность в самых больших, ярких и действенных ее формах.
Поэтому привычкой должно сделаться для нас и выражение постоянной нашей признательности к ближнему за его помощь и услуги нам, хотя бы и мелкие. Поэтому слово «спасибо» должно как можно легче и чаще сходить с нашего языка и быть растворено сердечным чувством.
За наиболее важные благодеяния пусть не стыдится христианин поклониться благодетелю в ноги, не стыдится целовать его щедрые руки и в горячих, от сердца идущих словах возблагодарить за оказанное им добро и почитать его с тех пор как своего благодетеля.
Конечно, не только внешнее благодарение должно иметь место в подобных важных случаях, но и искренняя, сердечная и постоянная молитва за своего благодетеля.
Что же касается более мелких случаев – услуги, помощи, оказания любезности и т. п., то и здесь мы должны также от всего сердца благодарить ближнего.
За всех же наших благодетелей, как живущих, так и почивших, нам следует усердно молиться и помещать их имена в записочках, подаваемых в церкви на проскомидию, на молебны или на панихиды.
Постоянное чувство подобной признательности к Богу и к нашим ближним будет и облагораживать нашу душу, и приносить нам большую духовную пользу.
Об этом так пишет о. Иоанн С:
«Для чего нужно за все благодарить Бога и добрых благотворительных людей? Больше для нашей же пользы, чтобы нежнее, тоньше были чувства нашей души, чувство зависимости нашей во всем от Бога и от добрых людей, признательной к ним любви, и чувство нашего ничтожества без Бога, чувство нашей немощи обойтись без помощи добрых людей».
Само собой разумеется, что не только в словах благодарения и в молитвах за благодетелей мы должны воздавать всем делающим нам доброе, но, когда возможно и встретится к тому случай, мы должны и делом, и нашей помощью отблагодарить наших друзей: здесь опасен хотя бы и малейший оттенок проявления «черной неблагодарности».
Особенно опасна последняя в том случае, если мы после периода нашей слабости или бедности будем иметь и силу, и достаток и сами будем способны проявлять благотворительность. Тогда добродетель благодарности к Богу за все блага, щедро посылаемые нам от Бога, потребует от нас доказательства нашей признательности на деле, избегая той «ложной благодарности», о которой так пишет о. Иоанн С:
«Что есть ложная благодарность к Богу? Ложная благодарность, когда, получая от Бога щедрые, незаслуженные дары духовные и вещественные, языком благодарят за оные Бога и употребляют только в свою пользу, не разделяя их с ближними; получают и скрывают их в своих сокровищницах, сундуках, книгохранилищах, лишая чрез то многих братий своих духовного просвещения, назидания, утешения или пищи, питья, одежды, жилища, врачевства в болезни или передвижения с места на место для добывания средств к продовольствию. Такая благодарность есть ложная и богопротивная. Это значит: языком благодарить, а делом являть крайнюю неблагодарность и злонравие. А как много таких «благодарных», или, вернее, неблагодарных».
Поучение и вразумление ближних
Научайте и вразумляйте друг друга.
Кол. 3, 16
Немногие делайтесь учителями.
Иак. 3, 1
Мы часто склонны бываем обличать, учить и вразумлять ближних. Чаще всего от этого бывает больше вреда, чем пользы ближним из-за отсутствия любви, потери душевного равновесия, появления раздражения. Учить другого – это очень трудное и ответственное дело и под силу лишь возросшим духовно.
Как пишет прп. Иоанн Лествичник:
«Желающий научить другого или подать ему совет должен сперва сам очиститься от страстей, чтобы не ошибаться в познании воли Божией и хорошо понять душевное устроение того, кому он говорит слово. Так как не всем полезно одно и то же лекарство, хотя болезнь может быть одна и та же».
Нам надо всегда помнить о словах Господа: «Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: «дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот в твоем глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф. 7, 3–5).
Поэтому игумен Феодосий из Оптиной пустыни имел обыкновение давать братии такой совет: «Смотри на себя и будет с тебя».
Кроме того, надо знать, что св. отцы запрещали вообще давать другим указания, если не было о том просьбы.
«Прежде вопроса не хорошо начинать говорить», – говорят старцы Варсонофий Великий и Иоанн.
А еп. Игнатий (Брянчанинов) пишет:
«Без собственного вопрошения человека я никак не дерзну преподать совета: это воспрещено святыми отцами».
Лишь когда в душе есть чувство горячей любви к ближнему и когда мы сами в полном мире и спокойствии, когда знаем, что ближний расположен к нам, и наши слова доходчивы до его сердца, и он в этот момент сам мирен и хочет слушать нас, тогда только мы можем с любовью, ласково, кротко, осторожно, всячески оберегая его самолюбие, указать ему на грех, проступок, искушение или ошибку или дать ему совет.
При этом совет или указание могут быть даны в форме, про которую так говорит прп. Исаак Сириянин:
«Если станешь говорить кому что-либо полезное, то говори в виде учащегося, а не со властию и бесстыдством, и наперед сам себя осуди и покажи, что ты ниже его, чтобы слушающим показать чин смирения и побудить их выслушать речь твою…»
При всех вразумлениях или обличениях нужно помнить, что поскольку надо всячески оберегать самолюбие собеседника, то в этих случаях беседа должна быть только вдвоем.
Как пишет прп. Исаак Сириянин:
«Кто исправляет брата своего в клети своей, тот исцеляет собственный свой порок; и кто обвиняет кого-либо перед собранием, тот увеличивает болезненность собственных язв своих».
Если же что-либо из перечисленных условий не имеет места, и главное – говорим мы не из чувства любви и без ласковости, то мы не должны учить ближнего или указывать на его проступки. Как говорит прп. Варсонофий Великий:
«Всякое вразумление, при котором сам человек смущается в сердце, не угодно Богу, но происходит по действию диавольскому и бывает смешано с самооправданием».
Есть и еще одно условие правильности наших слов, которое мы должны помнить при наставлении или вопросах ближнего. Это память о том, что и здесь надо полагаться не на себя и свою мудрость, а на помощь Божию.
Поэтому при необходимости чему-либо научить ближнего или указать ему на его ошибку, неправильность в действиях, проступок или грех – надо прежде всего обратиться к Богу с молитвой даровать нам мирный дух и любовь к этому ближнему.
Только любовь может провести наши слова до сердца ближнего, размягчить и устранить его ожесточение, черствость и самоуверенность.
Как пишет о. Иоанн С:
«Если хочешь исправить кого от недостатков, не думай исправить его одними своими средствами (словами и увещеваниями). Но помолись Богу от всего сердца, чтобы Он Сам просветил ум и сердце человека; если Бог увидит, что молитва твоя дышит любовью и исходит от всего сердца, то непременно исполнит желание твоего сердца, и скоро ты же скажешь, увидевши перемену в том, за кого молишься: это «изменение (от) десницы Всевышнего" (Пс. 76, 11)».
При обличениях следует вместе с тем учитывать и духовное состояние того, кого мы обличаем. Как пишет Премудрый Соломон: «Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя; обличай мудрого, и он возлюбит тебя» (Притч. 9, 8).
Поэтому прп. Варсонофий Великий дает такое указание:
«При обличении согрешившего рассмотри, может ли помысел его перенести обличение, и тогда скажи ему о том с кротостью, вразумляя его по Богу. Если же он не может принять обличения, то не повреждай его совести, чтобы он от стыда не сделал чего-либо еще хуже».
Архиепископ Иоанн считает очень важным наличие у всякого, кто к ближнему обращается со словом поучения, дара способности слышать духом других людей, т. е. ясно воспринимать их душевное состояние и степень симпатии, интереса и доверия к собеседнику.
Он пишет также:
«Старцы Оптинские по большей части обличали прикровенно (под видом какого-нибудь рассказа или события из их личной жизни). Таинственное вразумление – самое острое… Мы ищем убеждения, не насилующего нашей свободы».
На осторожность при даче советов и поучений ближним указывает и митрополит Московский Филарет, который так пишет в одном письме:
«Можно стучать в запертую дверь с молитвою, но с советами можно войти только в отверстую».
При наставлениях надо также учитывать душевное состояние собеседника, степень его духовного возраста и постигать ту меру подвигов и добродетели, которую он сможет понести.
«Кто толкует, – пишет прп. Симеон Новый Богослов, – о последних степенях совершенства для новоначальных и особенно более ленивых из них, тот не только не принесет им пользы, но еще сделает, что они возвратятся вспять».
Вместе с тем есть одна из форм наставления и поучения ближнего, которая применима ко всем и которая всегда может быть рекомендована: это поучение примером своей жизни и своих поступков. Эта молчаливая проповедь действительнее всех убеждений и всегда спасительна для самого проповедника.
Как пишет прп. Исаак Сириянин:
«Тех, которые держатся учения, противного твоему, обличай силою добродетелей твоих, а не убедительностью слов твоих».
По мнению прп. Симеона Нового Богослова, «не столько пользуют слова духовных учителей, сколько пользуют дела их, которые побуждают к подражанию себе». «Поражать своей жизнью, – говорит св. Иоанн Златоуст, – значит поражать решительно и доказать своими делами значит доказать неопровержимо».
О. Александр Ельчанинов указывает при этом, что «всякое принуждение, даже к добру, вызывает всегда только отпор и раздражение. Единственный путь привести человека к чему-либо – это действовать собственным примером и привести его к желанию стать на тот же путь, тогда только – как самостоятельный, свободный акт – поворот этот будет прочен и плодотворен».
Следует помнить, что учить-то ближних мы можем лишь тому, что на деле сами применяем в жизни, ибо Господь сказал: «Кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф. 5, 19).
Поэтому св. Григорий Богослов пишет: «Надобно прежде всего самому очиститься, потом уже других очищать; умудриться, потом умудрять; стать светом, потом просвещать; приблизиться к Богу, потом приводить к Нему других; освятиться, потом освящать».
А прп. Исаак Сириянин дает по этому поводу следующее наставление:
«Не сообщай другому, чего сам не постиг, чтобы не было тебе стыдно себя самого и по сличении жизни твоей не открылась ложь твоя».
У старца игумена Антония Оптинского было обыкновение: познакомившись с кем-нибудь, старец как бы присматривался к нему, сначала говорил мало и только молился о нем. Но зато, когда наконец начинал говорить, его слово имело такую неотразимую силу, что иногда в течение одной беседы человек духовно перерождался.
В течение разговора старец Антоний, щадя самолюбие собеседника, так искусно направлял беседу, что, говоря в третьем лице или рассказывая как будто про себя, он как бы мимоходом и обличал и наставлял своих собеседников.
Часто случалось, что только по выходе от старца посетитель, опомнясь, понимал, что какое-нибудь, как будто к слову сказанное, замечание прямо относилось к нему и сокровенным его недоумениям и недостаткам, разрешало вопросы, которых старец не дал выговорить, а иному даже открывал и то, чего тот сам в себе прежде не замечал.
Прп. Исаак дает еще и такой совет при наставлении ближних: «Когда пожелаешь наставить кого на добро, упокой его сперва телесно и почти его словом любви. Ибо ничто не преклоняет так человека на стыд и не заставит бросить порок свой и перемениться на лучшее, как телесные блага и честь, какую видит от тебя».
В тех же случаях, когда вопрос к нам касается серьезного дела, то лучше всего подражать преподобному Памве Египетскому.
Прп. Памва имел такой обычай: когда кто просил у него совета о чем-либо, он отвечал: «Повремени немного и поручи дело свое Богу», – и никогда никому не давал своего совета прежде, пока сам не попросит у Господа, чтобы Он внушил ему, что он должен сказать просящему у него совета.
Бывали случаи, что проходило три месяца, а он еще не давал ответа. Зато ответы его принимались всеми, как от Самого Бога, и св. отцы Египта считали, что прп. Памва своей осмотрительностью в слове превосходил даже самого Антония Великого.
Поэтому и нам в тех случаях, когда у нас просят совета, а мы не знаем, что ответить, или не вполне уверены в своем мнении, следует отсрочить свой ответ и начать молиться о вразумлении от Господа.
Если же вопрошавший был человек верующий, то ему надо сказать: «Давайте молиться вместе о вразумлении нас от Господа, Который сказал нам: «Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного» (Мф. 48, 19)».
В тех же случаях, когда у нас имеется нужда научить или вразумить в чем-либо ближнего и мы видим безрезультатность наших попыток, то нам надо помнить всегда, что есть более могучее средство воздействия на душу ближнего, чем наше слово.
Вот что говорит по этому поводу игумения Арсения (Усть-Медведицкого монастыря):
«Прежде познания я ставила очень высоко, и поэтому стремилась передать другим свои познания. Я тогда много говорила, желая иногда в церкви вслух всем сказать какое-нибудь полезное слово, особенно уяснившееся мне во время службы. Мне хотелось передать другим, если можно, всему миру, свои познания. Я готова была взойти на колокольню и оттуда кричать всем: «Спешите, спешите, пока не кончился торг», – т. е. работайте над душою, пока есть случай, пока обстоятельства дают возможность потрудиться. Теперь же я чувствую совсем другое. Без благодати Божией, действующей в душе и усовершающей ее, одни познания – ничто. Поэтому я все меньше говорю и прихожу к такому состоянию, что не нахожу, что сказать. К этому состоянию влечется моя душа Я молюсь за ближнего и нахожу, что это большое благо. Так хорошо чувствуется, когда молишься о спасении кого-либо и отдаешь спасение этого человека в руки Божии».
О том же пишет и схиархимандрит Софроний:
«Кто познал на опыте величие и трудность христианского пути, тот раздирается двумя чувствами: одно из них – горячее желание всем познания Истинного Бога и света вечного бытия; другое – страх: а что если призываемые не понесут тяготы испытаний? Вот почему он в большей мере обращается к Богу с молитвою о спасении всех и каждого, чем к проповеди. Истинное христианство в мире почти не проповедуется потому, что проповедь эта превосходит силы (призываемого) человека».
«Все меньше становится у меня вкуса и веры к словесным методам воздействия, вообще к словам», – пишет про себя о. Александр Ельчанинов.
Таким образом, молитва за ближнего есть всегда верное и часто более действительное средство, чем слова научения, увещания или вразумления.
Здесь следует упомянуть об одном случае из жизни старца Силуана: он много молился ночью, чтобы Господь благословил предстоящую ему встречу с приезжим братом.
Вот пример, которому мы должны следовать: молиться перед началом каждой беседы, важной для нас или нашего ближнего. При этом хорошо обдумать заранее и тему беседы, чтобы она принесла наибольшую духовную пользу.
Действенным средством к исправлению недостатков ближних являются (по советам св. отцов) кроме усердной молитвы за них и заказ за них церковных «сорокоустов».
Похвала и лесть
Я питал вас молоком, а не твердою пищею.
1Кор. 3, 2
Очень мудрую и интересную формулировку нашего поведения в отношении окружающих нас дает прп. Исаак Сириянин, который пишет:
«Когда встретишься с ближним своим, принуждай себя оказывать ему честь выше меры его. Целуй его руки и ноги, обнимай их часто с великой честью, возлагай их на глаза себе и хвали его даже за то, чего он не имеет. А когда разлучишься с ним, говори о нем все хорошее, и что ни есть досточестного. Ибо этим и подобно этому привлечением его к добру заставишь его стыдиться от той чести, которую ты оказываешь ему, и посеешь в нем семена добродетели. От такой приобретенной тобою привычки на тебе отпечатается добрый образ, ты приобретешь в себе высокое смирение и без труда преуспеешь в великом. А сверх того, если чествуемый тобой и имеет какой недостаток, то легко примет от тебя исправление, пристыженный той честью, какую ты оказал ему. Пусть всегда будет у тебя этот нрав – ко всем быть благоприветливым и почтительным. Никого не огорчай по причине злых дел и никому не завидуй. Не берись кого-либо и в чем-либо порицать и обличать».
Некоторые положения из этого замечательного наставления прп. Исаака могут вызвать недоумение. Преподобный велит в глаза человека «хвалить его даже за то, чего не имеет».
Но ведь это будет неправдой, здесь будет то, что называют лестью! Вместе с тем, говоря так, мы будем, возможно, развивать у ближнего тщеславие?
Чтобы понять эти кажущиеся противоречия, приведем аналогию.
Полезны ли лекарства? Чаще всего лекарство – это яды и могут только вредить здоровому организму. Но принятие их в соответствующей дозе вылечивает болезнь. Следует учесть также, что те, кто нас окружает, в громадном большинстве духовно больны (грехом) и требуют лечения.
Нелегко найти путь к их сердцу. А без этого ни наши слова, ни наш пример не будут на них действовать. И только стяжав их глубокое расположение к себе (а если возможно, и любовь), мы получим возможность влияния на них и через это достигнем и их исправления. Вот ради такой великой цели, следуя добродетели рассудительности, и рекомендует прп. Исаак и преувеличение, и потворство тщеславию.
Об этом свидетельствует и игумения Арсения, исходя из своего собственного опыта:
«Похвала, иногда и просто по-человечески приятная и ласкающая самость, бывает полезна как ободряющая унывающий дух. Бывало, при матушке (старица Ардалиона Усть-Медведицкого монастыря) почувствуешь уныние духа от понятия и ощущения полной греховности и немощи своей и придешь к матушке с просьбой, чтобы она похвалила меня и уверила бы меня в моей способности к спасению. Матушка действительно начнет уверять, и так серьезно и сильно, что я поверю – и утешусь и ободрюсь. И не боялась она поблажить самости, но и ее употребляла как оружие, спасающее против уныния, наносимого иногда силою вражьею. Так «десными» и «шуиями» соделывается наше спасение».
Здесь следует, однако, оговориться. Применять в жизни указание о пользе похвалы прп. Исаака Сириянина и игумении Арсении целесообразно лишь для духовно немощных христиан, требующих ободрения и поощрения на узком пути ко спасению.
В том же случае, когда христианин идет ко спасению достаточно твердыми шагами и не нуждается в костылях, то слова похвалы могут быть ему и во вред, всевая в него прилоги гордости и тщеславия.
Как пишет прп. Иоанн Лествичник, «одним святым свойственно без вреда слышать себе похвалы».
Схиархимандрит Софроний так пишет об этом:
«Благодать Божия не допускает истинного христианина говорить своему собрату похвалу, которую даже совершенные нередко не могут понести без вреда. Похвалы говорятся только в том случае, когда кто-либо изнемогает от отчаяния».
Также Оптинские старцы считали, что похвала в лицо может принести вред душе христианина.
Поэтому подвижники благочестия боялись похвалы, боясь превозношения и потери смирения, а с ним и благодати Господней. Старец Анатолий Оптиной пустыни услыхал, что о. Иоанн С. видел его в видении, молящегося в Сослужении ангелов. Услышав это, о. Анатолий даже захворал; затем он постился и молился, чтобы Господь изгладил из его ума мысль о слышанном.
Неосуждение
Не судите, да не судимы будете.
Мф. 7, 1
Один инок посетил старца-аскета, жившего в пустыне в глубоком уединении. В разговоре пустынник справился об одном брате и узнал, что тот так же, как и ранее, живет нерадиво. Вздохнул старец и сказал: «Ох!»
Сейчас же после его слов старец замолчал, а пришедший инок увидел, что страх и скорбь изменили его лицо.
– Что случилось, отче? – спросил посетитель.
– Тяжел для меня сегодняшний день, – отвечал пустынник. – Только что ангел Господень сообщил мне, что весь труд моей пустынной жизни сейчас потерян мной за осуждение нерадивого брата.
И с горькими слезами ушел старец от посетителя в пустыню.
Этот рассказ может показаться преувеличением. Что особенного в одном только слове «Ох!»? И может ли быть, что Господь так сильно наказал старца-пустынника?
По незначительным пятнам на коже человека опытный врач может определить его заболевание тяжелыми и даже смертельными болезнями, как, например, проказа, чума и др.
Здесь малый внешний признак говорит о начале глубокого страшного поражения человеческого организма. Так и малое слово может свидетельствовать о глубокой духовной болезни и гнилости души – ибо «от избытка сердца говорят уста», – сказал Господь (Мф. 12, 34).
Посмотрим, что может таиться на сердце, когда уста выносят осуждение ближнего.
Когда Ной опьянел от вина и нагим лежал в шатре, туда вошел Хам. Увидев состояние отца, Хам посмеялся над ним и рассказал об его унижении братьям.
Не так отнеслись к состоянию отца Сим и Иафет. Они вошли, повернулись спиной, чтобы нечаянно не посмотреть на отца в его жалком состоянии, и поспешили покрыть его одеждою. Ими руководила любовь; у Хама, очевидно, ее не было.
И в нашей жизни по отношению к каждому падшему, согрешившему, невоздержанному и слабому человеку мы можем отнестись или как Хам, или как его братья. Мы можем осудить человека и посмеяться над ним и затем спешить идти рассказывать о нем своим друзьям и знакомым. Так будем мы подражать Хаму.
Но мы могли бы пожалеть падшего, скорбеть за него, молиться о нем, оплакивая в своей душе его грех, или с любовью наедине вразумить его. Так мы могли бы покрыть его проступок своей любовью и подражать Симу и Иафету.
Однажды к прп. Пимену Великому пришли иноки и сказали, что в келье одного из братий они видели женщину. Преподобный пошел с ними к брату.
Войдя к последнему, он догадался, что брат спрятал женщину под пустой кадкой. Святой сел на кадку и предложил братии обыскать келью. Когда те ничего не нашли, Пимен дал им строгий выговор за напрасное осуждение брата и выслал вон из кельи.
Когда братья ушли, он кротко и с любовью сказал согрешившему: «Подумай о душе своей, брат».
Тот пал в ноги к старцу и просил простить его и с тех пор стал исправным иноком.
Про великую способность неосуждения Пимена Великого имеется и другой рассказ. В его присутствии рассказывали про авву Нестория, что тот переносит терпеливо леность и сонливость ученика своего. Авва же Пимен сказал: «Если бы я был на его месте, то и подушку бы положил ему под голову».
«Как же бы ты отвечал за него Богу?» – сказал ему авва Анувий.
– Я бы сказал Богу, – отвечал ему авва Пимен, – Ты Сам, Господи, сказал: «Лицемер, вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф. 7, 5).
Прп. Пимен говорил также:
«Когда мы покрываем согрешения братий, Бог прикрывает наши согрешения… Никого не обличай, не поноси, даже и крайне худых по жизни своей. Распростри одежду свою над падающим и покрой его».
Первое, что мы доказываем при осуждении, есть жестокость и черствость нашего сердца, отсутствие в нем любви к осуждаемому нами.
Если бы в нашем сердце была Христова любовь, то мы всегда различали бы больного духовно (грешного) человека от самого греха – первопричины, отравившей человеческий род начиная с Адама.
Так разделял душу от греха ап. Павел, который говорил: «Уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7, 17).
Так же пишет и о. Иоанн С:
«Не смешивай человека – этот образ Божий – со злом, которое в нем, потому что зло есть только случайное его несчастье, болезнь, мечта бесовская, но сущность его – образ Божий – все-таки в нем остается».
О том же говорил и подвижник милосердия доктор Гааз:
«Любовь и сострадание живут в сердце каждого! Зло есть результат лишь ослепления».
Второе, на что указывает наше осуждение, это наличие в нас гордости – самого глубокого душевного порока, наиболее характерного для сатаны.
Право судить людей принадлежит лишь одному Богу. «Мне отмщение и Аз воздам», – говорит Господь (Рим. 12, 19). Ап. Иаков пишет: «Един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить: а ты кто, который судишь другого?» (Иак. 4, 12).
И всякий, кто осмеливается судить других, восхищает себе право Бога, как бы возносит себя на Божий престол, считает себя способным произвести истинный суд. Здесь кроме гордости он проявляет третью язву своей души – крайнее скудоумие и умственное убожество.
Приговор может быть справедливым лишь в том случае, когда известны все обстоятельства, отягчающие или, наоборот, смягчающие преступление.
Господь сказал: «От всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лк. 12, 48).
А кто же знает, кроме одного Бога, что дано было человеку и что можно поэтому спрашивать с него?
Хорошей иллюстрацией этого является рассказ св. аввы Дорофея о двух сестрах-девочках, выведенных на продажу на невольничий рынок.
Одну из девочек взяла к себе благочестивая женщина, воспитала ее, как родную дочь, и научила ее вере в Бога, Его заповедям и основам всех добродетелей. Другую купила блудная и преступная женщина, которая научила ее разврату и всяким порокам.
Когда девочки выросли, то первая из них стала предметом любви, уважения и почтения людей; от второй же все отворачивались с презрением и негодованием. Так судили люди.
Но так ли будет их судить Всезнающий и Всевидящий Бог?
Мы так склонны бываем судить людей по видимости их поступка или слова. Но у Господа иной суд для людей. Он Сердцевидец, и будет судить людей не только по видимости поступка или слова.
Ведь можно творить дела добродетелей из выгоды и грубого эгоистического расчета или чуждаться греха и порока только из-за страха, в душе же стремясь к пороку. Поэтому на истинном суде над душой – на суде Господнем – будет учтено, к чему она стремилась, совершая то или иное.
Так, например, один человек хотел отравить ближнего, но по ошибке накормил его здоровой пищей. Разве он не будет наказан как убийца?
А другой человек хотел накормить голодного, но по незнанию дал ему отравленной пищи. Разве за это он лишается награды за свое доброе произволение?
Поэтому прп. Серафим Саровский говорил так:
«Осуждай дурное дело, а самого делающего не осуждай… Случается, что нам кажется, что другой делает худо, а в самом деле, по благому намерению делающего, это хорошо».
Когда у нас появится искушение осудить ближнего за явное для нас преступление, грех, порок или слабость, то не будем проявлять скудоумие и думать, что мы в силах взвесить все обстоятельства в судьбе ближнего и все движения его души и сердца.
Мы не знаем для него силу наследственности, врожденные склонности, обстановку, в которой он жил в детстве и юности, характера его родителей или воспитателей, знания, которые он получил, и направление его судьбы по Божию Промыслу.
Будем же мудры в сознании своего бессилия взвесить все это и поэтому воздержимся вынести приговор согрешившему ближнему как в своей душе, так, тем более, на словах осудить его перед другими людьми.
Осуждать, искать вину, учитывать всякую погрешность, невоздержание или слабость, требовать применения закона возмездия – все это занятия сатаны.
Сатана говорил Богу: «Разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его, и дом его, и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, – благословит ли он Тебя?» (Иов. 1, 9–11).
Когда мы судим ближнего, вскрываем его недостатки и пороки, берем под подозрение его намерения или достоинства даже при совершении им добрых дел – мы подражаем сатане.
Прп. Никодим Святогорец пишет об этом так:
«Всякое доброе слово о ближнем и радость о нем есть плод и действие в тебе Святого Духа. Напротив, всякое худое слово о ближнем и презрительное его осуждение происходит от твоего злонравия и диавольского тебе внушения».
Не Богу ли приличествует судить человека? Ведь от Него отвернулся человек, Его законы попрал, Его образ растлил в себе; Его Сына распял на кресте и продолжает гнать, мучить и убивать всех истинных рабов Его.
Но вместо осуждения мы видим Божие долготерпение, милосердие и всепрощение.
Когда сходил на землю Его Сын, то Он говорил: «Я не сужу никого» (Ин. 8, 15);«Я пришел не судить мир, но спасти мир» (Ин. 12, 47).
А когда поставили перед Его лицом явную грешницу – женщину, только что уличенную в прелюбодеянии, Он сказал ей: «Я не осуждаю тебя, иди и впредь не греши» (Ин. 8, 11).
Не перед святыми ли всегда открыты тайны души человеческой? Не они ли видят проникновенным взором все язвы души – страсти, пороки и грехи человека? Но осуждают ли они людей?
Нет, они подражают Господу и также не судят людей, а смотрят на грешников ясным любящим взором, стараются покрыть их грехи, любовью направить на путь добродетели.
Как пишет св. Иоанн Лествичник:
«Скорые и строгие судьи прегрешений ближнего потому этой страстью болеют, что не имеют совершенной и постоянной памяти и печали о своих собственных согрешениях. Ибо если кто, без покрывала самолюбия, верно взглянет на свои злые дела, то не будет уже заботиться ни о чем другом, кроме них, справедливо рассуждая, что и на оплакивание себя самого недостанет ему времени всей своей жизни. Судить – есть бесстыдное похищение сана Божия, а осуждать есть погубление души своей».
«Осуждай себя и перестанешь осуждать других», – говорит прп. Варсонофий Великий.
А прп. Исаак Сириянин пишет:
«По-видимому ты, человек, обнаруживаешь ревность свою против чужих недугов, а в действительности свою душу лишил здравия. Потому потрудись лучше над оздоровлением своей души… Когда же начинает кто при тебе пересуждать брата своего, сделай печально лицо свое. Как скоро сделаешь это – и перед Богом, и перед ним окажешься охраняющим».
Господь требует от рабов Своих подражания Себе в милосердии и наказывает или обличает осуждающих не только в словах, но даже и в мыслях.
Один старец мысленно осудил согрешившего брата. Ночью слетел к нему ангел, неся душу осужденного. «Брат, о котором ты думал вчера, умер, – говорил ангел. – Господь спрашивает, куда низвергнуть его душу за тот грех, за который ты его осудил?»
Ужаснулся старец, поняв глубину своего падения, свое жестокосердие и свое соучастие в намерениях сатаны.
Как пишет прп. Макарий Великий:
«Поэтому христиане сами должны употреблять все старание вовсе никого не осуждать: ни явную блудницу, ни грешников, ни людей бесчинных, взирать же на всех с простодушным произволением, чистым оком, чтобы обратилось человеку как бы в нечто естественное и непременное никого не уничижать, не осуждать, никем не гнушаться и не делать различия между людьми».
В отношении осуждения (а равно и особого почитания) у св. отцов есть такое общее правило: прежде смерти никого не ублажай и прежде смерти ни в ком не отчаивайся, никого не осуждай, не уничижай».
У иноков Старого Афона имеется также правило никого не почитать погибшим или достигшим спасения, прежде чем наступит смерть.
Как постепенно отучать себя от осуждения? Для этого митрополит Московский Филарет дает такой совет:
«Надлежало бы более трудности находить в том, чтобы судить людей, нежели в том, чтобы смотреть на них просто, как смотрят на колеблемые ветром дерева или на текущую реку; но, видно, и в том есть трудность, чтобы не судить. Что же делать? Надобно учиться постепенно, сперва осуждать себя за осуждение ближних, потом удерживаться от осуждения словом, когда мысль на то подвигается, далее удерживать самую мысль. Кто довольно знает и судит себя, тому недосужно судить других».
Ненавистен грех осуждения в очах Бога. Поэтому осуждение ближнего неизбежно несет бедствие христианину. Об этом так пишет старец Силуан со Старого Афона:
«В начале, когда человек приходит работать Господу, Господь Своею благодатию дает душе силу ревновать о добром, и все ему легко и удобно. Когда душа заметит в себе зло и покается, то по неопытности думает: «Я так всю жизнь буду ревновать». И при этом превозносится перед теми, кто живет нерадиво, и начинает их осуждать; и так теряет ту благодать, которая ему помогала исполнять заповеди Божии. И не понимает душа: как это случилось? То было так хорошо, а теперь все трудно, и молиться не хочется, и слезы пропадают, и душа делается унылая. Но не надо пугаться: это Господь воспитывает милостиво душу. Душа, как только превозносится над братом, то в ту же минуту приходит плохой помысел, неугодный Богу. И если душа смирится, то благодать не отойдет, а если нет, то последует некое малое искушение, чтобы смирилась душа. Если же опять не смирится, то впадает в некий грех. Если же и тогда не смирится, то придет большое искушение и будет большой грех. И так будет усиливаться до тех пор, пока не смирится душа; тогда отходит искушение, и если много смирится, то придут умиление и мир, и все дурное исчезнет».
Осуждение часто следует за многословием. Как свидетельствует пустынник Никифор:
«Начнешь с человеком говорить о том, о другом – обязательно в осуждение впадешь, а после этого очень скверно на душе».
За преодоление осуждения Бог обещает величайшую из милостей – прощение грехов человека: «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7, 1). Несмотря на эту неоценимую награду, многие ли из христиан настойчиво стремятся к преодолению этого греха?
Старец схиархимандрит Захария говорил:
«Осуждающий в какой-либо мере не может быть смиренным. А без смирения – нет спасения».
Не является ли в глазах многих из верующих этот порок чем-то таким незначительным, на что не стоит обращать внимания? А его сила усугубляется еще тем, что он повторяется постоянно и тяжесть его подавляет душу человека, как тяжесть груды мелких камней, которую не сдвинешь в покаянии.
Вот лозунги христианина, который твердо решил строго соблюдать заповедь Господню о неосуждении ближнего. Они так сформулированы архиепископом Иоанном.
«Целый мир неосуждения – на выбор: 1) Я не имею права осуждать. 2) Я не должен осуждать. 3) Я не привык осуждать. 4) Я боюсь осуждать. 5) Я не хочу осуждать. 6) Я не могу осуждать. 7) Я не люблю осуждать…»
Приложение к главе 20-й
(Из дневника о. Александра Ельчанинова)
«Каковы люди на самом деле – никому, кроме Бога, неизвестно; вернее, что они нечто зыбкое, пластичное, и мы формируем сами, часто по случайному признаку, воображаемую схематическую фигуру и потом сами же или восхищаемся ею, или поносим ее.
Надо отказаться от той точки зрения, что в человечестве есть два враждебных стана, две породы людей – праведные и грешные, предназначенные блаженству и обреченные гибели. Этого нет.
Мы все грешны, все поражены грехом, и за всех нас пострадал Господь. Ему дороги одинаково все, и поэтому Ему принадлежит окончательный суд. Вот почему непосредственно за словами Христа о любви идут слова об осуждении: «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7, 1). Не судите, и вам легче будет тогда полюбить всякого, не судите, и у вас не будет врагов. Смотрите на врагов, как на больных одной с вами болезнью, как на погибающих; оставьте точку зрения личного суда и станьте на точку зрения Божьего дела в мире…
Осуждением занята вся наша жизнь. Мы не щадим чужого имени, мы легкомысленно, часто даже без злобы осуждаем и клевещем, почти уже по привычке. Как осенние листья шуршат и падают, и гниют, отравляя воздух, так и осуждения разрушают всякое дело, создают обстановку недоверия и злобы, губят наши души.
Признак недолжного суда – страстность, злобность, безлюбовность, от снисходительства к себе, непризнания своей греховности и требовательности к другим.
Осуждение отпадает, если мы вспомним бесконечную нашу задолженность перед Богом. Наше немилосердие, неумолимость, беспощадность к людям заграждают пути Божьего к нам милосердия, отдаляют нас от Бога.
Мудрость жизни, в том числе христианской, – не быть требовательным к людям. Схема отношений к людям часто бывает такова: человек очень нравится, искренно идеализируешь его, не видишь ничего плохого.
А вдруг прорвется человек в чем-либо, солжет, расхвастается, струсит…
И вот делаешь переоценку, перечеркиваешь все, что видел раньше (и что все-таки продолжает существовать), и выкидываешь человека из своего сердца. Это неправильный и грешный способ отношения к людям.
В основе такого обращения с людьми лежат две неосознанные мысли: 1) я – вне греха; 2) и человек, которого я полюбил, тоже безгрешен. Как же иначе объяснить и резкое осуждение других, и удивление, когда хороший, добрый, благочестивый человек согрешит!
А между тем норма отношения к нашим ближним – прощать без конца, так как мы сами бесконечно нуждаемся в прощении. Главное – не забывать, что доброе, что мы ценим, – оно остается, а грех всегда тоже был, только его не замечали.
Будем же снисходительнее, любовнее друг к другу – всем нам так нужны взаимная помощь и любовь, и все наши трудности и горести так ничтожны перед лицом вечности.
Осуждение и противление соблазну
Если и церкви не послушает,
то да будет он тебе, как язычник и мытарь.
Мф. 18, 17
Может быть, у некоторых появится мысль: как же можно закрывать глаза, когда человек явно грешит? И не дан ли разум для того, чтобы отличать добро от зла и доброго человека от злого?
Да, конечно, мы не только можем видеть зло, но даже обязаны бороться с этим злом, если оно может распространиться и соблазнить других.
Но вопрос в том – как бороться со злом? Это можно делать и не осуждая ближнего.
Сим и Иафет сознавали предосудительность положения отца, и они покрыли его одеждою; оберегая свое чувство уважения к нему, они старались не смотреть на него, входя в палатку спиной.
Пимен Великий также принял меры, чтобы прекратить соблазн в монастыре, но он хотел и исправления согрешившего брата. И для этого он проявил к нему снисхождение и любовь.
Как пишет прп. Варсонофий Великий:
«Дело, которое действительно дурное, мы не можем не признавать за дурное. Однако того, кто делает такое дело, осуждать не следует – как, по слову Писания, «не судите, и не будете судимы" (Лк. 6, 37), так и потому, что нам должно признавать себя самих грешными более всех, а равно и потому, что согрешение брата мы должны считать за свое собственное и ненавидеть лишь диавола, соблазнившего его».
Бывают, однако, случаи, когда мы обязаны сказать другим, что мы считаем поступок ближнего предосудительным. Это бывает тогда, когда поведение ближнего может вызвать соблазн или найти подражателей.
Как пишет о. Иоанн С:
«Иногда враг коварствует над нами тем, что, когда мы видим какой-нибудь грех или порок в брате или в обществе, то он поражает наше сердце безразличием или холодностью, неохотою, или, скорее сказать, постыдною трусостью сказать твердое, обличительное слово неправде, сломить рог грешника. Христе Царю, даруй мне апостольскую ревность и огонь Святого Духа в сердце мое, да дерзновенно всегда восстану против наглого, особенно же заразившего многих порока и не пощажу никого ради их же спасения и прочих людей Твоих, чтобы не соблазнялись они, видя разлитие порока, и не пали сами».
Как пишет П. В. Никольский:
«И Евангелие, и послания апостольские дают массу примеров обличения пороков людей, но обличение не есть осуждение. Оно вытекает не из сознания обличающим своего превосходства над обличаемым и не из сознания права суда над ближним, а из любви к нему, из желания направить его на путь истинный. Такое обличение идет рука об руку с высоким взглядом на обличаемого, особенно на достоинство его вечной природы».
В истории Церкви было много случаев, когда необходимо было общественное осуждение еретиков. Ап. Павел не остановился даже перед тем, чтобы публично признать неправильность поведения самого ап. Петра, когда тот, прибыв в Антиохию, стал уклоняться от совместной трапезы с христианами, обращенными из язычников и не обрезанными по иудейскому обряду (Гал. 2, 11–14).
Нельзя же заподозрить ап. Павла в отсутствии любви и уважения к первоверховному апостолу.
Здесь мотивом к обнародованию поступка являлась ревность об истине и выявление несправедливости в отношении христиан из язычников.
Здесь допускалось меньшее зло (принижение апостольского авторитета) ради избежания большего зла; здесь допускалось нарушение одной заповеди ради исполнения более высокой.
Однако в этих случаях здесь нужны добродетель рассудительности, осторожность и обдуманность поступков.
Очевидно, что подобное обличение должно происходить не за глаза, а перед лицом тех, кто в чем-либо обличается. Как пишет прп. Антоний Великий:
«Добрые и боголюбивые мужи обличают в чем-либо худом людей, когда они есть налицо, а отсутствующих не только не укоряют сами, но и тем, кои покушаются говорить что-либо о них, не позволяют того».
Вместе с тем, хотя ап. Павел и пишет: «испытывайте, что благоугодно Богу, и не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте» (Еф. 5, 10–11), но на подобное обличение должны дерзать не многие, а лишь духовно зрелые.
Итак, неосуждение не исключает рассудительности, необходимой каждому христианину. И когда его разум говорит ему о грехе или проступке ближнего, то прежде всего надо проявить к ближнему любовь, как сделали Сим и Иафет, как делал Пимен Великий и другие святые. И, боясь подражать сатане или Хаму, надо, по возможности, скрывать от всех грехи и слабости ближних.
Если же ради прекращения соблазна выявится нужда в общественном обличении проступка, то надо делать это с большой осторожностью.
При этом порядок воздействия на соблазняющего должен быть таков, как это указывается Самим Господом: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним. Если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собой еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово. Если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18, 15–17).
Здесь следует обратить внимание особо на последние слова Господа: «да будет он тебе, как язычник и мытарь».
Очевидно, что как для евреев из-за соблазна заразиться грехом было опасно сближаться с язычниками и сборщиками податей – мытарями, так христианам нельзя сближаться с людьми, далекими по духу от Христа.
А для этого совершенно необходимо хорошо разбираться в окружающих нас людях, что невозможно без глубокого понимания или, что то же, суждения о их духовном состоянии.
В тех случаях, когда встретится необходимость поведать другим о предосудительном поступке кого-либо, то здесь следует испытывать свое сердце – в мире ли оно? Об этом так говорит прп. Варсонофий Великий:
«Когда человек, говоря (о проступках другого), чувствует при этом в себе возбуждение чувства, то это уже злословие. Если же он свободен от чувств, это не есть злословие, а говорится для того, чтобы не возросло зло».
«Гнилые» слова, насмешки, смехотворство и споры
Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших.
Еф. 4, 29
Горе вам, смеющиеся ныне.
Лк. 6, 25
Всякое осуждение ближнего следует, конечно, отнести к словам «гнилым».
Но, кроме осуждения, еще многие слова являются «гнилыми».
Можно ли спорить при разногласиях в чем-либо с ближними? Св. отцы Варсонофий Великий и Иоанн предлагают держаться в этом случае следующего порядка:
«Три раза говори другому (свое предложение), и если не захочет, оставь его, потому что спорить – худое дело. И во всяком случае, предлагают ли тебе принять помощь, или ты желаешь подать кому-нибудь руку (помощи), говори свое мнение до трех раз, и если он не согласится, перестань с миром и не оскорбляй его. Таков истинный путь Божий».
Поэтому никогда нельзя себе позволять спорить с ближними. Спор, в обычной его форме, несет раздражение и поэтому бывает вреден как лишающий душу мирного устроения и сопребывания в ней Духа Святого Божия. Вместе с тем спор бывает безрезультатен, если спорящим руководит желание настоять на своем, как это большею частью бывает, а не найти истину.
Св. отцы велят даже не только не участвовать в споре, но и уходить из того места, где спорят.
Поэтому не следует в чем-либо настойчиво убеждать ближнего. Лучшее средство убедить ближнего в какой-либо истине – это сохранить с ним и при разности мнений полноту любви в отношениях и усердно помолиться о нем Богу о просвещении его разума.
Чтобы избегать пререканий и споров с ближними, старцы предлагают не оправдываться даже тогда, когда христианин не чувствует за собой вины.
Старец Оптинский Варсонофий говорил так своему духовному сыну:
– «Самооправдание – не христианское дело. Не надо настаивать на своем! – А если я, батюшка, прав? – Все равно, прав или неправ, промолчи, когда обличают, а потом скажи: «Прости, виноват…» И за то, что ты скажешь, Господь тебе впоследствии откроет, что ты, действительно, был виноват».
И не только спор, но и всякий разговор в раздражении недопустим для христианина. Наличие раздражения свидетельствует о том, что с человеком нет Духа Божия; раздражение – это начало гнева и говорит о власти над раздраженной душой лукавого духа. Поэтому от разговоров в состоянии раздражения можно ждать только злого.
Св. отцы предлагают беседовать с ближними лишь при полном спокойствии духа.
Прп. Варсонофий Великий дает по этому поводу такой совет:
«Когда беседуешь с ближним, рассуждай: если говоришь с ним со смирением, рассудительно и безмятежно, то продолжай разговор; если же что-нибудь не так, то удержи свой помысел; со смущением ничего не говори, потому что зло добра не рождает. Но потерпи, пока помысел твой успокоится, и тогда скажешь мирно».
Христианину надо бояться и тех слов, которые могут свидетельствовать о его превосходстве над ближними и, может быть, в какой-то мере о презрении к ним.
Такими словами будут имена, оканчивающиеся на «ка»: «бабка» (вместо бабушка), «Танька», «Юрка».
Кто привык называть так своих ближних, тот сам свидетельствует о наличии у него гордости – наиболее страшного душевного порока.
Надо ли говорить о том, что христианин никогда не должен говорить бранных или неприличных слов, не иметь привычки в раздражении произносить «черное» имя, дразнить кого-либо?
Кроме боязни необдуманности и поспешности в словах, мы должны также опасаться как-либо нечаянно обидеть или задеть самолюбие ближнего неуместной шуткой, двусмысленностью, смехом, иронией.
Смех вообще не согласуется с состоянием души в Духе Святом.
Предосудительность смеха видна уже из того, насколько смех типичен и любим в безбожном мире. Здесь его культ, здесь любят, ищут, возвышают его жрецов – юмористов, сатириков и комиков и преклоняются перед ними.
И если слезы ведут христианина по пути спасения, то очевидно, смех ведет его в противоположную сторону.
Христианин должен помнить слова Господа: «Горе вам, смеющиеся ныне» (Лк. 6, 25).
Как пишет прп. Исаак Сириянин:
«Ничто не делает настолько сообщниками мира тех, которые в мире преданы пьянству и блуду, и не удаляет нас столько от сокровищ премудрости и познания тайн Божиих, как смехотворство и дерзновенное парение мыслей».
Как пишет свт. Димитрий Ростовский:
«Остерегайся смеха. Смех собранное духовное богатство расточает: смех устраняет благодать Господню, губит память смертную, вызывает забвение Страшного Суда. Смех есть признак детского нрава, сластолюбивого сердца, слабой, немужественной души».
Поэтому одним из наиболее предосудительных видов осуждения является насмешка, где смехотворство соединяется с грехом осуждения и основывается на горделивом превознесении и отсутствии не только любви, но и простого уважения к человеку, который создан «по образу Божию» (Быт. 1, 27). Часто смех бывает над кем-либо, и тогда он не отличается от насмешки, т. е. тяжкой формы греха осуждения.
Вместе с тем, пишет о. Александр Ельчанинов, «смех (не улыбка) духовно обессиливает человека».
Как пишет Н.:
«Страсть к злоречию и осмеянию других часто фарисейски облекает себя в тогу нравственного возмущения и, начиная с «невинных» сплетен, доходит до той «друзей клеветы ядовитой», которая ранит больше самых разных нападок врагов. А «сатирическое» отношение к жизни и людям от легкой, шутливой насмешки над мелкими слабостями и недостатками ближних может перейти в постоянное ядовито-издевательское осмеяние творения Божия. Самомнение, нелюбовность в отношении к миру и людям, неуважение к Творцу и дерзкое присвоение себе права судить других – вот источник этого состояния души, исполненного духовного ослепления (грех Хама)».
В качестве образца беседы с ближним можно взять старца Силуана.
Схиархимандрит Софроний так пишет о его манере разговора:
«Он никогда не смеялся до звука, никогда не говорил двусмысленно, не насмехался и даже не подшучивал над людьми. На обычно серьезном, спокойном лице его иногда намечалась едва уловимая улыбка, нераскрывавшая губ, если только при этом он не произносил слова».
Вместе с тем, как добавляет схиархимандрит Софроний, «спокойное, мирное, но вместе очень сильное глубокое желание овладевало душой – воспринять благоухание той сферы духа Христова, в которой дано было жить старцу».
От смеха надо отличать веселость и безобидные шутки, которые помогают сохранять бодрость и предохранять от уныния.
Здесь уместно вспомнить рассказ про прп. Антония Великого, когда тот шутил со своими учениками. Проходивший поселянин соблазнился этим и подумал: как такой великий подвижник допускает шутки? Преподобный узнал духом его мысли, подозвал к себе и, дав ему в руки палку, велел согнуть ее.
Поселянин согнул. Преподобный велел согнуть еще более. Поселянин сказал, что если еще более согнуть, то палка сломится.
– Вот видишь, – сказал св. Антоний, – и человека нельзя заставлять нести подвиги свыше сил, и если бы я не шутил иногда с моими учениками, то они впали бы в уныние и лишились бы той бодрости, которая поддерживает их теперь.
Однако при шутках нужна большая осторожность, чтобы ими кого-либо не обидеть.
«Остерегайтесь шуток и неосторожных слов», – говорил своим духовным детям Оптинский старец Варсонофий.
Приложения к главе 22-й
В начале этого столетия в Восточной Сибири среди инородцев ревностно проповедовал христианство миссионер иеромонах Спиридон. Ему поручалось также принимать и исповеди каторжников Нерченской тюрьмы. В его жизнеописании имеется описание следующего случая.
Один из каторжан, совершивший два убийства, на исповеди поведал ему нижеследующее (дается в сокращенном пересказе):
«Я жил счастливо с женой и любил ее. Однажды я как-то неосторожно пошутил с нею: – А я тебя совсем не люблю, – сказал я ей. Эта шутка задела ее самолюбие, и в ответ я услышал: – И я тебя не люблю. Считая эти слова за шутку, я не придал им никакого значения. Однако моя шутка сильно задела самолюбие жены, и она поддалась желанию мне отомстить. Вскоре я уехал в служебную командировку на несколько дней. Вернувшись, я не застал жены дома. Я пошел к одному из своих холостых сослуживцев и застал там и свою жену. Мне показалось, что жена с какой-то неохотой вернулась со мной домой… Подозрение закралось в мою душу… Я постарался проверить правильность моего подозрения. Вскоре удостоверился, что мое подозрение в отношении измены жены оказалось правильным. В тот момент жены не было дома. Сгоряча я схватил топор и бросился ее искать. Она опять оказалась в квартире моего холостого сослуживца. В припадке злобы я убил их обоих…»
Что может быть убедительнее этого трагического случая в отношении опасности злых или неуместных шуток?
Есть два смеха: светлый и темный. Их сейчас же можно различить по улыбке, по глазам смеющегося. В себе его различить можно по сопровождающему духу: если нет легкой радости, тонкого, мягчащего сердце веяния, то смех – несветлый. Если же в груди жестко и сухо и улыбка кривится, то смех – грязный. Он бывает всегда после анекдота, после какой-нибудь насмешки над гармонией мира. Искривляемая гармония мира искривляет душу человека, и это выражается в кривляний черт лица.
«Горе вам, смеющиеся ныне, ибо восплачете» (Лк. 6, 25). Заплачете. Потому что увидите, что приложили радость не к тому, к чему можно приложить, но к тому, что достойно муки.
«Благостная улыбка» есть зеркало найденной гармонии. Святые улыбаются, не смеясь. Смех как полнота чистой радости есть состояние будущего века. «Блаженны плачущие ныне, ибо вы возсмеетесь». Аскетический опыт осветления и преображения человека советует даже улыбаться, не открывая зубов (лучше немного меньше радости, чем хотя бы самая мимолетная нечистота в ней). Это небесная горячность духа…
Блюдущий себя, благоговенствующий над тайной своей жизни будет блюсти как всю свою жизнь, так и свой смех. Даже свою улыбку он соблюдает пред Богом. Все будет у него – помощью невидимых хранителей его – чисто и ясно.
Святые светили миру и плачем своим, и улыбкой, как дети. Ибо только у детей и у подлинно верующих во Христа людей есть чистота жизни, видимая телесными глазами, даже в чертах лица.
Просто и чисто все у детей, еще не коснувшихся тленного духа. Смерть еще не выявилась в усмешке их смертной природы, им дана весна жизни, как начаток и как воспоминание рая; и вот – они чисто смотрят, чисто смеются, нелукаво говорят, легко плачут, легко забывают свой плач…
«Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное"… Ясно – почему.
Высшая похвала человеку – сказать: «У него детский смех» – смех непорочный, близкий к райской гармонии.
Глава 23
Отношение христианина к обществу
Страдает ли один член, страдают с ним все члены.
1Кор. 12, 26
Как пишет проф. Карл Адам (в работе «Иисус Христос»):
«Когда Бог сотворил Адама, Он сотворил всех нас сразу в его семени. Он сотворил нас в связанности естественной и сверхъестественной судьбы с нашим родоначальником. Человечество – не что иное, как исторически развертывающийся, разрастающийся первочеловек, следовательно, не случайное сосуществование и чередование индивидуумов, но органическое единство и целостность – «мы"".
Поэтому и нация или государство являются индивидуальным духовным организмом.
Этот организм, подобно душе человеческой, живет своей особой духовной жизнью – грешит, падает, духовно вырождается и умирает; или наоборот – оживает, возрождается, духовно укрепляется и процветает.
И отношение Бога к нации подобно отношению к отдельному человеку. Господь заботится о ней, милует и бережет от напастей или, наоборот, вразумляет через народные бедствия – мор, голод, землетрясения, войны.
Как пишет о. Иоанн С:
«Мир находится в состоянии дремоты, греховного сна, спит. Будит его Бог войнами, моровыми поветриями, пожарами, бурями, сокрушительными землетрясениями, наводнениями, неурожаями».
Естественно, что жизнь каждого человека тесно связана с тем обществом, в котором он живет. Человек не может и не должен отделять себя от переживаний общества.
Заповедь взаимной любви, заповедь «быть всем слугою» и повеление апостолов «плачьте с плачущими» (Рим. 12, 15)повелевают христианину быть в тесном общении с обществом, служить ему и, при случае, вместе с ним страдать.
Вместе с тем, как пишет схиархимандрит Софроний, «если в земной жизни есть известный последовательный черед, то в вечности все мы едино, и потому каждый из нас должен заботиться не только о себе, но и об этом всеединстве («о всем Адаме»).
Святые давали нам пример деятельного участия в жизни общества или личным участием, или путем усиленных молитв о его благосостоянии.
Так, великий святой и подвижник земли Русской – преподобный Сергий Радонежский принимал деятельное участие в устроении русского государства.
Заботясь о его мире, он лично ездил к Рязанскому князю Олегу для того, чтобы примирить его с Московским князем и устранить междоусобную войну.
Московского князя Димитрия Донского он побуждал выступить против татар, а когда пришло время битвы на Куликовом поле, он дни и ночи проводил в молитве о победе русского оружия.
Глубоко переживал народное бедствие и египетский подвижник Пахомий Великий. Когда Египет был поражен голодом и моровою язвою, прп. Пахомий предался посту и усиленной молитве о прекращении бедствия.
Целые дни он не прикасался к еде, и когда его ученики побуждали его к принятию пищи, он говорил им: «Я не могу есть, когда мои сочлены голодны и не имеют хлеба».
Во время народного голода многие игумены русских монастырей открывали монастырские житницы и кормили голодных, не считаясь с тем, что хлеба может не хватить самим инокам. Так же кормила голодных и св. Иулиания Лазаревская.
Некоторые думают, что пустынники и затворники, уходя от мира, совершенно порывают свои связи с современным им обществом – не хотят знать о нем и не думают о нем. Это не так. И не только они не отталкивают от себя мир с его грехами и горестями, но как раз ими-то и их молитвами и держится мир и спасается от бедствий, которые должны были бы заполнить мир по его грехам.
«Мир стоит молитвами святых», – пишет старец Силуан.
Вот одно из свидетельств этому, открытое прп. Варсонофием Великим – глубоким затворником во время одной жестокой войны.
«Братия, я нахожусь в плаче и рыдании, видя грядущий на нас гнев, потому что мы делаем все противное Богу. Многие молят Человеколюбца Бога о том, чтобы прекратился сей гнев Его на мир, и нет никого человеколюбивее Бога, но, при всем том, Он не хочет помиловать нас, ибо сопротивляется сему множество грехов, совершающихся в мире. Есть же три мужа, совершенных пред Богом, которые превзошли меру человечества и получили власть решать и вязать, отпускать грехи и удерживать их. Они-то стоят между губительством и миром, чтобы Господь не вдруг истребил весь мир. И по молитвам их Он растворяет наказание милостью; им сказано, что гнев сей пребудет на малое время. Итак, молитесь с ними. Молитва сих трех мужей сливается во входе горнего жертвенника Отца светов, и они сорадуются и совеселятся друг другу в небесах. Когда же взирают на землю, то вместе плачут и проливают слезы и рыдают ради совершающихся на ней зол, которые воздвигают гнев Божий. Мужи эти суть: Иоанн в Риме, Илия в Коринфе и еще некто из епархии Иерусалимской, и я верую, что они оказывают (миру) великую милость, поистине оказывают. Аминь».
Так же горячо молился за мир и современный нам праведник – старец Силуан со Старого Афона. Схиархимандрит Софроний пишет про него:
«От видения окружающей жизни, из воспоминаний прошлого, от глубокого личного опыта – старец жил страданием народа и всего мира. Страдала его душа за всех бедняков, страдала несомненно больше, чем они сами, так как он видел в их жизни еще и то, чего они сами в себе не замечали по необученности своей. И не было конца его молитве. Он молился великою молитвою о всем мире. Он забывал себя, он хотел страдать за народ от жалости к нему, за его мир и спасение влекся проливать кровь свою и проливал ее в молитвах».
«Молиться за людей – это кровь проливать», – говорил старец.
Нужно ли говорить о том, показателем какого молитвенного напряжения и плача являются эти слова?
Отсюда будут понятны и слова св. Иоанна Златоуста, что «весь мир недостоин и одного праведника».
Одно из несчастий человечества в том, что люди подобно стаду склонны идти за вожаками, не давая себе труда самим искать истину.
Среди же наиболее одаренных, сильных волей и различными талантами людей большинство подвержено первородному греху в сильной степени.
И, как говорит протоиерей Валентин Свенцицкий:
«Гордость, эгоизм, страсти делают человека настолько невосприимчивым к чувствованию Истины (Христа), что и вида ее (Его) не узнают. Таковыми бывают главным образом родоначальники заблуждений и первые их приверженцы. А дальше заблуждение продолжает действовать из поколения в поколение, потому что в этом заблуждении воспитываются и вырастают и настоящей истины даже не стараются узнать».
Отсюда – вместе с молитвой за мир служение обществу у христианина должно выражаться и в просвещении окружающих его светом неповрежденной евангельской истины. Это в первую очередь относится к пастырям Христова стада. «Вы – свет мира», – говорил Господь Своим ученикам (Мф. 5, 14).
Но и каждый христианин может служить проповеди христианства хотя бы примером своего благочестия, помня указание апостола, что «не многие делайтесь учителями» (Иак. 3, 1).
Как говорилось уже выше, христианин, как и всякий член общества, должен во всем подчиняться установленным в нем властям. «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу», – говорил Господь (Лк. 20, 25).
Но не следует думать, что только власть правоверных царей и правителей есть Божие установление.
Во времена пророка Иеремии Иерусалим был окружен войсками вавилонского царя – язычника Навуходоносора. Израильский царь Седекия не сдавал города и хотел обороняться от халдеев.
Но не в этом была воля Господня, которая была возвещена пророку Иеремии. По воле Господней власть законного и единокровного царя должна была пасть, Иерусалим взят и евреи за свои беззакония отведены в плен.
Для уменьшения бедствий народных пророк советовал царю и народу сдать город и отдаться на милость язычника. Но пророка не послушали, и Иерусалим был взят.
После того как главная масса евреев была отведена Навуходоносором в Вавилон, остаток их еще продолжал жить около Иерусалима. Эти евреи задумали уйти от власти Навуходоносора и переселиться в Египет. Прежде чем привести свое намерение в исполнение, они пошли просить совета у пророка Иеремии.
После десятидневной молитвы пророк объявил им от имени Бога Израилева: «Не бойтесь царя вавилонского… ибо Я с вами, чтобы спасать вас и избавлять вас от Руки его. Я явлю к вам милость, и он умилостивится к вам и возвратит вас в землю вашу… Если вы решительно обратите лица ваши, чтобы идти в Египет, и пойдете, чтобы жить там, то меч, которого вы боитесь, настигнет вас там, в земле Египетской» (Иер. 42, 11–16).
Евреи не послушали пророка и ушли в Египет. Тогда «было слово Господне к Иеремии… скажи им: «Вот, я пошлю и возьму Навуходоносора, царя Вавилонского, раба Моего… и придет, и поразит землю Египетскую» (Иер. 43, 8–11).
Как мы слышим из слов Священного Писания, Господь называет языческого царя «рабом Моим», т. е. тем, кто послушен воле Его. Господь говорит, что лишь в Его власти преклонить на милость к евреям сердце Навуходоносора. Вот то, что не надо забывать христианам, живущим под властью неправоверных правителей.
Рассказывают, что во время гражданской войны 1918–1921 гг. некоторые из генералов, возглавлявших «белые правительства», просили у Патриарха Тихона благословения на борьбу с большевиками.
Несмотря на то, что в программе последних религия считается «опиумом народа», патриарх Тихон ни одному из «белых» начальников не послал своего благословения на борьбу. Очевидно, он боялся быть противником воли Господней, отдавшей Россию в руки большевиков.
Народные бедствия
Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство?
Ис. 1, 5
Велики бедствия народа во время гнева на него Господа – во время голода, эпидемий и войны. Но все это посылается от Господа. Надо помнить, что «Господь кого любит, того наказывает» (Евр. 12, 6; Притч. 3, 12).
Всякое бедствие посылается Господом как спасительное, единственно действенное врачевство от еще худшей беды – от народного развращения, от которого истлевает и умирает душа народа.
Господь несравнимо лучше нас видит бедствия, скорби и слезы народные и все же посылает их – Он, Всеблагий и Милосердный.
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Господь бесконечно жалеет нас, но посылает нам страдания: только если нас поражают несчастия и катастрофы, мы можем дать какие-то искры, какой-то святой огонь. В этом смысл войн, революций, болезней».
Здесь имеет место закон, по которому меньшее зло (телесное) может устранить большее зло – духовное.
Как пишет архимандрит Иоанн:
«Война для человека, погруженного в развратную, своекорыстную жизнь, может быть даже единственным средством отрезвления. В этом и смысл войны как промыслительного попущения, отвлечения человека от мелкой – себялюбивой жизни к жертвенной; от ада похоти и сластей – к граням подлинного бытия. Для христианина война может быть огрубением, оземлением, погружением в плотскую стихию; для себялюбивого же «плотского» человека война может быть восстановлением к подлинной духовной жизни».
Каким глубоким чувством скорби полны следующие слова Господа к впавшему в нечестие народу израильскому, переданные через пророка Исаию:
«Слушайте, небеса, и внимай, земля, потому что Господь говорит: Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня. Вол знает владетеля своего и осел – ясли господина своего, а Израиль не знает [Меня], народ Мой не разумеет. Увы, народ грешный… племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Господа, презрели Святаго Израилева, – повернулись назад. Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и не смягченные елеем. Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем; поля ваши в ваших глазах съедают чужие, все опустело» (Ис. 1, 2–7).
Велики страдания народа нечестивого: и не только оскудение во всем и голод, войны и эпидемические болезни падают, как удар за ударом, на головы народа. От него отнимаются и его духовные руководители, и в среде его воцаряется полная духовная разруха – смещение всех устоев, на которых зиждется нормальная, здоровая общественная жизнь: прекращаются или замирают проповедь и богослужение, гаснет вера.
Вот как рисуется такое наказание пророком Исаией:
«Вот, Господь, Господь Саваоф отнимет у Иерусалима и у Иуды посох и трость, всякое подкрепление хлебом и всякое подкрепление водою, храброго вождя и воина, судию и пророка, и прозорливца, и старца, пятидесятника и вельможу, и искусного в слове, и даст им отроков в начальники. И дети будут господствовать над ними, и в народе один будет угнетаем другим, и каждый – ближним своим: юноша будет нагло превозноситься над старцем и простолюдин над вельможею» (Ис. 3, 1–5).
И когда мы видим подобное духовное оскудение и смещение всех общественных устоев, когда бури народных бедствий бушуют вокруг, когда кругом голод и болезни, стоны, слезы и смерть – не будем думать, что Господь не видит всего этого. Он видит, но посылает это для спасения народной души.
Мы, конечно, должны молить Господа о прекращении бедствий народных, как это делали угодники Божии – Пахомий Великий, Савва Освященный, Прокопий Устюжский и многие другие.
Но вместе с мольбой мы должны приносить и свою долю покаяния для отвращения гнева Божия от своего народа и своей Родины. Господь и при малом числе не оставляющих Его может помиловать города и страны.
Так, когда пророк Илия жаловался Богу на всеобщее отступление от Него израильтян, Господь Сам стал утешать его и сказал: «Я соблюл Себе семь тысяч человек, которые не преклонили колени пред Ваалом» (Рим. 11, 4; 3Цар. 19, 18).
Вспомним также, что Господь обещался Аврааму пощадить нечестивые города Содом и Гоморру, если Он найдет в них хотя бы десять праведников (Быт. 18, 32).
Мы, конечно, скорбим тогда, когда видим прекращение проповеди и богослужения и оскудение веры, и не понимаем, почему Господь попускает это.
Но не всегда может подействовать проповедь и возглашаться истина. При растлении разума и сердца народного проповедь может вызвать только насмешки и кощунство, а это ляжет еще более тяжким грехом на душу народную. Взыщется с народа и то, что была отвергнута открытая истина.
Вот почему не всем народам и не всегда открывалось Евангелие, вот почему временами Господь прекращает проповедь. Чтобы семена истины взошли, надо сначала вновь разрыхлить затвердевшую почву, а она в народах разрыхляется скорбями и бедствиями. И не только на физические бедствия народа должны быть обращены наши взоры, и сердце наше должно скорбеть не только от видимых несчастий и слез.
В гораздо большей мере мы должны скорбеть о состоянии души народной, о скверне греха, порока и гордости, в которую она погрузилась.
Мы видели слезы и кровь братьев на поле брани. Но услышим ли мы крики толпы, если она будет вновь распинать Христа в лице Его Церкви; увидим ли мы новые слезы скорбящей об этом Богоматери?
Если мы это услышим и увидим, то нам станет понятной душа величайшего из пророков и ревнителя по Боге – пророка Илии – и понятно его кажущееся равнодушие к страданию от голода народа израильского. Судьба последнего была отдана Господом в руки Илии. От его воли зависело дать народу материальное благоденствие и сытость или бедствия голода. Пророк обрек израильтян на губительное безбожие, от которого страшный голод воцарился в Палестине.
Разве пророк не видел всех последствий своего решения, не видел страданий и смерти от голода как взрослых, так и стариков и невинных детей? Имея власть в любой момент прекратить бедствия, как же он не делал этого в течение более чем трех лет?
Но пророком владело не только сострадание к несчастным. Им в еще большей степени владела святая ревность по Боге, ревность о Святом Израилеве, Который после величайших милостей к Израилю был отвергнут народом, обратившимся к языческим богам и погрузившимся в бездну грехов и порока.
Вот почему пророк обрекал на физические страдания израильтян и прекратил их лишь тогда, когда народ пал на лицо свое и сказал: «Господь есть Бог» (ЗЦар. 18, 39).
Гораздо более, чем о прекращении бедствий, мы должны просить Бога об очищении народной души от нечестия, о просветлении его ума, о посылке к народу пророков с огненными словами призыва к покаянию.
Видя народные бедствия, не будем забывать и о том, что от одного лишь Вершителя всех судеб зависит избавление от них.
Не будем строить нашим слабеньким разумом различных умозаключений и тех предпосылок, которые необходимы для окончания бедствий, или предугадывать по каким-либо признакам время их окончания. Не под силу это человеческому уму. Вот пример для этого:
Во времена пророка Елисея Самария была осаждена сирийцами. Голод был таков, что, по словам Писания, «четвертая часть каба голубиного помета продавалась по пяти сиклей» и матери поедали своих детей (4Цар. 6, 25–29).
Никто не видел возможности к избавлению и прекращению голода. Но вот пророк Елисей возглашает: «Так говорит Господь: завтра в это время мера муки лучшей будет по сиклю и две меры ячменя по сиклю у ворот Самарии», – и все смеялись над Елисеем.
Однако слова пророка сбылись в точности. В сумерки сирийцами послышался шум приближавшегося большого войска, которое они приняли за союзные с израильтянами войска хаттейские и египетские. В большом испуге сирийцы бежали, побросав все свое имущество и большие запасы продовольствия.
Так внезапно и чудесно прекратилось бедствие, когда мера наказания и вразумления от Господа была исполнена до определенного Господом предела.
Пусть этот случай будет питать и нашу надежду на избавление во время переживания народных бедствий, когда беспросветный мрак духовной ночи царит кругом.
Участие в общественной жизни и национальный вопрос
Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу.
Мф. 22, 21
Христианину, живущему в мире, не надо чуждаться общественной жизни.
Преподобный Серафим Саровский говорил:
«Не должно общественной жизни отказывать в том, чего она законно требует от нас, по словам Писания: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22, 21)».
Однако не надо и увлекаться ею или уделять слишком много внимания ее интересам или политике. Здесь опасность – часть «Божьего» отдавать «кесарю». Надо помнить, что основное внимание христианин должен обращать на свою внутреннюю жизнь, на очищение сердца, освобождение от страстей, на богоугождение, на служение ближним, т. е. на стяжание Духа Божия.
Когда же человек замечает, что общественная жизнь и политические события слишком завладевают его вниманием, он должен понять опасность своего положения, понять, что он ради мирских дел пренебрегает зовом Христа – идти к Нему на Его брачный пир.
Здесь, конечно, нельзя дать общего правила или нормы участия христианина в общественной жизни; надо каждому искать воли Божией для себя лично и послушно и спокойно выполнять ее.
Св. князю Владимиру и св. князю Александру Невскому выпал жребий от Господа стоять во главе государства, а прп. Сергий Радонежский отказался и от того, чтобы быть митрополитом.
Ап. Павел пишет: «каждый поступай так, как Бог ему определил, и каждый, как Господь призвал» (1Кор. 7, 17)– «и как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, то… имеешь ли служение, пребывай в служении, учитель ли – в учении, увещатель ли – увещевай, раздаватель ли – раздавай в простоте, начальник ли – начальствуй с усердием, благотворитель ли – благотвори с радушием» (Рим. 12, 6–8).
Следует предостеречь христианина и от увлечения национальными интересами и от национальной нетерпимости.
По существу у христианина есть одно лишь отечество, стать членом которого он должен стремиться всеми своими силами: это отечество – Царство Небесное и будущий «Новый Иерусалим».
Вспомним, что Господь «завещал» нам «Царство» (Лк. 22, 29).
Наши же сограждане – это те, кто вместе с нами стремится наследовать «новую землю»: здесь национальное единство, как и физическое сродство, не имеет никакого значения.
Христианин по духу интернационален. Ап. Павел пишет, что христианин – это тот, кто «обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол. 3, 10–11).
Поэтому для христианина недопустим даже оттенок национальной нетерпимости.
Отношение к социальным учениям
Стяжи дух мирен, и тысячи людей спасутся около тебя.
Прп. Серафим Саровский
Полем духовной битвы со злом, космическим злом, является
собственное сердце человека.
Схиархимандрит Софроний
В современном обществе сильное распространение получили различные социальные учения, говорящие о том, на каких общественных и государственных началах должно быть перестроено общество.
Материалистическое учение утверждает, что счастье человека зависит от избытка у него материальных благ. Господь же сказал, что «жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк. 12, 15).
Итак, не в материальном богатстве счастье человеческое. Как говорит епископ Михаил Таврический: «Вся внешняя культура, вся цивилизация – только цвет ядовитый, хотя и обольстительно красивый, хотя постоянно и утончающийся в своем аромате». Счастье народа зависит только от его внутреннего духовного богатства. Благо народа – лишь в его нравственной чистоте. Если все это будет, то Промысл Божий даст народу и достойных правителей, и справедливый порядок устройства общества, и материальное процветание.
Здесь – в жизни нации и государства – приложима та же истина, которой должна руководствоваться всякая человеческая душа: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все (т. е. внешнее благоустройство) приложится вам» (Мф. 6, 33).
Если же у кого болит душа за народ и он хочет облегчить его страдания, хочет послужить ему, хочет посвятить ему свою жизнь, то лучше всего послужить ему на поприще его духовного просвещения.
Вот как говорит об этом прп. Симеон Новый Богослов:
«Главная цель общественной жизни и общественного служения – взаимное друг другу содействие в жизни духовной».
А при этом служении необходимо прежде всего стать самому примером для народа по высоте духа, по силе веры, по горячности любви и самоотвержению.
Игумения Арсения так пишет в одном письме:
«Если ваша душа при содействии благодати Божией усвоит какую добродетель, то она становится достоянием всех. Милостивый всех милует, смиренный всех прощает, кроткий всех терпит, опытный в борьбе со своими страстями помогает другим. Эти добродетели становятся достоянием всего мира. О них говорят, передают друг другу в назидание, о них слышат дальние, они становятся для них примером подражания, укреплением и поддержкой».
Как пишет В. С. Соловьев:
«Тот народ, как и тот человек, который внутренне не совершенствуется, не может совершать истинно славных дел: откуда бы они взялись?»
Преподобный Серафим говорил:
«Радость моя, стяжи дух мирный, и тысячи людей спасутся около тебя».
То есть приобрети мир душевный, любовь, бесстрастие, тишину в душе – и ты будешь светить всем окружающим. Вот лучшее, совершеннейшее служение своему народу. Поэтому св. отцы говорят, что в тысячу раз лучше поучать самого себя, ведя святую жизнь, чем хотеть научить весь мир.
Нам надо помнить, что, как говорит В. Розанов:
«Обманчиво то величие, к которому влекся человек в своей истории. Смирив свой дух, мы видим, что его задачи на земле ограничены. Перестав вечно обращаться мыслью и желанием к чему-то далекому, мы снова почувствуем полноту сил, возвратившихся к нам от бесплодного мысленного скитания. Мы поймем, как только произойдет это, что успокоить одно встревоженное сердце, утолить чью-нибудь тоску – это больше и выше, нежели сделать самое блестящее открытие или удивить мир ненужным подвигом. Подвиги наши станут к нам ближе, они сведутся к утешению скорби, которою залил себя мир в своих бесплодных стремлениях, громоздя страдание на страдание… Мы поймем абсолютную значительность каждого человека, поймем, что радость и свет в его сердце, на каждом отдельном лице есть высшее, лучшее и драгоценнейшее в истории».
Как пишет Поварнин:
«Все в мире связано между собою. Нельзя подняться, чтобы не поднять других, нельзя опуститься, чтобы их не понизить».
«Восходящий возводит собою к Богу всякий род творения, ибо всем им причастен», – говорит св. Григорий Палама.
Та же мысль выражена схиархимандритом Софронием в следующей формулировке:
«Если каждая человеческая личность является носителем всей полноты Божественного бытия (а таков глубокий смысл второй заповеди любви – «возлюби ближнего, как самого себя»), то и бороться с космическим злом каждый будет, начиная с самого себя. Природа всечеловеческого бытия такова, что каждое отдельное лицо, преодолевая в себе зло, этой победой наносит поражение космическому злу столь великое, что следствие ее благотворно отражается на судьбах всего мира. С другой стороны, природа космического зла такова, что, побеждаемое в отдельных человеческих ипостасях (лицах), оно терпит поражение, значение и размеры которого бесконечно непропорциональны количеству. Единый святой есть явление, чрезвычайно драгоценное для всего человечества. Святые фактом своего бытия, хотя бы и неизвестного миру, но известного Богу, низводят на землю, на все человечество великое благословение Божие. Старец Силуан пишет: «Вот за этих людей, думаю, Господь сохраняет мир, ибо они приятны Богу и Бог всегда послушает Своих смиренных рабов, и нам всем бывает хорошо за их молитвы"".
Схиархимандрит Софроний продолжает:
«Ради неведомых миру святых изменяется течение исторических и даже космических событий, и потому каждый святой есть явление космического характера, значение которого выходит за пределы земной истории в мир вечности. Святые – соль земли, они смысл ее бытия, они тот плод, ради которого она хранится. А когда земля перестанет рождать святых, тогда отнимется от нее сила, удерживающая мир от катастрофы. Каждый святой, как Антоний, Арсений, Николай, Ефрем, Сергий, Серафим и им подобные, составляют драгоценное вечное достояние всего мира, хотя мир и не хочет знать об этом и часто убивает своих пророков».
Думая об обществе и современном мире, нам надо помнить и о том, как рисуется его конец в Священном Писании.
Вот слова апостолов: «Весь мир лежит во зле» (1Ин. 5, 19)и «Земля, и все дела на ней сгорят» (2Пет. 3, 10). Вместе с тем, как пишет схиархимандрит Софроний: «По мере того, как в мире нарастает «динамика гибели», растут и страдания человечества.
При этом одни в отрицательном смысле включаются в общий поток страстей мира сего (т. е. предаются греху); другие – в положительном, в силу любви своей к человечеству» (т. е. страдают за мир и предаются молитве за него).
Вот еще какие мысли высказывал епископ Михаил Таврический в своих письмах:
«Как машина, катящаяся с крутого откоса, катится к своей гибели, так к гибели стремится и этот мир. Эта машина безнадежно испорчена, и ничто не сможет спасти ее от неизбежной гибели».
А архиепископ Иоанн (Шаховской) пишет:
«Мир земной есть дорога, а не жилище. Человечество не найдет себе в том мире рая – без Креста. То, о чем мечтают ложные материалистические учителя человеческие, – невозможно. Человек никогда не построит себе вечно радостного дома в мире, где царствуют грех, болезнь и смерть».
Зная это, душе христианина будут близки и следующие слова премудрого ап. Павла: «Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что… пользующиеся миром сим (должны быть) как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего» (1Кор. 7, 29–31).
Как пишет один философ:
«Любовь есть душа человечества, без нее самые совершенные общественные формы останутся лишь мертвым, ничего не значащим механизмом… Социализм без любви – тело без души, циферблат без механизма, цветок без запаха, очаг без огня».
Приложение к главе 26-й
«Внутренняя клеть» Из забытых заветов Православия
(Из журнала «Возрождение» за 192...?» г. Статья О. С. М.)
«Умирись сам с собою – и умирятся с тобою небо и земля. Потщись войти во внутреннюю твою клеть и узришь клеть небесную, потому что та и другая – одно и то же, и, входя в одну, видишь обе. Лестница оного царствия – внутри тебя, сокровенная в душе твоей. В себе самом погрузись от греха и найдешь там восхождения, по которым в состоянии будешь восходить».
Когда перечитываешь эту страничку из творения прп. Исаака Сирина, то невольно поражаешься несоответствием ей как современного умонастроения, так и современного жизнеописания.
У св. Исаака Сирина все направлено от внешней оболочки душевной жизни к ее вечно глубоким корням.
У нас же как в умонастроении, так и в практической жизни все, даже подлинно глубокое и ценное, разменивается на мелочную обыденщину окружающей действительности. Объятые жаром жизнестроительства, мы и самую жизнь думаем устроить, изменяя ее лишь внешние формы, ее внешнюю оболочку, и в то же время искренно верим и надеемся, что вместе с этим как-то перестроится ее внутренний уклад, многими столетиями слагавшийся. Пред нашим взором проносятся высокие идеалы общественного благоустройства, идеалы мировые, и в то же время мы не хотим сколько-нибудь позаботиться об устроении своей духовной жизни. Клеть небесную хотим мы создать на земле, но не «потщимся» входить во «внутреннюю клеть» свою. Полнейший отрыв от прошлого духовного церковного опыта, полнейшее пренебрежение заветами Православия – вот что характерно для наших современников.
И прежде всего это справедливо в отношении нашей интеллигенции, которая на протяжении целого столетия жила исключительно мечтами об общественном благоустройстве, вдохновлялась идеалами служения благу народному, но в то же время не проявляла в своей жизни личного подвига и снисходительно относилась к весьма крупным недочетам в своей жизни – например в семье. Поразительно, что нигде, кажется, не сказался столь ощутительно и не отразился так болезненно разрыв между старым и новым поколениями, между «отцами и детьми», как в нашей русской интеллигентской среде. Ни одна литература не имеет такого множества типов и героев из этой области жизни, как русская литература.
Что это – простая ли случайность, или же признак определенной духовной болезни? Думается, что на этот вопрос не может быть двух ответов. Этот разрыв между старым и новым поколениями, это взаимное непонимание русских «отцов и детей» всегда был признаком глубокой религиозной немочи.
Это оборотная сторона сознательного холодного равнодушия интеллигенции к прошлому церковному опыту, мучительного разрыва ее с церковным сознанием в умонастроении и с церковной жизнью, позорного бегства из «дома отчего» и скитания по «странам чужим».
И вот теперь, когда сильно сказался духовный раскол между интеллигенцией и народом, – что делать русской интеллигенции, как преодолеть то мучительное разочарование, к которому привели вся интеллигентская мысль и вера при своем столкновении с самою жизнью?
Когда-то великий Достоевский говорил русскому интеллигенту: «смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость».
Хотелось бы и теперь сказать: «Оставь свои скитания по «странам чужим», русский интеллигент, вернись в Церковь, «дом отчий», приобщись сокровищнице духовного опыта церковного и умудрись в своем общественном строительстве».
Но, скажут, неужели же нам учиться общественному строительству у людей духовного опыта церковного, святых подвижников, которые ради «личного» спасения порвали всякую связь с обществом?
Да, скажем мы, именно этот-то многовековой опыт церковный должен руководить нами в нашей общественной жизни, в ее основном уклоне и направлении. И как это ни странно, мы должны и «мирской» жизни учиться у подвижников христианских, которые уходили от «мира». Та святыня Православия, которая на протяжении целых столетий была сокрыта от взоров мира и, как драгоценное жемчужное зерно, сияла и хранилась в душах немногих избранников Божиих, должна быть наконец явлена миру, должна возродить мир.
И если есть какая-нибудь подлинная общественность, то это должна быть та религиозная общественность, которая скрыта была доселе в глубине многовекового церковного опыта Православия. И, как это опять ни странно, подлинными общественниками в нашем «мирском» смысле были подвижники Православия, отрекшиеся от «мира».
Живя вдали от мира, в тиши своих келий, они, тем не менее, жили подлинною общественной жизнью, невидимыми нитями духовного общения находясь в связи со всем чистым и высоким, что есть в мире, и собирая вокруг себя духовное стадо.
Достаточно указать на примеры наших святых подвижников – Сергия Радонежского и Серафима Саровского.
Живя в пустыне, воссоздавали они в себе и в окружающих пресветлый образ Божий, учили людей свергать с себя бремя греховное и тем самым воссоздавали вокруг себя новую жизнь.
Историк русского народа Ключевский говорит, что трудами пустынножителя прп. Сергия «воспиталось дружное братство, производившее глубокое, назидательное впечатление на мирян. Мир смотрел на чин жизни в монастыре прп. Сергия, и то, что он видел, быт и обстановка пустынного братства научали его самым простым правилам, которыми было крепко людское христианское общежитие».
Нравственное влияние Сергиева пустынножительства, западая в массы, вызывало брожение и незаметно изменяло направление умов, перестраивало весь нравственный строй души русского человека XIV века».
Подвижник-пустынник становился руководителем, духовным воспитателем и возродителем общества, т. е. общественным деятелем в высшем и лучшем смысле этого слова».
Религиозная общественность, в сфере которой жили великие подвижники Православия, и представляет собой тот остов, на котором строится всякая другая общественность и без которой она не может устоять, а непременно рушится.
Это именно и есть та общественность, которая произрастает на выявлении коренной основы человеческого духа, иначе сказать – образа Божия в человеке, к познанию которой и приглашает своих духовных чад прп. Исаак Сирин. Именно с этого и должно начинаться строительство нашей общественной жизни.
Нашей интеллигенции, оторвавшейся от прошлого церковного опыта и поплатившейся за этот свой грех, следует познать его общественную правду, следует опытно пережить духовный подвиг перерождения человека антиобщественного, греховного в подлинно общественного – в духовно-общественного.
И лишь только в этом опытном переживании следует искать путей к нашему общему духовному возрождению и обновлению.
О. С. М.
Природа
Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь.
Пс. 18, 2
И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма.
Быт. 1, 31
Душа от созерцания видимой красоты приходит в состояние чувства Бога, живого и дивного во всем.
Схиархимандрит Софроний
Все видимое нами – вся природа – есть Божие творение. Смотря на ее бесконечно разнообразные формы и постигая до какой-то степени управляющие ею законы, христианин не может не чувствовать через нее беспредельную премудрость, величие и могущество ее Творца, не может не изумляться совершенству и красоте Его творения.
Как пишет епископ Михаил Таврический:
«Стоит мне с любовью, с цельным чувством и сознанием, по-детски, no-Божьи, не разбегаясь во все стороны, а всецело отдаваясь природе, вглядеться в нее, то каждый листок деревца, каждый крохотный цветочек, каждая былинка, травка вдруг засияют для меня такой лучезарной райской красотой, обдаст меня таким теплом и светом жизни, таким изяществом каждого изгиба и тона, что мне откроется воочию рай… Это значит, что мы проникли внутрь того, что ежедневно видели извне; мы своим цельным чувством ощутили ту цельную жизнь природы, которую постоянно дробим своим рассеянным внешним сознанием; в созерцании любви отдались на миг беззаветно вот этому деревцу, этому цветку вместо того, чтобы эгоистически думать, нельзя ли срубить одно и сорвать другой… Природа осталась та же, но мы вошли в тот просветленный божественный мир ее бытия и ее форм, который заключен в ней же, но которого мы по рассеянности и грубости доселе не замечали… Входить своим умиротворенным сердцем в то светлое и прекрасное бытие, которое проникает во все и отражается во всем, созерцать все в Боге, отказавшись от себя, – это значит идти в царство «не от мира сего». И тогда мы смотрим на то же, на что смотрят и другие, но видим в нем тот мир, который для других пока остается скрытым. По-видимому, в мертвом – для нас трепещет внутренняя духовная жизнь, в немом – для нас звучат небесные глаголы; в случайном и механическом – нам открывается чудный смысл и высокая разумная красота. Можем ли представить себе, что говорил незаметный цветок – лилия – сердцу и очам Господа, когда Он всю славу Соломона повергал перед нею ниц?»
Природа так прекрасна, что по словам Н.:
«Для неверующего приоткрыты райские врата – в чистом восприятии природы».
«Если только существует рай, – воскликнула одна неверующая девушка, – он должен быть похож на эти места».
А вот как воспринимал природу странник, овладевший искусством творения непрестанной молитвы.
«Все окружающее меня представлялось мне в восхитительном виде: деревья, травы, птицы, земля, воздух, свет – все как будто говорило мне, что существует для человека, свидетельствует любовь Божию к человеку и все молится, все воспевает славу Богу. И я понял из этого, что называется в Добротолюбии «ведением словес твари», и увидел способ, по которому можно разговаривать с творениями Божиими».
Как пишет о. Павел Флоренский:
«Благословляя вселенную, подвижник всюду и всегда видит в вещах знамения Божии и Божии письмена; всякое творение для него – лестница, по которой ангелы Божии нисходят в земную юдоль, все дольнее – отображение горнего».
Нежно любил природу как Божье творение старец Силуан. Он учил бережному отношению ко всему тварному, учил бояться нарушать жизнь всего того, что существует по Божьему Промыслу. В своих записках он пишет:
«Дух Божий учит душу любить все живое, так что и зеленого листа на дереве она не хочет повредить и цветка полевого не хочет потоптать».
Схиархимандрит Софроний рассказывает такой случай из его жизни со старцем Силуаном:
«Старец шел посмотреть на мое жилище. В руках у нас были палки, обычные для горных мест. По обеим сторонам тропинки росли отдельные редкие кустики высокой дикой травы. С мыслью не допустить зарастания тропинки этой травой, я ударил палкой по одному стволику около верхушки так, чтобы, надломив стволик, воспрепятствовать созрению семян. Это движение старцу показалось грубым, и он недоуменно слегка покачал головой. Я понял, что это значило, и мне стало стыдно. «Листок на дереве зеленый и ты его сорвал без нужды. Хоть это и не грех, но почему-то жалко и листик, жалко всю тварь сердцу, которое научилось любить». Но это жаление листа на дереве или полевого цветка под ногой совмещалось в старце с самым реальным отношением ко всякой вещи в мире. Он по-христиански сознавал, что вся тварь создана для служения человеку, и потому, когда «нужно», человек может пользоваться всем. Сам он косил сено, рубил лес, заготовлял дрова, ел рыбу».
Правда, многие из святых и подвижников удалялись от красот природы, уходили в тесные затворы, в дикие пустыни, выбирали кельи с окнами на пустыри и скалы и т. п.
Но это уже мера совершенных, сердце которых было соединено всецело с Господом, и ради Него они все покидали в этом видимом, вещественном мире.
Про это так пишет старец Силуан:
«Душа любит земную красоту, любит она небо и солнце, любит прекрасные сады и море, и реки, леса и луга; любит душа и музыку, и все это земное услаждает душу. Но когда познает она и возлюбит Господа нашего Иисуса Христа, тогда не хочет уже смотреть на этот мир, хотя он и прекрасен, а непрестанно влечется в тот мир, где живет Господь».
Приложение к главе 27-й
Белая веточка яблони
В чаше небес голубой!
Божье художество явлено
Тихой твоей красотой.
Тысячи лет было б мало мне
Налюбоваться тобой,
Белая веточка яблони
В чаше небес голубой.
Пчелы в бутонах расправленных
Реют с органной хвалой
Над белорозовой яблоней
В чаше небес голубой.
Тайных молитв не ослаблю я.
Молятся вместе со мной
Белые веточки яблони
В чаше небес голубой.
Славься, Художник прославленный!
Славься моею душой
С белыми ветками яблони
В чаше небес голубой.
Животный мир
Господь Бог образовал из земли всех животных
полевых и всех птиц небесных и привел к человеку.
Быт. 2, 19
Особое место в природе занимает животный мир. Животные, по Священному Писанию, имеют, как и человек, душу, но, конечно, отличную от души человека (Быт. 1, 30).
И о животных также заботится Бог: «Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога» (Лк. 12, 6)? – говорил Господь.
В животных вложена своя доля разума. А у высших животных, как например у собаки, имеются и такие свойства души, как самоотверженная любовь и такая преданность человеку, которая не останавливается перед тем, чтобы отдать жизнь за человека. Животные были созданы как близкие друзья человека. В раю Господь «привел к человеку (всех животных), чтобы видеть, как он назовет их» (Быт. 2, 19). Человек поставлен был «владыкою» (Быт. 1, 26)над животными, но владыкою добрым, который не истреблял их и не употреблял в пищу (Быт. 1, 29).
Также не было тогда на земле и взаимного истребления животных, и пищей их была лишь «зелень травная» (Быт. 1, 30). У человека и животных тогда была полнота взаимного понимания.
Трагедия человека – грехопадение и смерть – не могла не отразиться и на подчиненном ему животном царстве. Началось и употребление в пищу одних животных другими, чего не было до грехопадения (Быт. 1, 30и9,3).
Как пишет ап. Павел: «Тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим. 8, 19–22).
Как говорит архиепископ Иоанн:
«Стенание твари» есть одна только боль от потери надежды на человека и веры в него (т. е. доверия к человеку), потеря своего пути к Богу через него».
Итак, мы виноваты в растлении твари. Вместе с тем следует заметить, что наше падение несравнимо глубже падения твари. У твари нет взаимной злобы и ненависти: убийство или воровство там существуют лишь для удовлетворения голода и поддержания своей жизни. [4]
И о животных также заботится Бог: «Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога», – говорил Господь (Лк. 12, 6).
И напрасно М. Горький говорит, что «человек – это звучит гордо». В состоянии падения и греха человек нередко опускается ниже животного, и в этом может удостовериться всякий.
Вот мы видим картину, как бьет человек лошадь, не могущую сдвинуть с места перегруженный воз. Послушная, кроткая лошадь выбивается из сил, но не может выполнить приказания. А владыка ее – человек – с дикой злобой и скверной руганью бьет ее беспощадно по голове и глазам. Отвратительная сцена, в которой нечем гордиться человеку.
Я помню также другую сцену. На берег реки пришли купаться молодые люди 14–15 лет с собакой – умным, кротким животным. Юноши стали издеваться над собакой, заставляя ее проделывать разные штуки, дергали за хвост, обманывали посулами пищи и т. д.
Все это они делали крайне непристойно, с криками и сквернословием и нельзя было без горечи смотреть на них.
Собака же держалась кротко, была абсолютно послушна всем приказаниям юношей и смотрела на них ясными, доверчивыми, преданными глазами. Здесь также была картина позора человека и сохранения достоинства твари.
По закону связи животного мира с человеком, с искуплением и обновлением последнего должно наступить и освобождение твари.
Ап. Павел пишет, что тварь пребывает в «надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8, 20–21).
На примере святых мы видим новые взаимоотношения с тварью. В их лице человек вновь становится другом твари и изливает на нее свою любовь.
«У милующего, – пишет прп. Исаак Сириянин, – горит сердце о всем творении – о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари… он ежечасно со слезами приносит о них молитву, чтобы сохранились и очистились, а также и об естестве пресмыкающихся молится с великою жалостью, какая без меры возбуждается в сердце его по уподоблении в сем Богу.
Приближается ли смиренный к хищным зверям, и, едва только обратит взор свой на них, укрощается свирепость их; они подходят к нему как к своему владыке, поникают своими главами, лижут руки и ноги его, потому что ощутили от него то благоухание, которое исходило от Адама до его преступления, когда звери собраны были к Адаму и нарекал он их имена в раю.
Это отнято было у нас; но обновил и даровал нам это опять пришествием Своим Иисус. Этим и помазано благоухание человеческого рода».
С любовью относился ко всему живому старец Силуан. Он пишет:
«Дух Божий учит душу любить все живое. Один раз без нужды я убил муху, и она, бедная, ползала по земле больная, с выпавшими внутренностями, и трое суток я плакал за свою жестокость к твари и до сих пор все помню этот случай. Как-то у меня в магазине (старец был на послушании эконома) завелись летучие мыши, и я облил их кипятком и снова пролил много слез из-за этого, и с тех пор никогда не обижал я тварь».
О египетских старцах-пустынниках рассказывается, что они осторожно обходили встретившееся им на дороге насекомое, чтобы не раздавить его.
Про авву Феофана Египетского есть такой рассказ:
«Выходя по ночам в пустыню, он был окружен толпами зверей. Черпая воду из своего колодца, он поил их. Очевидным свидетельством тому было то, что вокруг его келии виднелось много следов буйволов, антилоп и диких ослов».
Прп. Сергий и прп. Серафим кормили хлебом своих друзей – медведей. Особенно поучительной является история льва прп. Герасима (память 4 марта ст. стиля).
Прп. Герасим, сжалившись над диким львом, вынул из его лапы занозу, промыл и завязал ее. Лев с тех пор не отходил от преподобного, слушал его во всем и питался только растительной пищей. Когда преподобный умер, лев не мог более жить и от скорби умер на могиле преподобного.
С особой нежностью относился к животным католический святой Франциск Ассизский. Он устраивал гнезда горлицам. Червячков на пути поднимал и относил в сторону. Он не мог видеть барашков, ведомых на убой, и старался их приобрести, чтобы спасти им жизнь.
Так выполняли святые и праведники повеление Господа: «Проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16, 15). Они вели эту проповедь своим милостивым отношением к живой твари. Они несли «Благую весть» животным своею любовью к ним и этим восстанавливали ту дружбу, которая была у них с человеком до грехопадения. Под влиянием обновленного человеческого духа обновлялся и дух животных. Они теряли свою свирепость, делались послушными человеку и переставали наносить вред другим животным.
Царства Божия святые достигали еще на земле. Поэтому и животный мир около них становился таким, каким он будет в Небесном Царствии.
Тогда, по словам пророка Исаии:
«Волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи» (Ис. 11, 6–8).
Что именно таким будет некогда животный мир, говорит следующая картина из жизни прп. Павла Обнорского.
Когда прп. Сергий Муромский пришел посетить последнего в его пустыне, то увидел, что «стая птиц вилась около чудного подвижника; мелкие пташки сидели на голове и на плечах старца, и он кормил их из рук.
Тут же стоял медведь, ожидая себе пищи от пустынника; лисицы, зайцы и другие звери бегали вокруг, не враждуя между собою и не боясь медведя.
Это было отображение жизни невинного Адама в Эдеме, владычество человека над тварью, которая вместе с нами стенает от нашего грехопадения и ожидает освобождения в свободу славы чад Божиих».
Животные препоручены нам Богом как наши друзья и наши слуги. Вместе с тем мы их старые должники. И они ждут от нас избавления, ждут проповеди любви. Ее оказывать мы им должны по заповеди Христа.
Не будем же пренебрегать и этой заповедью Господа – этим мы приобретем верных нам и любящих друзей, которых – кто знает? – может быть, мы встретим потом и в том мире.
Любовь льва к преподобному была сильнее желания жить. Такая любовь не достойна ли Божия Царствия? Можно думать – не напрасно икону прп. Герасима рисуют вместе с его львом.
В заключение следует, однако, сделать и предупреждение. У иных людей тварь – животное (преимущественно собаки и кошки) – становится кумиром, вытесняет из их сердца все то, что должно преимущественно занимать сердце христианина. Вот это так описывает старец Силуан:
«Есть люди, которые привязываются к животным, и гладят их, и ласкают, и разговаривают с ними, и оставили они любовь Божию. Душа, познавшая Господа, всегда в любви и страхе предстоит Ему, и как возможно при этом любить, и гладить, и говорить со скотом, с кошками, собаками? Неразумно так делать. Животному и скотине дай пищу и не бей их, в этом милость к ним человека. К животным не должно иметь пристрастия, но должно только иметь сердце, милующее всякую тварь. Звери, скотина и всякое животное есть земля, а мы не должны привязываться к земле, но «всем сердцем, всею душою, всем разумением» (Мф. 22, 37)любить Господа, Его Пречистую Матерь, нашу Заступницу, святых, благоговеть перед ними».
Глава 29
Вечер христианина
Утро и вечер возбудишь к славе Твоей.
Пс. 64, 9
И был вечер, и было утро: день один.
Быт. 1, 5
Итак, день жизни в Боге и с Богом начинается с вечера.
Вечером христианин начинает подготовку следующего дня. Для этого в конце каждого дня для отдыха, духовного чтения, размышления и внимательной молитвы нам нужны в какой-то мере уединение и тишина.
В конце дня можно рекомендовать также уединенные прогулки, в особенности для лиц умственного труда. Они будут способствовать укреплению нервной системы и устранению бессонницы.
Во время прогулок или в минуты отдыха надо или творить Иисусову молитву, или подбирать для себя наиболее духовно полезные темы для размышлений. Сюда будут относиться:
1) Какие милости я получил за день от Господа, и благодарить Его за это.
2) Подумать: что сделал я в прошедшем дне плохого, и за плохое покаяться.
3) Подумать о том, какие дела поручаются мне Господом в грядущий день и как лучше всего их распределить в течение дня.
4) Хорошо подумать и о том, чего надо завтра опасаться, зная свои недостатки и слабости.
Время прогулок может быть использовано и для изучения своего внутреннего мира с духовной точки зрения. Вспомним, что царь и пророк Давид рекомендует нам размышлять о «законе Господнем день и ночь» (Пс. 1, 2).
В смиренном сознании своей немощи и недостоинства встает христианин на вечернюю молитву. По окончании обычного правила он приносит Богу еще раз покаяние за грехи прошедшего дня, перечисляя их перед лицом Бога, прося простить их. Качество вечерней молитвы и полнота покаяния в ней обусловливают духовное состояние христианина в грядущую ночь.
Об этом так пишет пастырь о. Иоанн С:
«Допустивши на ночь молитву нерадивую, не от всего сердца, не заснешь, пока не выплачешь своего греха перед Богом… Смотри же, выше Бога плоти своей (ее успокоение) не ставь, а пренебреги для Него и покоем телесным… Ревность Господа Бога не потерпит твоего лукавства, твоего саможаления… Поторопишься на молитве для покоя телесного, чтобы отдохнуть скорее, а потеряешь и телесный покой и душевный… Богу жаль и нас, и наших трудов прежних: и вот Он хочет заставить нас непременно обратиться к Нему опять от всего сердца. Он хочет, чтобы мы всегда принадлежали Ему».
На основании своего жизненного опыта о. Иоанн С. пишет далее:
«Если случится кому-либо из богобоязненных людей отойти ко сну, не раскаявшись в том грехе или в тех грехах, которые сделаны днем и мучают душу, то мучение это будет сопровождать человека целую ночь, дотоле, пока он сердечно не покается в грехе и не омоет своего сердца слезами».
После покаяния в молитве христианин затем еще раз благодарит Господа за все те благодеяния и дары, которые он получил от Него в течение прошедшего дня. Затем он просит помочь ему в грядущем дне в борьбе с грехами, и в особенности с теми, которые отяготили его совесть в прошедший день и которые, он знает, наиболее привычны для него. Окончив молитвы, христианин целует святой крест. По совету одной духовной старицы, перед сном, также как и утром, надо выпить святой воды. Затем он крестит постель с произнесением последнего молитвословия «Да воскреснет Бог…», ограждая себя на ночь от нападок злого духа.
Ложась в постель, христианин предает себя в руки Бога и своего ангела хранителя. Кто знает – может быть, он уже не встанет больше?
Будучи уже в постели, надо исполнять следующий совет прп. Антония Великого:
«Когда склоняешься на свое ложе, со благодарением вспоминай в себе благодеяния и Промысл Божий. Тогда, исполненный этим благим помышлением, ты полнее возвеселишься духом, и сон тела будет для тебя трезвением души, смежение очей твоих – истинным видением Бога, и молчание твое, будучи преисполнено чувством блага, от всей души и силы воздаст восходящую горе сердечную славу Богу всяческих. Ибо когда нет в человеке зла, тогда благодарение и одно, без всякой многоценной жертвы, приятно Богу».
Как пишет архиепископ Арсений (Чудовской):
«Если хочешь мирного сна – ложась в постель, кайся, сокрушайся духом и молись Господу. С молитвой заснешь, – привлечешь к себе ангела хранителя, который будет охранять тебя до твоего пробуждения».
В тех же случаях, когда христианин подвержен бессонице, то, по совету одного духовного старца, ему надо прочесть сколько-то раз «Богородицу». При этом вместо четок можно пользоваться отсчетом по пальцам.
Затем можно вновь в уме творить молитвы, выбирая из них те, которые ближе к его сердцу или наиболее привычны. Очень хорошо, когда он погрузится в сон среди молитвословий.
В котором часу надо ложиться спать?
Всего здоровее жить жизнью природы и ложиться по возможности рано, чтобы иметь возможность рано и вставать.
Сколько времени надо спать?
Это зависит от состояния здоровья, возраста, работы и окружающей обстановки.
Норма 6–7 часов была рекомендована для иноков прп. Серафимом.
Московский старец о. Алексий М. рекомендовал своим духовным детям спать 7 часов.
Семь часов – это минимум для вполне здорового взрослого человека, живущего нормальной жизнью.
Однако в наше нездоровое для нервной системы время эта норма может быть увеличена до 8 часов, включая часы дневного сна, в зависимости от состояния нервной системы и работы.
Более того, следует помнить, что для нервнобольных, переутомленных и престарелых сон является лучшим и естественным целебным средством (в соединении с физическим трудом на воздухе или продолжительными прогулками), и тогда необходимое время для сна может быть и более 8 часов.
Подготовка к утренней молитве
Ловите утренние часы, часы новой, обновленной сном жизни».
О. Иоанн С.
Если за начало сна считать 10–11 часов вечера, то концом его будет 6–7 часов утра.
В тех случаях, когда отдыхают днем (1–1,5 часа), время вставания может быть и ранее.
Если поинтересоваться биографиями знаменитых людей науки, техники, литературы, и т. д. то можно удостовериться, что многие из них вставали очень рано. Их большие достижения и обусловлены в значительной мере тем, что правильным распределением времени они сохраняли свое здоровье и использовали для труда наиболее ценную в этом отношении часть дня – раннее утро.
Так, Франклин говорил: «Рано ложиться и рано вставать – залог счастья и здоровья».
Можно думать, что раннее вставание низводит на человека благословение Божие.
Утренние часы, проведенные в одиночестве, имеют для человека совершенно особую ценность. Об этом так свидетельствует о. Иоанн С:
«Внутренний человек из-под суеты света, из-под мрака плоти своей, не связанной искушениями лукавого, выглядывает свободнее утром, по пробуждении, как рыба, выбрасывающаяся иногда на поверхность воды. Все остальное время он покрыт почти непроницаемой тьмою; на его очах лежит болезненная повязка, скрывающая от него истинный порядок вещей духовных и чувственных. Ловите же утренние часы, это – часы как бы новой, обновленной временным сном жизни. Они указывают нам отчасти на то состояние, когда мы встанем обновленные в общее утро невечернего дня воскресения или когда разрешимся от этого смертного тела».
Итак, начиная каждый из наших дней, подумаем прежде всего о том, чтобы привести в порядок наше духовное одеяние. Позаботимся вместе с тем, чтобы у нас было для этого время и чтобы никто и ничто не помешало нам в этом ответственном и важном для нас деле.
Для этого желательно обеспечить себе одиночество утром.
Не надеясь на свою бдительность, лучше всего поставить будильник.
Звонит будильник… Побеждая вредную склонность лежать в постели проснувшись, надо тотчас же немедленно подняться и не закрываться более одеялом, сбрасывая лень, косность и остатки сонливости.
Ведь это же может быть последний день нашей жизни на земле – и его как последний нужно безупречно и бодренно провести перед очами Господа. Надо сейчас же оградить себя крестным знамением, поцеловать нательный крест, и вознести хвалу Богу – за дарование еще одного дня жизни.
Митрополит Филарет Московский советует, вставая с постели, прочесть тотчас же несколько кратких молитв для освящения дня. Например:
«Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе»,
«Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение»,
«Дне сего совершенна, свята, мирна и безгрешна у Господа просим»,
«Господи, сподоби мя любити Тя от всея души моея и помышления и творити во всем волю Твою» и т. п.
Такими молитвами мы сразу же отгоняем того лукавого духа, который всегда стережет наше пробуждение.
Если замедлим с подъемом и молитвой, то огорченный ангел хранитель отходит от нас и приступает лукавый, чтобы тотчас же внушить нам целый ряд суетных, праздных или маловерных мыслей – например: о необходимости дополнительного сна для сбережения здоровья тела; приводит воспоминание какой-либо неприятности или беспокойства из жизни предыдущего дня.
Не надо слушать его, но быстро одеваться, непрестанно творя про себя или шепотом Иисусову или какие-либо другие молитвы. Этим мы достигаем сразу многого.
1) Имя Господне есть небесный огонь, как бы искры от Самого Божества, и произнесение его сразу приобщает душу к Богу, роднит с Ним, возгревает к Нему любовь и привлекает Его благодать.
2) Душа сразу же как бы бросается в Божии руки, способные защитить ее от всяких наветов лукавого духа.
3) Душа сразу начинает строить тот душевный покой, на основе которого ей придется воздвигать духовную постройку грядущего дня.
После омовения физического перед утренней молитвой, которая должна предшествовать всем обычным делам, в порядок приводится тот уголок, где находятся иконы, зажигаются (или оправляются горящие) лампады. Все – и внешнее и внутреннее – должно быть подготовлено к приходу и пребыванию Высокого Гостя – Господа Святого Духа.
Чем ранее начинается утренняя молитва христианина – тем лучше. Святой преподобный Нил Сорский говорил, что «на небе всегда рано утром служба Божия у святых идет».
Утренняя молитва
Утренней молитвой озаряется весь день.
Св. отцы
Наступает самый ответственный момент грядущего дня – утренняя молитва.
Обычно плохо понимаем мы ее важность, ее значение, ее последствия и всю ее сущность.
«Если вечерней молитвой душа закрывается от тьмы ада, то утренней молитвой открываются окна души для Солнца Истины и озаряется весь день», – говорят св. отцы.
Действительно, здесь, в эти минуты решаются все дела дня, решается вопрос о помощи Божией в наших делах, достижения в них твердости, бодрости и мудрости, выдержки и спокойствия. Душа христианина в эти минуты укрепляется, умиротворяется и просвещается. Об этом так говорит о. Иоанн С:
«Чтобы провести день совершенно свято, мирно и безгрешно – для этого единственное средство: искренняя горячая молитва утром, по восстании от сна. Она ведет в сердце Христа со Отцем и Духом Святым и таким образом дает душе силу и крепость против приражения зла».
«Сын мой, отдай сердце твое мне» (Притч. 23, 26) – вот то единственное условие для того, чтобы получить от Господа исполнение всех разумных прошений.
Впрочем, нет ни одного прошения, на которое Он не ответил бы. Его ответ будет заключаться в том, что христианин уйдет после утренних молитв совершенно успокоенным и умиротворенным, с полной уверенностью в том, что все грядущее во дне будет ему только на пользу и все случится лишь по воле Благого Отца.
Здесь существует непреложный закон для души – «делайте внешнее, а за внешнее Бог посылает и внутреннее», т. е. за тщательную внешнюю утреннюю подготовку в душе начнут распускаться духовные цветы – покоя и мира, в какой-то мере любви, а может быть, и умиления и благодатных слез.
Пусть внутренний голос совести, голос ангела хранителя, укажет каждому в молитве степень, меру и форму смирения и покаяния. Душа должна им насытиться, чтобы достичь обетованного за него Господом воздаяния: «Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50, 19).
После этого можно перейти к прошениям, принося их в полноте смирения и заканчивая их все словами Самого Господа в Гефсиманском саду: «не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26, 39),«Отче Мой! да будет воля Твоя» (Мф. 26, 42).
Эти прошения надо начинать с просьбы о помощи тем несчастным, бедствующим, страждущим, остро нуждающимся, заблудшим, падающим или находящимся в духовной опасности из числа наших ближних и наших друзей или просто известных нам лиц.
Затем надо горячо помолиться и об упокоении наших родных и друзей, ушедших в тот мир. Это особенно важно: по учению Церкви, они сами уже не могут помочь себе и ждут помощи от нас, еще живущих на земле. В конце всех наших прошений можно обратиться к Господу и со своими личными нуждами. Здесь, конечно, идет речь не о материальных нуждах: ведь Господь обещал всех их удовлетворить без всякой с нашей стороны заботы: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (т. е. материальное – Мф. 6, 33).
Поэтому можно обращаться к Господу лишь с просьбами о духовной помощи в наших искушениях, помощи в борьбе с нашими страстями, пристрастиями, которые мы знаем за собой и о развитии в нас вместо них соответствующих добродетелей и прежде всего любви к Богу и ближним и затем смирения, послушания воле Господней и воздержания.
Наконец, зная о предстоящих нам в этот день делах, мы можем обратиться к Господу за помощью в них.
Закончив утренние молитвы, проверим себя: принесла ли духовные плоды наша молитва? Если да, то на душе после молитвы будет мир и преданность воле Божией и отсюда спокойствие за все предстоящие нам дела. Будут чувствоваться крепость веры в благой Промысл Божий и на сердце теплота от ощутимой любви к Богу…
Старец Силуан говорит:
«Если молитва наша угодна Господу, то Дух Божий свидетельствует в душе; Он приятный и тихий».
Как пишет о. Иоанн С:
«Успех молитвы узнается еще по силе духовной, которую мы внутренне воспринимаем к деланию дел нашего звания и по внутреннему свету, явно приходящему в душу».
Некоторые из св. отцов советуют после окончания молитвы, не сходя с места, несколько минут постоять в тишине. В это время бывают те извещения, которые Святому Духу угодно ниспослать в очищенную усердной утренней молитвой душу христианина. Об этом так пишет епископ Феофан Затворник:
«Когда кончишь свое молитвословие, – не тотчас переходи к каким-либо занятиям; но также хоть немного постой и подумай, что это тобою сделано и к чему это тебя обязывает, сохраняя после молитвы особенно то, что на тебя крепко подействовало».
После молитвы надо выпить святой воды и съесть частицу освященного хлеба (артос, антидор, просфору). Этим освящаются и укрепляются тело и дух.
Только заложив такой духовный «фундамент», можно приступить к очередным делам наступившего дня.
При этом, однако, надо всегда помнить, что, как говорит прп. Иоанн Лествичник:
«И после молитвы надо охранять себя, так как толпы бесов, побежденных тобою, осаждают тебя».
Надо предупредить вместе с тем, что как бы ни была горяча утренняя молитва и как бы тщательно ни готовился христианин ко всем делам предстоящего дня, он не должен удивляться, если и в этот день его постигнут скорби и искушения.
Прп. Варсонофий Великий пишет:
«Если кто хочет придти ко Иисусу и ходить путем спасительным, тот должен ежечасно ожидать искушений и скорбей, ибо Писание говорит: «Сын мой! Если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению» (Сир. 2, 1)».
Однако теплая, сердечная утренняя молитва вооружит христианина для всех искушений и скорбей, и он встретит их со спокойствием и смирением и бодро, с полнотой веры и надежды на Бога перенесет их.
Для кого это возможно, то желательно, чтобы к утренней молитве непосредственно примыкало и духовное чтение – Евангелия и Посланий, а кто имеет возможность, также и книг духовного содержания – творений св. отцов и подвижников благочестия и их жизнеописаний.
Это будет лучшей духовной пищей для души, которую она утром глубоко воспримет и будет вспоминать в течение всего дня.
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Обычно мы живем какими-то самыми поверхностными слоями нашей души и сознания. Видно это хотя бы по тому, как легко мы предаемся негодованию по пустякам, сколько значения придаем вещам вовсе нестоящим. Половина наших огорчений и жизненных трудностей исчезли бы, если бы мы перенесли центр наших интересов на большую глубину. Оттого так настоятельно рекомендую я вам чтение Евангелия именно по утрам – это даст тогда несколько иной тон началу каждого дня и поможет провести его более достойно, поможет мирным сохранить свое сердце, какие бы жизненные бури ни случились в предстоящий день».
Приложения к главе 31-й
В дополнение к обычным утренним молитвам, принятым в Православной Церкви, приведем тексты утренних молитв, составленные о. Иоанном С. и о. Алексием М.
Боже, Творче и Владыка мира. Призри милостиво на создание Твое, украшенное Твоим Божественным образом в сии утренние часы.
Да живит, да просветит Твое око, тьмами крат светлейшее лучей солнечных, мою душу темную, умерщвленную грехом.
Отыми от меня уныние и леность, даруй мне веселие и бодрость душевную, да в радовании сердца моего славлю Твою благость, святость, Твое беспредельное величие, бесконечные Твои совершенства на всякий час и на всяком месте.
Ты бо еси Творец мой и Владыка жизни моей, Господи, и Тебе подобает слава от разумных созданий Твоих на всякий час, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день. Дай мне вполне предаться воле Твоей святой.
На всякий час этого дня во всем наставь и вразуми меня и открой мне волю Твою для меня и окружающих меня.
Какие бы я ни получил известия в течение этого дня – научи меня принять их со спокойной душой в твердом убеждении, что на все святая воля Твоя.
Во всех моих словах и делах руководи моими мыслями и чувствами. Не дай мне забыть, что все послано Тобою.
Научи меня прямо и радушно действовать с каждым членом семьи моей и со всеми окружающими меня.
Господи, дай мне силы перенести утомление наступающего дня, руководи моею волею и научи меня молиться.
На рассвете грядущего дня я, склонясь пред Тобою, молю не оставь, Лучезарный, меня, не оставь тех, кого я люблю.
Всех, кто любит Тебя и зовет, всех, кто хочет Тебе лишь служить, кто Тебя с вожделением ждет, чтоб к ногам Твоим душу сложить.
Не оставь также тех, что вдали в мраке жизни забыли Тебя, потому ли, что ждать не могли. Потому ль, что устали, любя.
Тех, чья жизнь неудачна и зла, тех, в чьих душах страданье живет, чья дорога терниста была, тех, кто больше не рвется вперед.
Осуши слезы тех, кто скорбит, подними и ободри, кто пал, пробуди тех, кто леностно спит, и явись тем, кто Бога искал, тем, кто душу Тебе лишь открыл, кто умеет молиться и ждать, – о, приди же к ним, Господи сил, и за вечерю с ними воссядь.
Бог Господь, о, явись нам в путях, по которым мы в жизни идем, в наших душах и в наших делах загорись лучезарным огнем.
На рассвете грядущего дня, Мой Господь, я дерзаю молить – не покинуть сегодня меня, но во мне и со мною пребыть…
День христианина
Всякое дело надо начинать молитвой.
Старец о. Алексий М.
Всему свое время.
Еккл. 8, 1
Все испытывайте.
1Фес. 5, 21
С утра в молитве будь серафимом,
в делах – херувимом, а в обхождении – ангелом.
Св. Димитрий Ростовский
Вооруженный духовно утренней молитвой и духовным чтением, христианин приступает к выполнению своих житейских обязанностей – служебных или домашних.
Как писал Л. Миллер:
«Каждый день прекрасен, если мы наполним его чувством, светом, красотой. Одно только чередование сна, ходьбы, еды, питья и работы недостаточно для того, чтобы придать ценность жизни. В серию повседневности будет необходимо вложить тепло любви, энергию добрых усилий, жар молитвы, устремление к Небу, и тогда самая унылая, бесцветная жизнь засияет красотой и осенится Божией славой».
Чем бы христианин ни занимался, – при всяком деле ему надо думать о сбережении и экономии времени. Поэтому все житейские дела христианин должен делать быстро, не теряя времени, однако и без суетливости.
Время – это таланты, данные нам Господом для того, чтобы в свое время мы вернули их с «прибылью» (Мф. 25, 27). И за праздную потерю всякого часа – долю таланта – мы дадим ответ. И чтобы быть «опытными меновщиками», надо бережно относиться к каждой минуте, позволяя себе отдых лишь при действительной усталости.
Почему ценна каждая минута?
Потому, что она вновь уже не повторится и канет в вечность. Что хорошего ты упустил сделать в нее, – ты более никогда уже не поправишь! И в вечной жизни ты будешь жалеть об этой упущенной навеки возможности.
Как пишет архиепископ Иоанн:
«Время есть начало святой вечности, сокровище неоценимое… Мгновение во благодати дороже тысячелетий. Люди все богачи, даже если им осталось земного времени только для одного покаянного вздоха».
Знаем ли мы, когда кончится наша жизнь? Может быть, через день или даже через час. А если это так, то как тщательно надо нам стараться использовать для вечности последние часы нашей жизни!
Оптинский старец Варсонофий говорил:
«Я нашел в своей келье вора, который крадет у меня самое дорогое – время. Это часовой маятник».
Действительно, каждая из минуток – это сокровище, это золотой империал. Его можно, не замечая, отбросить в мусорный ящик в праздной суете и невоздержании.
Но его можно и принять, как Божий дар, и вернуть его Господу для сохранения в Царстве Небесном через исполнение того дела, которое поручается нам Господом в данную минуту (по указанию совести).
Вместе с тем, как говорила одна подвижница благочестия:
«В деле спасения надо быть очень горячим и никогда ничего не откладывать до другого дня. Жизнь коротка, а суд страшен».
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Жизнь – драгоценный и единственный дар, а мы бессмысленно и беспечно тратим его, забывая о ее кратковременности. Мы или с тоской смотрим в прошлое, или ждем будущего, когда будто бы должна начаться настоящая жизнь. Настоящее же, т. е. то, что и есть наша жизнь, уходит в этих бесплодных сожалениях и мечтах… Наша постоянная ошибка в том, что мы не принимаем всерьез данный протекающий час нашей жизни, что мы живем прошлым или будущим, что мы все ждем какого-то особенного часа, когда наша жизнь развернется во всей значительности, и не замечаем, что она утекает, как вода между пальцами, как драгоценное зерно из плохо завязанного мешка. Постоянно, ежедневно, ежечасно Бог посылает людям обстоятельства, дела, с которых должно начаться наше возрождение, а мы оставляем их без внимания и этим ежечасно противимся воле Божией о нас. И действительно, как Господь может помочь нам? Только посылая нам в нашей ежедневной жизни определенных людей и определенные стечения обстоятельств. Если бы мы каждый час нашей жизни принимали бы как час воли Божией о нас, как решающий, важнейший, единственный час нашей жизни, – какие дотоле скрытые источники радости, любви, силы открылись бы на дне нашей души».
А вот что писал один из пастырей Христовых:
«Не терять своего времени – вот, может быть, одно из самых трудных достижений. Хорошо провести каждый свой день. Это большая радость – быть всегда занятым и не спрашивать себя никогда: «Что мне сейчас делать?» – это большая мудрость. Начинать надо быстро и бодро, действовать твердо и энергично, продолжать дело с постоянством и если прерывать работу, то браться за нее снова со спокойствием и заканчивать не торопясь – все это признак крепкой и уравновешенной души».
Отсюда одним из лозунгов нашей жизни должно быть: «Я провожу каждый день, как последний день своей жизни», насыщая его деятельностью и «дорожа временем, потому что дни лукавы» (Еф. 5, 16).
Чтобы результат работы каждого дня был достаточно велик, надо прежде всего проявить внимание к искушениям в отношении растраты времени попусту.
На столе попадается светская книга. «Почему бы не заглянуть в нее», – шепчет лукавый – и вот пропадает полчаса и более. «Почему бы не зайти к такому-то, не поговорить с тем-то, не осведомиться о том-то?» – посылает нам мысли лукавый.
Да, все это было бы можно и нужно сделать, если бы в основе дел лежали добрые побуждения, например: помочь нуждающемуся, навестить больного, утешить скорбящего и т. п. Но нами чаще всего движет пустое любопытство, наши разговоры не несут духовной пользы ни нам, ни ближнему, – и теряется драгоценное время, рассыпаются «таланты».
Так в течение дня могут теряться часы и упускаться необходимое. Надо было бы почитать духовную книгу или навестить больного – советует ангел хранитель, но: «Времени уже нет», – шепчет лукавый.
Пришло время вечерней молитвы. «Скорее, скорее – надо сократить, нет ни времени, ни достаточных сил», – понуждает лукавый и так пожинает плоды своей победы над бедной душой, пренебрегающей воздержанием.
Вот почему нам надо в течение дня беречь не только часы, но и все минуты, боясь потерять их в празднословии, пустых разговорах и невоздержании от ненужных дел, занятий и интересов… Только тот сумеет приобрести себе капитал вечных ценностей, кто умеет бережно и разумно употреблять отпущенный ему Богом для духовной «торговли» капитал часов и минут.
Прп. Никодим Святогорец пишет по этому поводу:
«Помни, что цены нет тому времени, которое ты имеешь в руках своих, и что если попусту истратишь его, придет час, когда взыщешь его и не обретешь».
Здесь можно упомянуть, что святитель Иоасаф Белгородский имел обыкновение, когда били часы, произносить каждый раз следующую молитву:
«Буди благословен день и час, в которые Господь мой Иисус Христос меня ради родился, претерпел распятие и пострадал смертию. О, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, в час смерти моей приими дух раба Твоего в странствии суща, молитвами Пречистыя Твоея Матери и всех святых Твоих, яко благословен еси во веки веков. Аминь».
Конечно, можно при биении часов творить и другие молитвы, но как важно при конце одного и начале нового часа нашей короткой жизни вспоминать с молитвой Господа Бога.
Очень важно постоянно охранять себя крестным знамением. Об этом свидетельствует рассказ старца Адриана (Югской пустыни):
«Однажды порадовался диавол моей опрометчивости. Вышел я торопясь из дома по нужде какой-то, не перекрестясь. Всей силой бесовской своей ярости он устремился на меня. Мне казалось, что и земля задрожала под моими ногами. Но покров Царицы Небесной и предстательство преподобномученика Адриана спасли меня».
Как при работе, так и при всяком деле христианин должен помнить слова Господа: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 5), и завет апостола Павла: «И все, что делаете, делайте от души, как для Господа, а не для человеков» (Кол. 3, 23).
Благочестие, выполнение заповедей, постоянная память о Боге и непрестанное молитвенное обращение к Нему за помощью или с благодарением являются залогом успеха христиан во всех делах их, и тогда, по словам прп. Антония Великого, они будут «совершать все свои дела спокойно и легко, получат великое к Богу дерзновение и исполнение всех своих прошений. Тогда труды их будут им сладки во всякое время и радость Господа будет утешать их день и ночь».
Как советует архиепископ Варлаам (Ряшенцев):
«Если хочешь победить врага, то пребывай в молитвенном настроении целый день, проводя его благоговейно и сдержанно, занимай ум только чем-либо деловым; сторонними разговорами интересуйся только постольку, поскольку ты бы это сделал, лежа на смертном одре, потому что вечером и даже раньше того Господь может позвать тебя на суд к Себе… Не строй никаких планов, а все свои желания повергай на волю Божию и всегда говори: «Да будет воля Твоя». Мы и награду получим тогда, когда будем жить не по своей воле».
Поэтому каждое и малое дело надо мысленно приносить Господу, выполнять его возможно добросовестнее, и перед началом его надо попросить у Бога помощи в молитве.
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Всякое самое малое дело начинайте молитвой – призыванием силы Божией на ваше дело и вознесением этого дела на высоту. Тогда не будет у нас плохих дел. Не может не быть удачно дело, начатое с молитвой, потому что оно начато с любовью, надеждой и верой».
А при переходе от одного дела к другому надо вновь повторить молитву, прося благословения и помощи для нового дела. По окончании всякого дела также надо поблагодарить за помощь Господа.
В тех же случаях, когда христианин приступает к какому-либо новому, важному и трудному делу, то не только надо усиленно помолиться об успехе (и может быть, не один раз), но присоединить к молитве и милостыню. Первые христиане присоединяли к этому и пост (Деян. 14, 23). Когда же неспокойна при этом совесть, то нужно присоединить и покаяние.
Один мудрец задал окружающим его три вопроса:
1) Какое дело у человека самое важное?
2) Какое время у человека самое важное?
3) Какой из людей для нас самый важный? Люди по-разному считали наиболее важными, на их взгляд, дела, людей и времена. Тогда мудрец сказал им:
1) Самое важное для нас в жизни дело – то, которое мы сейчас делаем.
2) Самое важное время – тот момент, в который мы живем.
3) Самый важный для нас в жизни человек – тот, с которым мы сейчас имеем дело.
Эти мудрые афоризмы говорят нам прежде всего о том, что в жизни дела наши и окружающих нас людей нельзя делить на важные для нас и маловажные. В жизни все важно, Господь сказал: «Неверный в малом неверен и во многом» (Лк. 16, 10). И малый грех, и малое небрежение оскорбляют Духа Святого Божия. А часто незначительные, на наш взгляд, дела имеют для нас, для нашей духовной жизни очень большое значение.
Правило мудреца легко исполнять тогда, когда мы будем придерживаться упомянутого выше лозунга – каждый из дней наших проводить как последний день нашей жизни. Тогда всякое дело, всякий момент и всякий человек будут для нас важными, как последние в жизни. И будем тогда делать все «от души» и получать от этого большое удовлетворение.
Вместе с тем надо помнить и психологический закон: только дело, выполняемое с тщательностью, аккуратностью и старанием, приносит нам полное удовлетворение и радость по его исполнении. И наоборот – небрежно, наскоро и торопливо выполненная работа оставляет в душе недовольство и осадок неудовлетворенности.
Старец о. Варсонофий Оптинский говорил:
«Внимательность, точность и аккуратность в делах и своих обязанностях будут способствовать и внутренней душевной собранности вашей».
Про недопустимость для христианина торопливости так пишет о. Иоанн С:
«Для чего Всемогущий сотворил мир не вдруг, а в шесть дней? Для того, чтобы научить самым делом человека делать дела свои постепенно, не торопясь, с размышлением. Молишься ли, – молись не торопясь; читаешь ли, например, Евангелие или духовные книги – читай не спеша, с размышлением; урок ли учишь – вникни хорошенько, обсуди; другое ли какое дело будешь делать – делай неторопливо, с рассуждением».
При выполнении всякого дела самым важным является сохранение в течение всего времени его совершения мирного духовного устроения – тишины сердца, спокойствия, ясности, бодрости духа и любви к окружающим.
Св. авва Дорофей говорит, что если из-за дела грозит опасность потерять или нарушить свое духовное устроение, то гораздо лучше бросить или отложить дело, чем потерять мир души. Он дает этому положению следующую математическую формулировку: 78 важности – это сохранение устроения и лишь 18 важности – доведение дела до конца.
И действительно, если вспомнить, что у христианина одна цель в жизни – стяжание Духа Святого Божия, то опасность потери устроения есть опасность потери самого главного в жизни – постоянного пребывания с нами Святого Духа.
Перед этой целью должны потускнеть все житейские дела и их результаты. Чтобы всегда сохранить свое духовное устроение, не надо расстраиваться о своих ошибках или горевать о каких-либо материальных потерях.
Здесь, впрочем, следует оговориться. Бывают случаи и минуты, когда христианину, несмотря на свое старание, не удается в полной мере сохранить свое духовное устроение. Для таких случаев прп. Исаак Сириянин дает такой совет: «Во время изменения в противное не впадай в отчаяние, потому что и со стоящими на степени чистоты, как с воздухом охлаждение, приключаются всегда падения, даже если нет у них нерадения или расстройства жизни».
Старец Аристоклий с Афонского подворья не любил, когда кто-либо из его духовных детей жаловался на житейские трудности или был чем-нибудь недоволен.
«Нужно, – говорил старец, – за все говорить: «Слава Богу», – ведь мы недостойны и того, что нам Господь посылает».
В течение дня человек непрестанно соприкасается с другими людьми и неизбежно видит вокруг себя непорядки и переживает обиды и другие случаи, для него неприятные. Заранее надо приготовлять себя к этому и, как говорит еп. Феофан Затворник:
«Надо терпеть и в непорядках, надо примиряться с положением: если охаешь, жалуешься – то, значит, много ты еще сам неустроен в своем внутреннем делании… Когда же чувствуешь охлаждение в сердце, бойся этого чувства, молись, взывай ко Господу, чтобы Он избавил тебя от этого охлаждения».
В тех случаях, когда христианин впадает в печаль или уныние от какой-либо скорби и почувствует ослабление своих сил и ревности, ему надо следить за тем, чтобы это его упадочное состояние не отразилось на ближних и на выполнении перед ними его обязанностей.
Ему надо стараться сохранить тот режим жизни, которого он придерживался всегда в бодром состоянии, и не оставлять своего обычного служения Господу, чутко прислушиваясь к внутреннему голосу, диктующему ему выполнение очередных дел и очередного подвига ради Христа.
Внимание к тому, чтобы во всяком деле исполнять Божии заповеди, дает и память о Боге.
Благо тем христианам, которым так удается наладить свою жизнь и выполнять все дела своего дня, чтобы они шли по неизменному укладу – порядку (или расписанию) изо дня в день.
Считаясь с законом привычки, они этим сберегут много своей силы: им будет легко выполнять свои обязанности и поддерживать в себе поэтому неизменную бодрость духа, жизнерадостность и сохранять большую трудоспособность и здоровье.
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Как бывает правильно поставленный голос, так бывает и правильно поставленная душа. Карузо пел без утомления. Пушкин не мог сказать, что писание стихов утомительно; соловей поет всю ночь, и к утру его голос не слабеет. Если мы устаем от нашего дела, от общения с людьми, от разговора, от молитвы – это только потому, что душа наша «неправильно поставлена». Бывают голоса, «поставленные» от природы; другим приходится добиваться того же продолжительными трудами, искусственными упражнениями. Так и с душой».
Однако здесь надо предупредить тех, кто стремится сохранить порядок дня и его уклад во что бы то ни стало. Бывают случаи, когда нарушение их будет необходимо для исполнения заповедей Господних и воли Божией (слышимой в голосе совести). Надо помнить слова Господни, что «суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2, 27).
Надо вспомнить, что даже удалившиеся от мира египетские пустынники оставляли свою молитву и пост ради заповедей любви и гостеприимства.
Вместе с тем здесь следует предупредить и об опасностях самовольного ограничения себя путем дачи обетов.
Св. отцы единодушно предупреждают об опасности всяких зароков и обетов.
В жизни часто встречаются случаи, когда какой-либо из обетов будет трудно исполним или будет мешать выполнению заповеди Божией.
В таких случаях неизбежно огорчение и смущение от безвыходного положения: либо надо нарушить обет, либо не исполнить того, к чему призывает сейчас Бог через голос совести.
Поэтому св. отцы предлагают не давать обетов и не брать себе нерушимых правил в отношении молитвы, поста или уклада и порядка жизни. Они предлагают в каждый день и в каждый час лишь искать для себя воли Божией.
Прп. Варсонофий Великий говорил по этому поводу одному иноку:
«Оставь человеческие правила и не желай получить от меня правила, ибо я не хочу, чтобы ты был под законом, но под благодатью… Держись рассуждения подобно кормчему, который, соображаясь с ветром, направляет свою ладью».
Поэтому не надо огорчаться, если будут нарушаться по нужде намеченные планы и не будет выполнено или завершено задуманное дело. Все дела несравненно менее важны, чем выполнение воли Божией.
Господь велит нам не отягощаться «заботами житейскими» (Лк. 21, 24). Поэтому в течение дня надо мудро избегать тех житейских дел, исполнение которых не вызывается необходимостью.
Прп. Варсонофий Великий дает такой совет:
«Рассматривай встречающиеся дела: могут ли они быть исполнены братьями или тобою… и старайся только по силе своей».
И старец Аристоклий с Афонского подворья советует:
«Не надо утомлять себя до того, чтобы ослабеть для духовного делания».
А старец о. Алексий М. советовал:
«Не задавайтесь большими заданиями, а делайте лишь то, к чему призовет Господь».
Можно подумать, что при многих заботах дня можно рассеиваться и терять таким образом время (в отношении спасения своей души). Но это не так, и прп. Варсонофий Великий говорит:
«Когда кто Бога ради прилежно исполняет свое дело, это не есть рассеяние, но тщательность, угодная Богу… и всякое дело, которое совершает человек в страхе Божием, приносит пользу душе его».
Большой помехой в делах бывает склонность к разбрасываемости. Лукавый всегда старается как-нибудь помешать в благом деле и оторвать от него христианина ранее его полного завершения. Для этого он приводит на ум необходимость отвлечься от начатого дела к какому-либо новому и тем вводит в беспокойство, или даже не дает закончить начатое дело.
Поэтому христианину нужны твердость и ревность во всех делах – не оставлять их не окончив (если только не будет какой-либо действительно серьезной причины для прекращения дела). Вместе с тем не надо позволять себе думать о других делах, помимо начатого. Старец о. Алексий М. говорил: «То, за что взялся, нужно делать во что бы то ни стало».
В течение каждого дня христианин наибольшую часть времени отдает труду. Об этом мы будем говорить в следующей, 33-й главе.
Труд житейский
И все, что делаете, делайте от души,
как для Господа, а не для человеков.
Кол. 3, 23
Бог ненавидит леность.
Прп. Варсонофий Великий
Лень – мать всех пороков.
Афоризм
Как пишет пастырь о. Иоанн С:
«Труд и деятельность всем необходимы: жизнь без деятельности и не есть жизнь, а что-то уродливое, какой-то призрак жизни. И душевные, и телесные силы человека совершенствуются, умножаются и укрепляются упражнением их».
«Не трудящийся недостоин имени человека и непременно погибнет духовно», – писал старец о. Алексий М.
Однако сам факт наличия у человека труда еще не есть то, что вменяется в заслугу человека. Духовным достижением является лишь тот труд, который имеет определенные благие цели и совершается со смирением и сохранением всех христианских добродетелей христианина.
Прп. Варсонофий Великий пишет:
«Истинный труд не может быть без смирения, ибо сам по себе труд суетен и вменяется ни во что. Писание говорит: «Виждь смирение мое и труд мой и остави вся грехи моя" (Пс. 24, 18). Итак, кто соединяет смирение с трудом, тот скоро достигает цели».
Как говорил один пастырь:
«Господь смотрит на наше внутреннее, и, как бы ни скромна была наша деятельность, – исполнение наших обязанностей важнейшее и надежнейшее средство нашего спасения. Господь взвешивает сердца, а не дела. Он не смотрит – что мы делаем, но – как и почему мы это делаем и с какой любовью, смирением и тщательностью выполняем свое служение и свои обязанности».
Всю нашу житейскую работу можно подразделить на два вида:
1) Регулярная работа ради поддержания своего существования – служба, ремесло и всякий производительный труд.
2) Различные житейские личные дела как вне дома, так и выполнение домашних дел по обслуживанию себя и своей семьи.
Как для главы семьи, так и для всякого здорового одинокого человека первый вид труда – по поддержанию своего существования – строго обязателен. «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь», – говорит ап. Павел (2Фес. 3, 10).
Для этого вида труда, как и для всякого занятия христианина, приложимо правило, изложенное выше – все делать «от души, как для Господа, а не для человеков» (Кол. 3, 23), тщательно и добросовестно.
Прпп. Варсонофий и Иоанн говорят по этому поводу:
«Делая вещь, надо стараться, чтобы она выходила чистой и красивой, ибо и Господь радуется о всякой чистоте. Однако не имей пристрастия к вещи, но вспоминай конец ее, как она подвергается тлению, – ибо нет ни одной вещи, которая пребывала бы постоянною в одном и том же виде, но все тленно и изменчиво».
От первого вида труда освобождаются лишь жены, занятые детьми и домашним хозяйством.
Здесь следует заметить, что для матери несовершеннолетних детей отвлечение ее внимания от заботы по их воспитанию не может иметь места без самой крайней нужды; в первую очередь мать-христианка дает ответ Богу за воспитание детей в православной вере и благочестии. Поэтому все ее время должно принадлежать семье. И если нужда заставляет ее трудиться ради пропитания, то она должна постараться свой труд осуществить дома (труд «надомницы», швеи и т. п.).
При втором виде труда – домашних делах, заботах и хлопотах для семьи, себя и близких – надо быть также усердным и делать все «от души, как для Господа» (Кол. 3, 23). Вместе с тем, однако, христианину надо проявить в этих трудах и рассудительность и, в некоторых случаях, и воздержание. Здесь надо, как и во всем в жизни, искать воли Божией и Его благословения.
Чтобы вернее узнать волю Божию в отношении каждого дела, надо, насколько возможно, всегда избегать самоволия, во всем ища совета и руководства ближних и – в важных делах – у преуспевших духовно или опытных в житейских делах людей. Но если их нет почему-либо у христианина, то надо самому учиться узнавать волю Божию.
При этом св. отцы запрещают при внешних затруднениях домогаться чего-либо с большим усилием, быть суетливым, беспокойным и пристрастным.
Считаясь с возможностью, что, несмотря на наше желание, молитвы и усилия, какое-либо дело не получит Божьего благословения и не удастся, мы должны перед всяким делом заранее примириться с его неудачей и всегда благодарить Господа за любой исход предпринятого нами дела. Здесь надо помнить слова Луи Пастера, что «долг кончается там, где начинается невозможность».
При этом успех всякого дела надо приписывать помощи Божией, а не своему уменью или способности.
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Работа, правильно религиозно поставленная, не может привести к переутомлению, неврастении и сердечной болезни. Если это есть, то это знак, что человек работает «во имя свое», надеясь на свои силы, свой талант, красноречие, доброту, а не на благодать Божию».
Мы так несовершенны и часто неразумны, что бывает, что дела или действия, истекающие, казалось бы, из самого лучшего побуждения, имеют при их совершении последствия нежелательные для нас или других и даже недобрые. И если в жизни не удается какое-либо дело, которое мы хотим совершить по своей воле, то не надо стараться в таких случаях хитрить или взять плутовством. Это не Господень путь.
Если дело должно совершаться по воле Господней, то не нужны в нем никакие извороты, ни хитрость, ни лукавство. Епископ Феофан Затворник дает такие указания по этому поводу:
«Надо, чтобы все шло законным порядком: не употреблять хитростей и задних обходов. Устроит Господь – буди Его святая воля, не устроит – пусть так».
Как показывает опыт, в угодных Богу делах все идет обычно гладко, как бы все совершается само собой, без усилий самого человека. Такой ход дела – это признак Божьего благословения на нем. И, наоборот, когда дела начинают «не ладиться», несмотря на наши усилия, – надо это учесть и, может быть, вовремя оставить дело.
Недаром существует старинная французская поговорка «Божие дело в минуту совершается».
А св. Марк Подвижник говорит:
«Дела, к которым благоволит Бог, – тем вся тварь служит, а от которых Он отвращается, тем и тварь противится».
Поэтому самое важное во всяком деле – всецело поручить его в душе Самому Господу Богу. Как говорил старец Парфений Киевский:
«Нам надо пожелать доброго и изыскивать на то средства, а Совершитель и Делатель всякого доброго есть Бог; а злое от нас. Промыслу Божию о нас нет предела. Он невидимо ведет нас. Ничто не случается без воли Божией, всему определены день и час. Возложи все упование на Бога, и Он будет промышлять о тебе, а пекись о себе сам – Он будет помогать тебе, но вседействующий Промысл Его отступит от тебя».
По существу, христианин должен очень внимательно приглядываться к окружающей жизни и слагающейся обстановке дела, ища в них признаков благословения Божия для начатого дела или Его неблагословения. О том думали в старину благочестивые люди, потому они и не относились безразлично к «приметам».
Итак, «напористость» в чисто житейских делах не в духе христианина. Здесь вопрос идет, однако, не о настойчивости в тех добрых делах, которые не возбуждают сомнений, как например помощь ближнему, защита слабого, и т. д.
Вместе с тем это не значит, что христианин должен быть инертен. Это значит, что он должен бояться самоволия, быть чутким к внешним обстоятельствам. Оставляя в смирении одни неугодные Богу дела или пути, он должен переключить свои силы и время на совершение других дел, но не оставаться бездеятельным и пассивным.
Есть поговорки: «Бог-то Бог, да сам не будь плох» и «Под лежачий камень вода не течет».
Эта народная мудрость отнюдь не противоречит заповедям Христа. Его повеление: «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф. 6, 34)иногда понимается превратно.
Этой заповедью иногда прикрывают свою лень, небрежение о ближних или легкомысленную самонадеянность. Надо помнить также и о заповеди «Не искушай Господа Бога твоего» (Втор. 6, 16).
Так, некоторые египетские пустынники уходили в глубь пустыни, не позаботившись о том, чем они будут там питаться. Они говорили: «Господь силен нас пропитать чудесным образом». И они погибали в пустыне за свою самонадеянность.
Есть много житейских дел, которые состоят в неизбежной подготовке к будущему.
Так, например, земледелец сеет с осени озимые хлеба, чтобы лишь следующей осенью собрать урожай. С осени он уже готовит запас зерна, чтобы посеять весной яровые, зимой он готовит инвентарь для лета и наоборот («готовь сани летом, а телегу зимой»).
Всякое сложное дело (постройка, дальнее путешествие, и т. п.) требует тщательной предварительной подготовки. Для овладения какой-либо сложной профессией или ремеслом нужна длительная, многолетняя подготовка.
Все это говорит о том, что человеку в делах надо быть предусмотрительным, используя для этого данный ему Господом ум.
Повеление Господа «не заботьтесь о завтрашнем дне» относится лишь к нашей излишней склонности беспокоиться о тех делах, до которых еще не дошла очередь, к нашей многопопечительности, маловерному беспокойству и суетливости.
Нам надо уметь сочетать мудрую предусмотрительность с отсутствием маловерного беспокойства.
Старец Амвросий Оптинский любил рассказывать своим духовным детям, отличавшимся излишним беспокойством за будущее, такую смешную историю.
Сидит молодая крестьянка в избе и плачет.
«Что ты, тетушка, плачешь?» – спрашивают ее. – «Да как же мне не плакать? Будет у меня дочка, да будет бегать около печки, да отвалится от нее кирпич, да ударит дочку по голове».
Однако мудрая предусмотрительность не чужда была даже святым.
Прп. Серафим Саровский однажды советовал игумену и братии: «Запасайтесь хлебом, будет голод».
Господь спас некогда Египет от голода тем, что внушил праведному Иосифу запастись хлебом на целые семь лет.
Один старец давал такую общую формулировку для поведения христианина:
«Свои житейские дела веди с таким расчетом, что ты проживешь еще сто лет; но свои духовные дела строй так, что не проживешь и одного дня».
Исходя из положения, что христианину следует беречь свое здоровье, надо и в труде соблюдать известную умеренность, помня, что «все доброе имеет некоторую черту, перейдя которую, оно перестает быть добрым» (прот. В. Свенцицкий).
По той же причине людям умственного труда следует озаботиться и тем, чтобы по возможности их умственный труд в течение дня чередовался с физическим: это даст здоровье и телу и душе.
Очевидно, что не надо много говорить о том, что утомленному организму надо вовремя дать и отдых.
Необходимо сказать и о понятии «забывчивости» в житейских делах. Наши мысли, внезапно появляющиеся у нас в голове, напоминающие нам о чем-либо, обличающие нас, соблазняющие нас, появляются, конечно, не случайно.
Как указывалось уже ранее, эти мысли всеваются в нас извне, т. е. идут к нам из мира духов – или от ангела хранителя, или от лукавого духа.
Если мы «в Духе», т. е. с нами пребывает Дух Божий, то ангел дает нам указания в делах наших, учит и поправляет нас. И если он вовремя не напомнил нам о чем-либо нужном для нас, то можно предполагать, что то дело было неугодно Богу.
Что память о чем-либо и забывчивость не зависят от человека, а находятся всецело в руках Божиих, свидетельствует случай с прп. Варсонофием Великим и игуменом Серидом.
Преподобный говорил Сериду ответы на вопросы иноков. Игумен боялся забыть что-либо из сказанного и подумал, что хорошо было бы все сказанное записать.
Старец провидел его мысль и сказал ему:
«Пойди, напиши, и не бойся, так как если я скажу тебе и бесчисленное количество слов с тем, чтобы ты потом написал их, то знай, что Дух Божий не попустит тебе написать ни одним словом больше или меньше сказанного, хотя бы ты и сам пожелал того, но наставит руку твою, как написать сказанное в последовательном порядке».
В другой раз старец – прп. Иоанн (сподвижник преподобного Варсонофия Великого) – дал поручение игумену, но тот забыл его исполнить. Старец напомнил ему в другой раз. Игумен огорчился от своей забывчивости, но снова забыл исполнить. Так повторялось несколько раз. Благоговевший перед великим старцем игумен в сильной скорби просил прп. Варсонофия Великого объяснить ему, что с ним случилось, что он каждый раз забывал данное ему поручение.
Преподобный ответил:
«Это случилось попущением Божиим, чтобы ты увидел терпение и долготерпение старца и сделался подражателем его».
Следует предупредить всякого христианина-труженика об опасности объединения своих житейских дел с людьми нечестивыми и людьми, не гнушающимися смертными грехами. Не может быть благословения Божия на дела такого сообщества: кара, неудача и немилость Божия поневоле захватят и христианина, если он связал себя участием в деле с безблагодатными сообщниками.
Некогда царь иудейский Амасия нанял себе из израильтян сто тысяч воинов за сто талантов серебра. Но пророк пришел к нему и сказал: «Царь, пусть не идет с тобой войско израильское, потому что нет Господа с израильтянами и всеми сынами Ефрема, но иди ты один, сделай дело, мужественно подвизайся на войне; иначе повергнет тебя Бог перед лицом врага».
Амасия послушался голоса Божия и, не пожалев затраченного серебра, отпустил израильтян и одержал победу над врагами (2Цар. 25, 6–12).
Разновидностью личного труда является труд хозяйки и матери, а для мужчин – различные мелкие домашние работы по хозяйству, по благоустройству жилища, по ремонту домашнего инвентаря. Здесь опять-таки следует предупредить христианина.
Хотя мы и должны выполнять с полным вниманием и старанием все свои обязанности перед ближними, но все же должны помнить и о том, что наши житейские дела – это море, которое способно поглощать все наше время, все наши силы. Здесь соблазн – в увлечении ими целиком отдаться суете, полностью пренебрегая жизнью духа, не питаясь духовно, не заботясь о душе.
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Благо нам, если мы сами вовремя внутренно освобождаемся от широких путей мира сего, если ни радости жизни, ни богатство, ни удача не заполняют наше сердце и не отводят его от самого главного. В противном случае Господь в гневе Своем сокрушит идолов наших – комфорт, карьеру, здоровье, семью, чтобы мы поняли, наконец, что есть Единый Бог, Которому надо кланяться».
Поэтому Христос предупреждает, чтобы сердца наши не отягощались заботами житейскими (Лк. 21, 34)и чтобы, отдавая «кесарево кесарю», мы не забывали бы «Божие отдавать Богу» (Лк. 20, 25).
Прп. Варсонофий Великий пишет поэтому:
«Не заботься о предметах, тебе назначенных».
А прп. Серафим Саровский говорил:
«Излишнее попечение о вещах житейских свойственно человеку неверующему и малодушному. И горе нам, если мы, заботясь сами о себе, не утверждаемся надеждою нашею в Боге, пекущемся о нас».
Особая деятельность христианина для Господа
Служите друг другу каждый тем даром, какой получил.
1Пет. 4, 10
«Твои житейские нужды предоставь Мне, – сказал Господь в видении одной святой, – ты же думай о том и работай над тем, что важно и нужно для Меня».
При общей цели жизни у каждого из христиан есть и своя частная жизненная задача, свой образ деятельности для Бога, часто независимый от его профессии, службы, ремесла или занятия.
Сюда относятся все дела, не обязательные для нас в житейском смысле и выполняемые для удовлетворения внутренней духовной потребности по призыву внутреннего голоса.
Подневольный труд не есть самоцель жизни. И хотя «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2Фес. 3, 10), – все же надо помнить, что труд ради пропитания есть наказание человека за его падение (Быт. 3, 17–18). Здесь человек как бы отдает дань кесарю. Но Господь напоминает нам и о необходимости отдавать «Божие Богу». Это «Божие» должно иметь место для человека по возможности ежедневно и совершаться в то время, которое остается у человека от обычного труда или занятий. Правда, есть в жизни и такие счастливцы, у которых и их обычный труд будет их «Божиим» делом – делом для души.
Таким будет дело священнослужителя, иконописца, духовного регента, церковного певчего.
Сюда же будет относиться весь труд отца и матери, направленный на тщательное духовное воспитание детей с непременной целью – вырастить их как достойнейших чад Церкви Христовой и служителей Богу теми дарами, которые даны им от Бога.
В других случаях христианин должен или видоизменить свой труд, чтобы сделать его всецело «для Бога», или, чаще всего, дополнять его.
Вот несколько примеров подобного богомудрого видоизменения характера своего труда.
Как много потеряли бы апостолы, если бы не выделили диаконов и продолжали заниматься «раздаянием потребностей», пренебрегая проповедью слова Божия (Деян. 6, 1–2).
Как много упустили бы Васнецов и Нестеров, если бы свои таланты отдали всецело светской живописи и не создали своих чудных духовных образов. Как много потерял бы доктор Гааз, если бы занимался только практикой у состоятельных пациентов, а не шел к заключенным и беднякам. И если он так много приобрел в жизни для Царства Небесного, то только потому, что всегда руководствовался своим прекрасным девизом: «Спешите делать добро».
Точно так же и всякий писатель, поэт и композитор могут творить не для угождения толпе, но для служения Богу.
Но, повторяем, гораздо чаще христианину придется не видоизменять характера своей работы, а дополнять свой обычный труд работой «для души», т. е. для Господа.
Для многих это могут быть дела милосердия, помощь нуждающимся, работа для них, посещение больных, утешение печальных, забота о немощных.
Для других это может быть снабжение близких духовной литературой, чтение им духовных книг, занятия с детьми Законом Божиим.
В истории Церкви мы найдем и такие примеры: христианин трудится в течение дня, а по вечерам принимает странников и кормит их на свои заработки.
Другой усиленно работает сверх положенного времени, чтобы избытки заработка отдать нуждающимся.
Это будут все дела евангельской Марфы. У Марии – другие склонности. Ей дороже всего Бог и молитвенная беседа с Ним. Однако и Мария не может пренебрегать милосердием, но ее «работа для души» будет более состоять из молитв за бедствующих, больных и скорбящих ближних.
Как определить для себя – какой талант получен мною от Господа, как найти наилучшую форму работы для Господа – «дел для души» и как проверить – иду ли я своим путем, несу ли свой крест, исполняю ли дело, действительно порученное мне Христом?
Каждый человек имеет свои индивидуальные способности, данные ему от Бога таланты, свои сердечные склонности, свой запас сил и времени, особые возможности деятельности и обстановку для нее и живет в совершенно определенной среде и эпохе.
С учетом всего этого и должно быть найдено решение своей жизненной задачи и своя работа «для души», при которой на данный от Бога «капитал» талантов (т. е. возможностей) будут принесены наибольшие «проценты».
Для решения этой задачи нужны указания старца или (духовного отца, а при их отсутствии – наличие внутреннего слуха, способность услышать голос Божий в своем сердце. Именно так решали свою жизненную задачу и выбирали свой путь все святые: они слышали призыв к определенному пути и настойчиво, не отвлекаясь ничем посторонним, шли по нему.
В этой работе «для души» надо быть энергичным и усердным. Об этом так пишет о. Иоанн С:
«Будь смел, решителен на всякое добро, особенно на слово ласки, нежности, участия, тем более на дела сострадания и взаимной помощи. Считай недопустимым уныние, отчаяние в каком бы то ни было добром деле. «Все могу, – говори, – в укрепляющем меня Иисусе Христе" (Флп. 4, 13), хотя я и первый из грешников: «все возможно верующему» (Мк. 9, 23)».
Основным показателем правильности выбранного пути будет глубокое духовное удовлетворение души христианина от его занятия и работы, образа жизни, выбранного подвига.
Всякое уклонение от этого пути будет сопровождаться неудовлетворенностью и внутренним беспокойством. День, в который не удалось приобщиться к определенному доброму делу или занятию, будет казаться потерянным. И наоборот, приобщение к ним будет вызывать радость и прилив духовной бодрости.
По мере очищения сердца с человека постепенно снимается доля его рабского – кесарева – труда и дается ему все более и более приобщаться к «Божьему делу» и богообщению, подобно Адаму до грехопадения. Так, у иноков доля житейских забот сводится к самому необходимому, а главное внимание посвящается духовным интересам. Чем духовнее становится человек, тем менее его житейские потребности, тем более он может уделить сил и времени для духовных интересов и «работы для души».
Наши нормы распределения наших сил и времени между «кесаревым» и Божиим не должны быть чем-то постоянным. Мы должны постоянно их пересматривать и стремиться уменьшить в них «кесареву» долю. И в ряде случаев христианина надо предостеречь от увлечения житейским трудом. Житейский труд может стать так привычен, так поглощать всего человека, что становится для него кумиром.
Оторвать иного труженика от привычного для него житейского труда – это то же, что вынуть рыбу из воды, заставить ее задыхаться в непривычной обстановке.
Будем помнить, что никакие житейские дела не могут оправдать нас при упущении времени, положенного для молитвы и для посещения храма, – для нашей беседы с Богом, о великом значении чего говорилось уже выше.
Ничто также не извиняет нас, если мы, оправдываясь занятостью, будем откладывать участие в Таинствах и дела милосердия. Много-много мы потеряем, если среди дел житейских не выберем времени и для питания души – для духовного чтения.
Вспомним Марфу и Марию. Как будто бы при посещении усталого и голодного Господа надо было прежде всего думать о том, чтобы получше накормить Его. Так думала Марфа. Но она ошиблась: лучшей долей оказалась доля Марии – сидеть у ног Христа и слушать Его поучения.
Особенно осторожно нужно тратить время тому, кто ясно слышит внутренний голос – Божий призыв к определенному пути. Горе, если он не будет спешить идти по этому пути, – он много потеряет для Царства Небесного.
Занимаясь делами для души, христианин не должен бояться, что они будут в ущерб необходимым житейским делам. Как свидетельствуют св. отцы, если человек благочестив и усерден в молитве, то Бог дает ему достаточно сил и времени для всех остальных житейских дел.
Однако некоторых склонных к духовной жизни людей следует предупредить и об опасности другой крайности – неразумного подвига или оправдания под благовидным предлогом своей лености, небрежности и пренебрежения интересами ближних.
Про сатану говорят, что он и самые добрые дела и намерения старается испортить какими-либо погрешностями и крайностями – в «бочку меда» влить свою сатанинскую «ложку дегтя».
И при стремлении отдаться духовной жизни – посвящать много времени молитве, духовному чтению, духовными беседам – можно погрешить своими обязанностями по отношению к ближним, отяготить их, отравить их жизнь, вызвать справедливые к себе упреки.
Так, плоха будет, например, мать, которая, посвящая много времени духовным интересам, будет пренебрегать при этом детьми и последние будут оставаться без присмотра, не будут вовремя накормлены, будут ходить в изорванных и грязных одеждах.
Справедливы будут также укоры домашних той хозяйке дома, которая под благовиднейшими предлогами будет допускать в комнатах грязь, беспорядок и пренебрегать своими обязанностями по отношению к ближним. Таких ап. Павел предупреждает: «Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться» (2Тим. 2, 5).
А старец Силуан советует:
«Надо принуждать себя на добро, но умеренно и знать свою меру. Надо изучить свою душу, что ей полезно. Благодать приходит от всего доброго. Но больше всего от любви к брату».
Итак, и в добрых делах и начинаниях христианину также нужна добродетель рассудительности. И при начале каждого дела надо проверить – делать ли его или у меня есть другое, сейчас более важное и угодное Богу дело.
Может быть, некоторые скажут, что работа «для души» не является обязательной для христианина: не довольно ли обычного труда для прокормления себя и семьи? И где в Священном Писании говорится о необходимости такой работы?
Повторяем, что кроме дани «кесарю» Господь спрашивает с нас и Божьего дела. Разве Он не указывает на опасность отдачи всех своих сил «заботам житейским» (Лк. 21, 34)? Разве Он не предупреждает о страшной участи тех, кого Он найдет «ни горячим, ни холодным» (Откр. 3, 16)? И не «огонь» ли ревности характеризует истинного христианина? (Лк. 13, 49).
Поэтому Господь ждет от христианина «усилий» на «узком пути» и каждого тайным голосом зовет к посильному для него подвигу. Те, кто не хочет слышать этого зова, а спокойно живет в грехах (а в грехах живут все), пусть те не удивляются напоминаниям от Бога об их неисполненном долге через житейские неприятности, неудачи, беды и несчастья.
Может быть, многого из этого они могли бы избежать, если бы чутко прислушивались к внутреннему зову и, послушные ему, взяли бы свой крест, начали бы работу «для души».
При совершении добрых дел, при работе «для души» христианину надо помнить, что некоторые по видимости добрые дела могут твориться и из низменных побуждений – гордости, тщеславия и т. д.
Поэтому непременным дополнением к добрым делам является направленность всех добрых дел и стремлений христианина к угождению ими Богу – ревность о славе Божией, деятельное проявление своей любви к Богу.
Прп. Серафим Саровский говорил, что душе христианина пользу приносят лишь те добрые дела, которые сделаны им ради Бога, во исполнение Его заповедей и из любви к Богу.
Прпп. Варсонофий Великий и Иоанн пишут также:
«Всякое доброе дело, которое совершается не из одной только любви к Богу, но к которому бывает применена и своя воля, не чисто и не приятно Богу. Если же примешивается к делу что-либо по особой воле делающего, то оно уже осквернено и неугодно Богу».
А старец Никодим Святогорец говорит:
«Пусть какое-либо дело будет по себе самое простое и последнее, но когда оно творится единственно для благоугождения Богу и во славу Его, тогда оно бывает несравненно ценнее в очах Божиих, нежели многие другие высокие, славные и великие дела, совершенные не с этой целью».
Другим условием при всех добрых делах, подвигах, намерениях и расположениях является наличие в христианине глубочайшего смирения, полноты сознания, что всем добрым он обязан Богу – Его помощи и Его благодати, без которых он не мог бы совершить ничего.
Итак, полнота служения Богу заключается не только в добрых расположениях души, но и в посвящении всех дел своих Богу и, наконец, в глубине духовной нищеты.
Есть и еще одно условие богоугождения. Это – полнота согласования воли христианина с волей Божией.
Можно обладать высокими добродетелями, можно с горячностью и ревностью служить Богу, но все же труд и подвиги христианина не будут вполне угодны Богу.
Это будет тогда, когда они были совершены по самоволию, при служении своим собственным вкусам или пристрастиям – при «кровяном» действии сердца, по терминологии Игнатия (Брянчанинова).
Прп. Никодим Святогорец говорит по этому поводу:
«Лесть естества нашего крайне тонка и немногими распознается: она утаенно ищет одного своего «я», т. е. себя, а между тем по видимости так ведет дело, что нам кажется, будто единственная у нас цель – благоугождать Богу, чего на деле поистине нет».
О том же предупреждает и св. Нифонт Цареградский:
«Знай же и то, что не должно удовлетворяться добрыми своими делами, и не уповай на них, потому что не знаем, угодны ли они или неугодны Богу».
Поэтому прп. Никодим добавляет, что «необходимо в начале всякого своего дела отказаться, насколько возможно, от всякого собственного хотения и не желать и не начинать дела, если прежде не почувствуешь, что тебя к тому подвигает и устремляет единственное сознание на то воли Божией».
Необходимо, чтобы христианин до конца подчинил свою волю воле Господней и не сам избирал себе путь, труды и подвиги. Иначе говоря, он должен как огня бояться самочиния и ни одно из дел своих (по видимости самых достойных) не почитать хорошим, пока для этого дела не будет сознания, что оно угодно Богу. Как достичь этого?
Для совершенных в послушании христиан это происходит по явному указанию Божию. Апостолы при проповеди шли туда, куда их посылал Дух Святой (Деян. 16, 6–7). Преподобный Серафим оставил свой затвор только по повелению Богоматери. Св. Иоанн Дамаскин стал писать свои песнопения лишь после повеления Богоматери, переданного ему через старца.
Для всех же прочих христиан, повторяем, лучше всего быть в полном послушании у старцев и у своих духовных отцов. Если же иметь последних нет возможности, то надо искать всегда во всем воли Божией так, как об этом говорилось выше в главе о послушании.
Глава 35
Необходимость воздержания
Своего рода отреченность обязательна и для мирян.
Еп. Феофан Затворник
Воздержание есть первый шаг во всех добродетелях.
Игумения Арсения
Воздержание. Это слово обычно вызывает неприязнь у людей мира. Да и для многих христиан воздержание чуждо и непонятно. А между тем воздержание – одна из первоначальных, всегда необходимых добродетелей христианина и является одновременно и условием стяжания, и плодом сопребывания с ним Духа Святого Божия (Гал. 5, 23).
Но что надо понимать под словом «воздержание»?
Это – удерживание себя от исполнения тех своих желаний, которые не согласуются с Божией волей, не дают пользы душе, не обогащают ее духовно, не служат к накоплению ею «сокровищ» в Царстве Небесном.
Апостол Павел говорит: «Все мне позволительно, но не все полезно» (1Кор. 6, 12). А если не полезно, то зачем же мы будем врагами себе, касаясь вредного?
Не будем думать, что воздержание есть только «монашеская наука» и что поучение о нем св. отцов относится только к инокам, но не к христианам, живущим в миру.
В той или иной мере каждый христианин должен быть подвижником, а «все подвижники воздерживаются от всего: те (мирские) для получения венца тленного, а мы (христиане) – нетленного» (1Кор. 9, 25), – говорит апостол Павел.
Выше было уже сказано о необходимости для христианина проявить воздержание в отношении ненужных житейских дел (для сбережения своего времени).
Но не только в этом необходимо христианину в каждый из дней его жизни проявлять воздержание, если только он действительно хочет идти путем «стяжания Духа Божия» и быстрее достичь цели своей жизни.
Наша природа глубоко испорчена. Извращены грехом наши телесные потребности и душевные склонности и привязанности. Поэтому удовлетворение их без рассудительности (а ее нам всегда недостает) так часто ведет нас если не к греху и соблазну, то всегда к рассеянности и потере драгоценных сил и времени и упущению благих возможностей. О. Иоанн С. пишет:
«Говорят: как бы не смотрел, так не соблазнился бы; как бы не услышал, так и сердце не болело бы; как бы не вкусил, так и не хотелось бы… Видите, сколько соблазна от наших глаз, слуха и вкуса. Как много людей страдали и страдают от того, что, не будучи тверды сердцем в добрых расположениях, взглянули неосторожно нечистыми глазами, послушали непривычными для различения добра и зла ушами, вкусили жадным вкусом. Чувства грехолюбивой жадной плоти, не обузданной разумом и Божиими заповедями, вовлекли в разные страсти житейские, помрачили через них ум и сердце, лишили покоя сердечного и отняли свободу у воли. Как же осторожно нужно смотреть, слушать, вкушать, обонять и осязать, или – лучше – как нужно беречь свое сердце, чтобы через чувства внешние, как через окно, не пробрался грех, и сам виновник греха диавол не омрачил и не уязвил своими стрелами ядовитыми и смертоносными небесного птенца – нашей души».
Вот почему христианину нужно воздержание. Цепь добродетелей христианских образует собой как бы плотину, удерживающую благодать в душе христианина, и надо бояться прорыва этой плотины хотя бы в одной из добродетелей.
И тот, кто думает серьезно о спасении своей души, не может пренебрегать добродетелью воздержания.
Приучить себя к воздержанию – это большая победа – воздержание в малом поможет укрепить волю и поведет к победе в великом.
Епископ Игнатий (Брянчанинов) пишет:
«Побеждающийся малыми пожеланиями побеждается непременно и великими. Невозможно преодолеть ни страсти вожделения, ни страсти гнева, не научившись побеждать вообще все пожелания, чем исключительно исправляется испорченность воли».
Области воздержания христианина
Что не полезно, то и вредно.
Прп. Варсонофий Великий
Невозможно перечислить все стороны человеческой жизни, в которых христианину нужно проявить воздержание.
Как пишет прп. Варсонофий Великий:
«Мера воздержания не ограничивается только пищей и питием, но простирается и на разговоры, и на сон, и на одежду, и на все чувства».
Следует сказать, что христианину необходимо воздерживаться и от очень многого такого, что обычно в миру не считается предосудительным.
Так, мы бываем неразборчивы в знакомствах и не воздерживаемся от общения с людьми, заведомо влияющими на нас нехорошо в духовном отношении.
Как пишет прп. Антоний Великий:
«Имеющие на себе замаранную одежду марают платья тех, которые прикасаются к ним. Таким же образом люди, злые нравом и неисправные поведением, обращаясь с простейшими и говоря к ним неподобающие речи, как грязью оскверняют душу их через слух».
Прп. Серафим Саровский говорил, что «одного многословия с теми, которые противных с нами нравов, довольно, чтобы расстроить внутренность внимательного человека».
«Знай, что для того нам и надобно не выходить из келий, чтобы не знать худых дел человеческих, и тогда, в неведении ума своего, во всех видеть людей святых и добрых», – пишет прп. Исаак Сириянин.
Вот один из примеров опасности для христианина общения с инакомыслящими.
В компании рассказывают кощунственный рассказ, все смеются. Христианин не может смеяться, так как тогда он будет принимать участие в кощунстве, т. е. грешить тяжким грехом. Если же его поведение и выражение лица будет отличным от других, то он будет «белой вороной» и привлекать к себе внимание.
Боясь потери времени, христианин должен мудро отнестись и к обычаю посещать своих родных и друзей («ходить в гости»).
Здесь могут быть два случая. Если идут в гости для того, чтобы убить время в праздных разговорах, сплетнях и пересудах или хорошо попить и поесть, то, конечно, здесь будет более вреда для души, чем пользы, и здесь надо проявить воздержание.
Но в гости можно пойти и так, как рекомендует о. Иоанн С:
«Когда идешь в гости к кому-нибудь из родных и знакомых, иди не для того, чтобы у них хорошо поесть и попить, а для того, чтобы разделить с ними дружескую беседу, чтобы беседою любви и искренней дружбы оживить свою душу от житейской суеты, чтобы соутешиться верою общею. «Я ищу не вашего, а вас» – пишет ап. Павел (2Кор. 12, 14)».
Есть и еще область, невоздержание в которой считается достоинством. Это область знаний и удовлетворения своей любознательности и любопытства.
На первый взгляд действительно кажется, что чем больше знаний имеет человек, тем для него лучше, тем он «умственно богаче», или, как говорят, эрудированнее. Так думают, кажется, все «образованные люди». Но не идет на пользу эта светская аксиома душе христианина.
Вот как думает об этом о. Павел Флоренский:
«Мы осуждаем жадность в пище. Но почему ж в таком случае необузданное удовлетворение другой естественной потребности – познания – не считается пороком? Обуздывать жадность в познании есть такая же добродетель, как полагать предел похотям плоти».
И действительно, наш ум – это сосуд определенной вместимости, и его неразумно переобременять, а время, в которое мы наполняем его сведениями, отсчитано нам точною мерою. Благо нам, если он наполняется нами вечными ценностями – тем «Светом истинным, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин. 1, 9).
Но если мы тот же сосуд – наш ум – наполняем в изобилии наукой, светской литературой, политикой, новостями, то в нем мало останется места для богопознания; вместе с тем мы теряем и время и силы при стяжании мирской мудрости с очевидным ущербом для приобретения истины вечной.
Вместе с тем излишнее богатство знаниями есть один из видов богатства. Отсюда следует и опасность его, поскольку Господь предупреждает всех богатых: «Трудно богатому войти в Царство Небесное» (Мф. 19, 23).
По словам схиархимандрита Софрония:
«Подлинное христианство простирается на нестяжание не только материальное, но и на интеллектуальное. В своих научных познаниях люди видят свое духовное богатство, не подозревая при этом, что есть иное, высшее познание и подлинно несравнимое богатство, приносящее великий покой. В погоне за материальным комфортом люди утеряли комфорт духовный, и современный материалистический динамизм все более и более приобретает демонический характер, и неудивительно, ибо это есть не что иное, как динамика греха».
А старец Силуан пишет:
«Кто читает плохие книги или газеты, тот наказывается голодом души, потому что пища души и наслаждение ее – в Боге. В Боге и жизнь ее, и радость, и веселие…»
Конечно, не все свои силы на земле возможно отдавать непосредственно Богу: есть и «кесарево», которое надо отдавать «кесарю» (Лк. 20, 25). И нам надо какое-то время тратить на изучение полезных для жизни знаний и наук. Но, тратя на них время, надо воздерживаться от траты сил и времени на изучение и знакомство с теми областями знаний, без которых мы можем свободно обойтись.
Если неполезна бестолковая, неразумная любознательность, то тем более вредно любопытство, т. е. желание осведомиться о том, что не имеет отношения к моей жизни и ее насущным интересам. Любопытный человек – это пустой, неглубокий человек, который заполняет свой мозг преимущественно последними новостями и сплетнями, т. е. тем, о чем завтра все забудут.
Св. отцы говорят, что любопытство есть большой грех, от которого погибла Ева.
Несколько подробнее необходимо остановиться на воздержании от светской литературы.
Художественная литература есть один из видов искусства. А искусство – огромная сила.
Как пишет протоиерей и профессор В. Зеньковский:
«Искусство, по существу своему, может сообщать воображению возвышенную и светлую силу… Светлые образы, создаваемые искусством, как вечные спутники, всегда зовут нас к тому, что чисто, изящно, благородно. […] Однако в искусстве, как мы его находим и в современности и раньше, всегда есть много и двусмысленного – этого отрицать не следует. Именно поэтому и действие искусства в нас двойственное: оно возвышает душу, но оно же вносит и яд в нее».
И действительно, литература содержит и хорошие, глубокие книги, написанные верующими людьми (например произведения Достоевского), но вместе с тем и произведения, сеющие разврат (как например произведения Мопассана, Арцебашева и др.), или поистине сатанинские (например немецкого писателя Эрнста и др.) И если первые могут углубить наше знание жизни, то последние будут вливать яд в наши души и питать страсти.
Более того, кто может учесть то влияние, которое может оказать на христианского читателя перо всякого атеиста? И пусть оно не лишит христианина веры, но кто знает, в какой степени оно охладит эту веру и в какой степени заразит читателя прилогами сомнений, страстей, пристрастий и мирской суетой?
Поэтому христианину нужна осторожность при чтении светской литературы.
Вместе с тем надо всегда учитывать, что светская литература отнимает у нас много времени и часто засоряет мысли праздными воспоминаниями, от которых нелегко освободиться. Кроме того, в общераспространенной светской художественной литературе могут всегда встретиться отдельные места, полные скверны, что отравляет душу и загрязняет воображение. И если писатель талантлив и созданные им образы ярки, то зараза этой скверны может засесть в нас так глубоко, что ничто в жизни не сможет вытравить ее из нашей памяти. Недаром один из философов древности сказал: «Я не так хотел бы иметь хорошую память, как способность забывать».
Как говорит архиепископ Иоанн:
«Забвение есть такой же дар Божий, как и память. Мы бы сошли с ума, если бы все помнили или все забыли».
Следует отметить, однако, что у христианина есть возможность достижений и в этом отношении. Прп. Варсонофий Великий пишет:
«Воспоминаний о том, что ты видел, слышал или сделал, ничто не уничтожает, кроме молитвы, соединенной со смирением, трудами, слезами и с отсечением своей воли».
Итак, при усиленной молитве и развитии христианских добродетелей благодать Святого Духа помогает христианину в изглаживании нечистых и горьких воспоминаний. Однако для этого уже потребуются великие духовные труды.
Естественно, что далеко не всем будет возможно полностью отказаться от чтения светской художественной литературы. Невозможно уклоняться от ее чтения, например, школьникам, которые обязаны изучать ее, и учителям, наставникам и пастырям, которым надо разбираться в ней: здесь остается лишь молиться об исполнении обетования Господа о безвредности ядов – в данном случае душевных – для уверовавших в Него (Мк. 16, 18).
В тех случаях, когда мы не можем уклониться от чтения светской литературы, надо непременно читать и Священное Писание и духовные книги. Благо тем, кто будет замечать в себе при этом рост интереса к последним и ослабление влияния и вкуса к первой. Такой человек на верном пути к Царствию Божию в своей душе.
Поистине, надо считать величайшим несчастьем, что значительную часть времени у современного человечества отнимают политические интересы – чтение газет, радио, разговоры о политике, размышления о последних политических новостях и событиях.
С точки зрения цели христианской жизни, для души христианина это только потеря драгоценного времени и отвлечение себя от важнейшей из своих задач – работы над духовным совершенствованием себя. Ведь почти никто из рядовых христиан не может сам повлиять на ход политической жизни. А если так, то зачем же тратить время и энергию на праздное чтение и праздные размышления?
Однако многим из христиан невозможно по своему положению в обществе быть вполне чуждыми к его интересам или быть невеждами в вопросах современности. Поэтому для них нужно бывает и чтение газет.
Здесь можно упомянуть о том, что современный нам подвижник благочестия о. Виталий Брикбекский просматривал газеты, стремясь рассмотреть в происходящем в мире невидимое действие Божией воли.
Вместе с тем здесь следует указать, что газеты можно читать по-разному: можно прочитывать достаточно полно и несколько их, затрачивая часы, и можно проглядывать заголовки в одной и прочитывать лишь наиболее важные сообщения в короткое время.
В последнем случае мы отдаем дань «кесарю», но сберегаем и время и душу от той массы пустых и развлекающих мыслей, которые вольются в нас при чтении в течение длительного времени…
Тот, кто обладает способностью самонаблюдения, может заметить, как засоряет всякая светская литература (книги, статьи, газеты, радио, сообщения, и т. д.) нашу душу.
Уходят куда-то вдаль духовные интересы и мысли о Боге и о Его Промысле, устраняются заботы об очищении сердца, не интересуют более вопросы внутренней жизни – словом, исчезает из жизни все то, что приобщает душу к жизни в вечности. Ум всецело занят последними мирскими новостями и впечатлениями, которые будят суетливое беспокойство, волнуют и наполняют душу подсознательной тревогой. Нет уже мира в душе – она наполнена суетою. Как будто бы в храм души, где ранее звучало славословие Творца, ворвались крикливые голоса и нестройные звуки мира и заглушили молитву.
Пусть плачет тогда душа, если она имела возможность избежать этого нашествия мира и по небрежности не оградила себя от него.
Ограждать свою мысль от рассеяния мира, который всюду окружает нас, конечно, нелегко. Здесь нужна склонность сердца к духовным, а не к светским интересам.
Равнодушное к чему-либо сердце не позволит глубоко запечатлеться мысли о чуждом ему предмете – и наоборот. Однако длительное сосредоточение мысли на каком-либо предмете всегда затронет и сердце, даже и при малой склонности к нему.
«Человек – слишком ограниченное существо, – говорит С. Волков, – у него слишком большая связь между телом и духом; и если он сосредоточивает внимание на телесной части своего существа, то не может с такой же напряженностью жить духовной жизнью; одно обязательно живет за счет другого, в ущерб другому.
Это явно подтверждает нам жизнь великих людей – художников, мыслителей и тем более религиозных гениев, которые с презрением взирали на всякую чувственность и телесность».
Будем же помнить про непреложный закон: если хочешь духовных достижений – мира души, умиления, теплоты молитвы, тихой духовной радости, то откажись от мирских услаждений, удовольствий и развлечений.
Как нельзя сохранять горящие уголья в сосуде, наполненном водой, так и Дух Святой не может присутствовать в той душе, которая исполнена мирскими привязанностями, склонностями и пристрастиями.
Великая польза бывает христианской душе, когда она осознала необходимость воздержания и имеет возможность практиковать его в своей жизни.
Старец Силуан пишет:
«Для мира душевного нужно быть воздержанным, потому что и от нашего тела теряется мир. Не должно быть любопытным, не нужно читать ни газет, ни мирских книг, которые опустошают душу и приносят уныние и смущение. Не осуждай других… не старайся знать чужих дел, кроме своего. Кто послушлив и во всем воздержан: в пище, в слове, в движениях, в смотрении, в помыслах, – тому Сам Господь дает благодать и молитву, и она легко совершается в сердце».
Епископ Вениамин (Милов) добавляет к этому:
«Целомудренники и постники в Церкви сначала удостаиваются от Бога тонких переживаний благодатной любви, а по мере усовершенствования в подвигах целомудрия и воздержания получают высшие ощущения благодати любви».
«Целомудренники и постники в Церкви сначала удостаиваются от Бога тонких переживаний благодатной любви, а по мере усовершенствования в подвигах целомудрия и воздержания получают высшие ощущения благодати любви».
Прп. Исаак Сириянин пишет:
«В какой мере сердце перестает тревожиться внешними предметами, в такой же ум может доходить до постижения и дел Божиих и изумления ими».
Как и во всякой добродетели, и у воздержания есть много ступеней. Конечно, нам не подобает сразу думать о тех высоких ступенях, на которые поднимались некоторые подвижники во Христе.
Мы можем надломиться от непосильного и несвоевременного воздержания. «Всякую добродетель красит мера», – говорят св. отцы. И «Всякому овощу – свое время», – говорит народная мудрость. Поэтому и в воздержании, как и во всякой добродетели, также надо «показать рассудительность».
Процесс стяжания Святого Духа Божия есть процесс перерождения внешнего человека во внутреннего. Этого «внешнего» человека, очевидно, нельзя ранее известного времени лишить всех мирских интересов, развлечений, светской литературы и знакомств, так же как нельзя головастика лягушки полностью лишить воды, когда у него еще не развились легкие.
Вот почему старцы многим из своих духовных детей не запрещают ходить в театр, читать светскую литературу и т. п., хотя знают, что это не принесет духовной пользы.
Все эти склонности отомрут в свое время, если только будет продолжаться процесс возрастания «внутреннего» человека под влиянием духовного чтения, молитвы, Таинств и среды духовно-нравственных людей. Тогда рано или поздно отмирают у человека мирские склонности и потребности и он начинает жить интересами духа, потеряв вкус к миру и его пристрастиям.
Приложение к главе 36-й
Допустимо ли для христианина, стремящегося идти путем стяжания Святого Духа Божия, посещение театров, цирка и других мест развлечений?
Приводим ниже мнения по этому вопросу как св. отцов Церкви, так и современных духоносных пастырей и подвижников благочестия.
В отношении к современным им постановкам у всех у них нельзя найти двух мнений. Они отвечают первыми словами первого псалма пророка Давида: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей, но в законе Господа воля его и о законе Его размышляет он день и ночь!» (Пс. 1, 1–2).
Много места посвящено вопросам о зрелищах в сочинениях Тертуллиана, св. Киприана Карфагенского, св. Василия Великого и, в особенности, св. Иоанна Златоуста. Следует указать, что отцы Церкви предостерегали не только против грубых, безнравственных зрелищ – цирка и состязаний, но также и против театра комедии и драмы. Лактанций («Божественные наставления») пишет: «Надобно избегать всякого рода зрелищ, дабы они не вызывали беспокойных волнений в душе и дабы… не отвлекали нас от служения Богу и от исполнения добрых дел».
«Положим, – пишет Тертуллиан, («Трактат о зрелищах»), – что на зрелищах происходят иногда вещи, в самом деле приятные, простые, скромные, не бесчестные.
Но вспомним, что обыкновенно яд смешивается не с желчью, а с сладкими и вкусными жидкостями. Так всегда диавол поступает: он кроет смертельный яд свой в яствах наиболее приятных и лакомых. Обращай внимание не столько на удовольствие, сколько на опасность, неминуемо сопряженную с этим удовольствием».
Св. Иоанн Златоуст так рисует состояние духа человека, возвращающегося из театра («Слово против зрелищ»).
«Ты уходишь, получив множество ран… жена кажется тебе не так приятною, а дети несносными… дом отвратительным, и обыкновенные заботы беспокойными, и всякий приходящий – обременительным и несносным… Не отсюда ли брани и ссоры? Не отсюда ли бесчисленные неприятности?»
Вот образ духа человека, обольщенного прелестью жизни, виденной им на сцене, раздраженного и недовольного действительностью, которая кажется ему теперь досадной и скучной.
Считая несовместимым ремесло актера со званием христианина, в первые века Церковь подвергала актеров отлучению. А св. Иоанн Златоуст даже запрещал христианам общение с ними или вкушение вместе пищи.
Благочестивые миряне первых христианских веков чуждались театра. Такова, например, была Нонна – мать св. Григория Богослова. В отношении же клириков имелось запрещение им посещения театров.
Это запрещение так поясняется о. Александром Ельчаниновым:
«Почему священники не ходят в театр? Самый принцип театральности отвергается Церковью. Запрещаются маски, ряжения, переодевание в костюм другого пола, так как все это подделка, двусмысленность, фальшь. Даже смотрение на это – какое-то участие. Что же касается актера – то с чем большим увлечением он играет, тем больший ущерб наносит своей душе, поселяя в ней путаницу и ложь».
Но не только отцы Церкви первых веков христианских восставали против посещения христианами театра.
Вот что пишет об этом также старец Амвросий Оптинский («Письма к мирянам»).
«Сцены эти по временам бывают очень грязные. Кроме того, какая обстановка в театре? Светская музыка, не дающая возникнуть в душе человека ни одной духовной мысли, ни одному духовному чувству. А эти рассеянные лица зрителей, переглядывающихся, смеющихся, иногда иронически пересмеивающих друг друга, а при некоторых сценических представлениях приходящих в негодование, выражающееся в бурных криках… Это ли школа нравственности?»
Так же мыслил о театре и другой светоч благочестия о. Иоанн С.
Вот что пишет он о театре в своем дневнике:
«В театре многим приятно чувствуется, а в церкви – тяжело, скучно: отчего? Оттого, что в театре все прекрасно подлажено чувственному человеку и диавола мы там не трогаем, и он нам делает удовольствие, не трогает нас: веселитесь себе, друзья мои, думает, – только смейтесь, да Бога не помните… Театр и Церковь – противоположности. То – храм мира, а это – храм Божий; то – капище диавола, а это – храм Господа».
Некоторые могут возразить: а как же не оценивать такие, например, постановки, как «Царь Иудейский»? Такие постановки были и ранее очень редки, а теперь – тем более. И если они являются редкими исключениями, то исключения, как говорится, подтверждают лишь общее правило.
Во всяком случае, как пишет епископ Аркадий (Лубенский):
«Всякие развлечения и зрелища вредны для христианина хотя бы по следующим трем причинам: 1) Они крадут у человека драгоценное для него время, которого едва ли кому хватит для главнейшей цели – очищения себя от греха и приобретения добродетелей. Так, многие из подвижников благочестия умирали с мыслью, что они «еще не начинали дела спасения своей души». 2) Развлечения приучают человека к праздности. После обманчивой сладости зрелищ трудно возвращаться к тяжелому труду, к молитве и духовному подвигу. 3) Зрелища приучают человека к сильным ощущениям, отчего наступает некоторое пренебрежение к собственной тихой жизни: хочется включиться в бурный водоворот жизни. Часто зрелище вредно действует и на нервную систему».
Учитывая мнение св. отцов Церкви и старцев последнего времени о вреде зрелищ, следует оговориться, однако, в отношении к современным, таким широко распространенным развлечениям, как радио, телевизор и кино. В последних ставятся научные фильмы. Кроме того, из отдельных уголков мира имеет место и передача христианских общественных богослужений, проповедей и духовных концертов. Это одно из счастливых исключений: современная цивилизация в этом случае приносит не вред, но и большую духовную пользу человечеству.
Вместе с тем, для всех ли людей вредно развлечение в театре, в кинематографе и у телевизора?
На этот вопрос отвечает архимандрит (а ныне архиепископ) Иоанн, выдержки из работы которого «Философия игры» приводятся ниже.
«Обессиливание христианского общества пошло гигантскими шагами с появлением широкой культуры театральных развлечений (кинематографии и телевизоров). Театральный психический гипноз утишения боли мира – вывод из жизни реального мира – усыпляет бодрственное состояние духа человеческого, не говоря уже о том, что заваливает, массово засоряет его психику настоящим мусором «душевных», безблагодатных переживаний… «Отныне узрите, – говорит Бог, – небо отверстым и ангелов Божиих, восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому» (Ин. 1, 51). А христиане еще жадно сидят перед занавесами и экранами, за которыми и на которых их «утешают» животнообразные, а иногда и демонообразные переживания. Жизнь не нуждается в театре. Жизнь – не игра, но истина… В аналогии храма и театра верно лишь: и тот и другой предназначены, чтобы увести человека из того состояния внутренней жизни, в котором он находится. Один – направо, другой налево. Путь развлечения человека – широкий путь: «Многие идут им» (Мф. 7, 13). Путь служения Богу – узкий, радостный совсем по-иному, и его может понять лишь тот, кого коснулось веяние Духа (оттого пусты храмы): «немногие находят его» (Мф. 7, 14)».
«Обессиливание христианского общества пошло гигантскими шагами с появлением широкой культуры театральных развлечений (кинематографии и телевизоров). Театральный психический гипноз утишения боли мира – вывод из жизни реального мира – усыпляет бодрственное состояние духа человеческого, не говоря уже о том, что заваливает, массово засоряет его психику настоящим мусором «душевных», безблагодатных переживаний…
«Отныне узрите, – говорит Бог, – небо отверстым и ангелов Божиих, восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому» (Ин. 1, 51).
Однако архиепископ Иоанн указывает, что все вышеизложенное относится лишь к истинным христианам – «"ученикам Слова». Для «внешних» же (1Кор. 5, 13) театр может быть и полезен как некое предварительное оформление хаоса души.
Так бывает промыслительна для внешних людей война… Для человека, погруженного в развратную, своекорыстную жизнь, война может быть даже единственным средством отрезвления. В этом и смысл войны как промыслительного попущения – отвлечение человека от мелкой себялюбивой жизни к жертвенной, от ада похотей и сластей к граням подлинного бытия.
Для христианина же война может быть огрубением, оземлением, погружением в плотскую стихию…
То же и в театре. Театр для христианина – духовная болезнь, противоречие устремлениям глубочайших движений его души; для преступника, черствого эгоиста, для житейской души театр может быть ступенью к духовному благородству. Чем сам по себе театр будет нравственнее, чище, тем более полезен он будет для этих людей.
Существенно здесь, чтобы соблюдался всегда основной закон духовного совершенствования: окружение себя обстановкой возвышающей, а не принижающей уровень души.
Потому в отношении к так называемым культурным ценностям мира вообще не может быть абсолютных суждений, и узнать их положительный смысл и вес можно только в отношении к данному, определенному человеку, а не комплексу человеческого общества.
Для учеников Слова театр есть духовное ниспадение; для людей плоти он может быть возвышением, восстановлением…
Духовная жизнь человека не идет скачками. Лестница духа имеет свои ступени, видимые и невидимые.
Театр учит вживаться в чужую жизнь, связывать с ней свое переживание. Вживание это, конечно, «душевное», не причастное духу, но и как таковое, не дающее подлинных знаний душе, оно пробьет кору первобытного ее окаменения.
Оттого всякий театр, который не будет разнуздывать низших инстинктов, будет для масс безрелигиозного человечества – хорошим театром.
Развлечение – зло для сознательно влекущихся к совершенному добру.
Для влекущихся же ко злу, для кипящих даже, может быть, в этом зле – развлечение, отвлечение, перевод стрелки жизни в более чистую и спокойную атмосферу есть благодеяние и спасение.
Здесь раскрывается глубочайшая и совершеннейшая тайна Божьего строительства человеческого спасения. Нельзя исчислить мудрость и промыслительность Божию и использование всего в мире для целей Блага…
Но человек должен бодрствовать. Если ему удается познание, он не должен застаиваться на ветхих путях своей жизни. Из класса в класс должна переходить человеческая душа. Закваска благодати должна производить органический рост самосознания.
«Хлеба и зрелищ!» – это не только отвержение благодатного счастья, но и восстание против пустоты жизни, против несчастья, против холода смерти и последних падений человека, возможных лишь в подполье.
И потому христианин, видя зло насквозь, имеет оправдание для мятущегося мира явлений. Христианин не судит мир, он хочет видеть во всем промыслительную, «правую», добрую сторону жизни и изучает лишь евангельское отношение ко всему.
Ибо каждая душа может и должна во благо восприять все внешнее. Лишь голое зерно греха и сознательное богопротивление могут быть названы хулою на Духа.
Театр – апокалиптически неевангеличен, нецерковен, но для тысяч и тысяч апокалиптических людей нашего времени он является их естественной атмосферой, в которой они могут, по своей мере, питаться крохами истины, падающими с Небесной Трапезы, освещаться сумерками – светом, не слишком режущим их привыкший к темноте глаз».
Соглашаясь с мнением о развлечениях архиепископа Иоанна, в отношении христиан можно сделать следующий вывод.
Ответ о вреде или пользе развлечений может быть дан лишь индивидуально для каждого человека, в зависимости от его душевного состояния или степени духовного возраста.
Вместе с тем следует учитывать, что надрыв в духовной жизни опасен и несвоевременный подвиг воздержания для невозросшего духовно христианина может принести вред. Господь говорил: «Милости хочу, а не жертвы» (Мф. 9, 13)и зовет к полноте отданности Богу лишь «могущим вместить».
Уединение
Все лучшее рождается, вынашивается и творится в уединении.
Еп. Аркадий (Лубенский)
Как говорилось уже выше, со своей первой – утренней и внимательной молитвы христианин отходит очищенным, обновленным духом и умиротворенным. Как сохранить возможно полнее эту тишину духа в течение дня? Одним из главных и надежных средств для этого является достижение возможно большего уединения, для устранения себя от мира страстей и суеты и от тех, кто носит в себе эти страсти и суету.
Как пишет прп. Варсонофий Великий:
«Пока ты пребываешь с людьми – ожидай скорбей, опасностей и приражения мысленных ветров. Когда же достигнешь в уготованное тебе (пристанище безмолвия), тогда не будешь иметь страха».
Как советует старец Парфений Киевский:
«Все средства употребляй для снискания мира душевного, и ничем, кроме молитвы и уединения, не обретешь его».
Поэтому благо тем счастливцам, которые любят и ценят уединение и имеют возможность пользоваться им. Хорошо и тем, кто в какой-то мере еще может приобщаться к нему. Но как трудно тем, кто не имеет возможности уединяться хотя бы по временам – на несколько часов в день.
Христиане, если они действительно Христовы, должны иметь желание, чтобы в их душах отображался Сам Христос. Они должны стремиться, чтобы эта власть Христа над душой была возможно полнее, ничто бы ей не соперничало, ничто бы не мешало подражать Христу. Поэтому наиболее ревностные из христиан бежали от мира, уединялись, жили в монастырях, пустынях и затворах. Там они достигали того тесного единения со Христом и той полноты отображения в себе Его образа, которая, может быть, уже более будет невозможна людям последнего времени, когда не будет ни пустынь, ни монастырей, ни уединения.
Как пишет прп. Антоний Великий:
«Всякий, желающий быть истинно духовным подвижником, должен стараться держать себя вдали от шумного многолюдства и не приближаться к нему, чтобы быть и телом, и сердцем, и умом вне смятения. Господь наш показал нам образец удаления от людей и уединения, когда Один особо восходил на гору для молитвы. В мире врагу удобнее теснить нас своими орудиями и внешними, и внутренними: так, привлекая к себе некоторых людей как пособников и подручников, ему послушных, он при посредстве их ведет брань против верных».
О том же пишет и прп. Исаак Сириянин:
«Кто любит собеседование со Христом, тот любит быть уединенным. А кто любит оставаться со многими, тот друг мира сего. Если любишь покаяние, возлюби и безмолвие. Ибо вне безмолвия покаяние не достигает совершенства».
Здесь следует упомянуть, что не только подвижники искали уединения, но и многие из мудрых светских людей очень ценили его.
Так, например, известный английский писатель Вальтер Скотт говорил, что если бы ему предложили на выбор жизнь, полную довольства и богатства, но лишили бы его возможности оставаться на несколько часов наедине с собой самим, и с другой стороны – одиночную камеру в тюрьме, то он выбрал бы последнее.
«Все лучшее рождается, вынашивается и творится в уединении», – пишет епископ Аркадий (Лубенский).
Духовная жизнь нежна, и звуки неба едва уловимы для нашего так слабо развитого внутреннего слуха. И можно ли среди канонады дневных впечатлений – суеты и страстей мира – услышать нежные мотивы райских мелодий и тихие голоса небожителей?
Звезды всегда сияют в безоблачном небе, но можем ли мы их видеть в ослеплении солнечного дня? И лишь когда глаз сохранен от ярких впечатлений света, то он делается способным к восприятию мерцающих тихим светом звезд.
Так, только в уединении мы сможем прислушаться к внутренним нежным голосам совести и ангела хранителя и уловить те посылаемые нам от Господа мысли, которые направляют нас к жизни духа и обличают нас во грехе, нерадении и преданности суете.
Поэтому уединение нужно всем христианам, чтобы найти свою душу, заглянуть в свое сердце, понять свою греховность, разглядеть пятна на своей духовной одежде.
Уединение – это «санаторий», где можем излечивать себя от духовных болезней – греха и страстей, где мы спасаем себя от постоянной опасности нового заражения грехом и имеем возможность побеседовать с врачами душ (Священное Писание и духовные книги) и принимать регулярно и в полной мере духовное врачевство – молитву. В какой-то мере эти условия духовного роста должны иметь место для всякого христианина, какое бы положение в обществе он ни занимал.
Прп. Никодим Святогорец дает такой совет подвизающимся в «невидимой брани»:
«Всячески старайся сколько можно более уединяться как внутренне, так и внешне, чтобы всеми силами души предаться таким деланиям (начиная с молитвы), которые особенно сильны воздвигать крепкую любовь к Богу. Люби, сколько можешь, молча сидеть с Марией (Лк. 10, 39) у ног Христа и внимай тому, что будет говорить Он душе твоей. Смотри, чтобы враги твои, из которых самый большой ты сам, не помешали этому святому твоему пред стоянию в молчании Господу».
«Всячески старайся сколько можно более уединяться как внутренне, так и внешне, чтобы всеми силами души предаться таким деланиям (начиная с молитвы), которые особенно сильны воздвигать крепкую любовь к Богу.
Один святитель так писал об этом же своей духовной Дочери:
«Должно вести жизнь, насколько возможно замкнутую и уединенную, так, чтобы не обращать на себя внимание других и своего на других», и что «самопознание – лучшее из знаний, и тому смерть тяжела, кто, будучи слишком известен всем, умирает, не зная себя».
Необычайно высоко ценил пользу от уединения старец Парфений Киевский. Он говорил:
«Неизреченная польза проистекает от уединения. Однако уединение внешнее должно сопровождаться уединением внутренним. Только совершенное удаление человека – телом и мыслию, может даровать мир душевный. Однако без молитвы нельзя снести уединения; без уединения нельзя стяжать молитвы; без молитвы же никогда не соединишься с Богом, а без сего соединения сомнительно спасение. Если Бог с нами невидимо на земле – это знамение, что будет с нами и на небеси. Если же не узрим сердцем на земле Бога, и в небе не узрим. Поэтому уединение и молитва выше всякого блага».
Св. Василий Великий так оценивает действие уединения:
«Безмолвие есть начало очищения души. Ибо когда во внешних членах прекратится внешний мятеж и развлечение во внешности, тогда ум от внешних развлечений и парения возвращается в себя и успокаивается в себе, а сердце пробуждается к исследованию внутренних душевных мыслей».
А один из безмолвников говорил:
«Когда при продолжительности безмолвия утихает сердце мое от мятежа воспоминаний, тогда посылаются мне непрестанно волны радости внутренними помышлениями, сверх чаяния внезапно приходящими к услаждению сердца моего».
Тем, кто умеет пользоваться уединением и безмолвием и видит в себе духовные плоды от них, опасно их нарушение.
Св. отцы говорят, что всякий уединенник, который покидает свою келью, возвращается в нее не тем, каким вышел: мир разрушает его духовную собранность, лишает его в какой-то мере плодов Святого Духа.
Однажды прп. Антоний Великий оставил свою гору, чтобы посетить одного военачальника по неотступной просьбе последнего. По окончании беседы преподобный заспешил в обратный путь.
На просьбу военачальника остаться преподобный ответил:
«Как рыбы, оставаясь долго на сухой земле, умирают, так и монахи, замедляя с вами и проводя время в вашем обществе, расслабевают. Поэтому, как рыбе должно спешить в море, так и нам на гору, чтобы промедлив у вас, не забыть того, что внутри».
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Наша обычная жизнь, вся сплошь занятая делами и почти ни минуты не оставляющая, чтобы передохнуть и опомниться, серьезно вредит тому подсознательному, что должно созревать в тишине и некоторой бездеятельности».
Хотя мы и очень далеко стоим от высоты духа уединенников и не имеем возможности подражать им в их подвиге, все же и в своей жизни мы можем и должны использовать их опыт, их знание законов духовной жизни и в какой-то, хотя и слабой, мере применять их на своем пути к Царству Небесному.
Поэтому христианину, который умеет ценить и пользоваться (в духовном отношении) уединением, надо по возможности избегать таких дел, которые нарушают уединение.
Нам надо помнить, что уединение – это наша свобода от рабства окружающей нас суеты мира.
И бесценно уединение, если душа христианина ищет прежде всего пребывания с Богом в непрестанной молитве и богомыслии.
Приложение к главе 37-й
Следует упомянуть, что в практике духовного руководства Католической церкви имеется специальное удаление от общения с людьми на некоторое время, практикуемое как для иноков, так и для мирян.
Срок подобного удаления бывает длиннее или короче (месяц или более), смотря по желанию уединяющихся и в зависимости от того, уединяется ли духовное лицо или светское.
Проводится это уединение при монастырях под опытным духовным руководством. Время уединяющегося строго распределено: молитва, духовное чтение и занятия, размышления, наставления, отдых – чередуются и наполняют день.
Есть такой рассказ. Один отец, умирая, призвал непокорного и распутного сына и взял с него обещание, что тот в продолжение месяца ежедневно будет проводить полчаса, сидя один в комнате отца.
Сыну вначале очень не хотелось так делать, но помня, что это была последняя просьба покойного, он счел долгом выполнить данное им обещание.
Сначала обещанные полчаса показались ему тягостными. Но потом в раздумьях о своем отношении к покойному отцу, о тех огорчениях, которые он ему приносил, о своей неразумной жизни его сердце стало размягчаться, и он все дольше и дольше стал оставаться в комнате отца. Наконец, он полностью осознал свое нравственное падение, духовно возродился и стал истинным христианином.
Недоверие к себе
Смотрите, поступайте осторожно…
Еф. 5, 15
Помимо воздержания христианину надо проявлять всегда, каждый день и недоверие к себе.
Нет точного обозначения этой добродетели. В миру недоверие к себе скорее считают пороком и почитают самоуверенность положительным качеством характера. Однако с духовной точки зрения это не так.
Даже Соломон – мудрейший из людей своего времени – считал необходимым в каждом деле искать совета у других людей.
Христианин же всегда должен помнить о глубокой испорченности человеческой (и своей) души и о постоянной опасности для себя услышать внутренним ухом лукавые советы и внушения со стороны своих врагов – темных сил.
К величайшей осторожности в словах и тем более поступках ведет христианина и та «нищета духа», которая поставлена Господом как первая ступенька при восхождении по заповедям блаженства (Мф. 5, 3).
Как говорилось уже ранее: всякую добродетель красит мера. Недоверие к себе должно проявляться у христианина в постоянном самоконтроле, в тщательной проверке каждого своего слова, желания и решения.
Эта проверка иногда должна быть достаточно быстрой, если дело идет о том, чтобы, например, в разговоре сразу дать ответ на серьезный вопрос.
Но в тех случаях, когда имеется возможность отсрочить важный ответ, то надо попросить у собеседника время для того, чтобы подумать. Имея для того возможность, надо помолиться на свободе, чтобы Господь прояснил ум и сердце познало волю Божию.
Так поступал, например, великий старец архиепископ Арсений (Чудовской). При важных вопросах его духовных детей он просил прийти за ответом на другой день.
Как говорилось уже ранее, египетский старец св. Памва также имел обыкновение отвечать не сразу.
В других случаях, когда задумывается какое-либо большое и серьезное дело, например женитьба, выход замуж, переселение в другую местность, выбор себе профессии или ее изменение, то, может быть, должны пройти месяцы (если не годы) для того, чтобы дело было тщательно продумано и решен вопрос – согласуется ли предполагаемое решение с волей Божией.
Как проверить себя, никогда не доверяя себе? При случаях, не терпящих отлагательства (как, например, при ответе на вопрос), естественно, у человека остается лишь возможность вспомнить о Боге и без слов – одною мгновенною мыслью – попросить у Него помощи для правильного ответа или мгновенного решения (например, при внезапной опасности).
В противоположном случае, когда время терпит и решение можно отложить, надо начать молиться каждый день (а может быть, и несколько раз в день), чтобы Господь вразумил (как о том говорилось в главе о послушании в части 3).
Вопрос упрощается тогда, когда у христианина есть духовный отец или старец, к которому имеется полное доверие и к которому христианин проявляет послушание во всех делах.
Если нет такового, то кроме усердной молитвы, христианину надо искать совета у опытных в данном деле людей. Если таких несколько, то в серьезных делах надо посоветоваться со всеми и затем снова молиться, чтобы Господь открыл, кто из советчиков говорит действительно в согласии с волей Божией.
Между этими двумя крайностями – необходимости сразу принять решение и возможности длительной отсрочки – в жизни чаще бывают промежуточные положения: решение своего ума нужно осуществить в жизни, но, однако, без долгого отлагательства.
И в этом случае христианину надо проверять себя, также прежде всего молитвой, и просить Бога о прояснении ума.
Затем надо заставить себя спокойно отнестись к делу и не иметь пристрастия ни к одному из возможных решений вопроса. Сознавая и скудость своего ума, и свои слабости и пристрастия к кому-либо или к чему-либо, надо постараться заранее отрешиться от них, благодаря Господа за любое решение вопроса. В молитве Господу надо сказать: «Я ничего не знаю сам, ничего не могу понять верно, но я хочу лишь Твоей святой воли и хочу узнать решение вопроса от Тебя – Премудрого и Всеблагого. Открой мне его путями, которые Ты Один знаешь».
Как советует старец Варсонофий Великий, надо помолиться об этом три раза, через некоторые промежутки времени, подражая Господу, молившемуся три раза в Гефсиманском саду.
И христианин, всецело преданный воле Господней, получит указание Его воли.
В одном случае может случиться, что сами обстоятельства в деле укажут на единственно возможное решение вопроса.
В другом случае христианин услышит от кого-либо такой мудрый совет, который не оставит в нем сомнения, что через его уста Господь открыл Свою волю.
В третьем случае просящий вразумления ясно осознает единственно правильное решение вопроса с безусловной уверенностью в согласии этого решения с волей Господней.
При искреннем желании христианина творить не свою, а Божию волю Господь несомненно даст знать ее душе христианина тем или иным путем.
Будем помнить Его обещания: «Просите, и дано будет вам; ищите и найдите; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Мф. 7, 7–8).
Это залог того, что в определенный момент, хотя бы и не сразу, христианин найдет правильное решение всякого жизненного вопроса в согласии с Божией волей и с высоким предназначением каждого христианина на пути его служения Господу.
Молчаливость и сдержанность в словах
…Сокровенный сердца человек в нетленной красоте
кроткого и молчаливого духа.
1Пет. 3, 4
Буду обуздывать уста мои.
Пс. 38, 2
В течение всякого дня христианину надо стремиться и к проявлению молчаливости – заботливого ограничения себя в словах, не вызванных действительной необходимостью.
Вместе с другими добродетелями молчаливость украшает человеческую душу. Эта сокровенная красота не бьет в глаза, от многих закрыта и не просто распознается.
Главными ее признаками служат, по словам апостола Петра, наличие в человеке кротости и молчаливости.
Однако не всегда молчаливость и сдержанность в словах соединены с кротостью. Бывает иногда молчаливость, соединенная с ограниченностью – скудостью душевного содержания и нелюдимостью.
Но есть другая молчаливость, когда сердце человека отображает красоту Христа; тогда вместе со смирением и кротостью человек проявляет и молчаливость. Она как бы дополняет ту гармонию добродетелей, которая расцветает в душе истинного христианина.
Чаще всего молчаливость является природной чертой характера. Но ее можно и развить в себе, хотя это и не легко. Так, древнегреческая школа пифагорейцев для начала обучения мудрости налагала на уста своих учеников длительное молчание. И всегда мудрецы всех веков одобряли молчаливость.
Премудрый Соломон пишет: «Кто хранит уста свои, тот бережет душу свою» (Притч. 13, 3); «При многословии не миновать греха» (Притч. 10, 19); «Голос глупого познается при множестве слов» (Еккл. 5, 2).
Один святой отец говорил:
«Я никогда не раскаивался в том, что молчал, и очень часто сожалел о том, когда говорил».
Прп. Варсонофий считал, что «многоглаголание оскверняет человека».
А прп. Антоний Великий пишет:
«Умен тот, кто Богу угождает и больше молчит, или, если говорит, то говорит не много и только нужное и угодное Богу».
«В раю много покаявшихся грешников, а говорливого нет ни одного», – говорил старец Зосима из Троице-Сергиевой Лавры.
А авва Агафон Египетский своим ученикам заповедал:
«Не давать себе воли говорить и вмешиваться в такие дела, которые тебя не касаются».
Недаром народная мудрость говорит: речь – серебро, а молчание – золото.
Итак, при многословии трудно не согрешить. Тогда в душе появляется грусть, что является, по словам епископа Феофана Затворника, признаком «того, что мы через разговор удалились от Господа».
Молчаливость – это вместе с тем исполнение заповеди Христа: «И если правая рука твоя соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну (Мф. 5, 30).
На основе этих слов Господа, при желании совершенно обезопасить себя от греха в слове, некоторые подвижники брали на себя подвиг молчания. Последний вместе с тем имеет и еще положительные стороны: он дает возможность молчальникам все свое время посвятить молитве и вниманию к внутренней жизни, ничем не отвлекаясь от нее, никакими разговорами и беседами с людьми. Прп. Иоанн Лествичник так говорит про связь молчаливости с преуспеванием в молитве:
«Благоразумное молчание есть матерь молитвы… любитель молчания приближается к Богу и тайно беседует с Ним, просвещается от Него».
А прп. Исаак Сириянин пишет:
«Сперва будем принуждать себя к молчанию, и тогда от молчания родится в нас нечто, приводящее к самому молчанию. Да подаст тебе Бог ощутить нечто, рождаемое молчанием. Если же начнешь молчаливым житием, то не умею и сказать, сколько света воссияет тебе отсюда… Если сохранишь язык свой, то от Бога дастся тебе, брат, благодать сердечного умиления, чтобы при помощи ее увидеть тебе душу свою и благодатию умиления войти в радость Духа».
Для тех же, кто думает о душе, ищет ее спасения, знает цену уединения, стремится жить внутренней жизнью и быть близким к Богу, для тех говорливые друзья или близкие являются помехой в их работе над собой, препятствием на пути к исканию внутри себя Царствия Небесного.
«Между духовным ростом и многословием – обратная пропорциональность», – говорит о. Александр Ельчанинов.
Если произвести анализ тех основ души человеческой, которые сообщают ей свойство говорливости, то мы найдем нижеследующее:
Говорливость прежде всего свидетельствует о самомнении, т. е. гордости человека. Такой человек, находясь в обществе, считает себя наиболее достойным, чтобы говорить и чтобы его слушали все остальные. Он думает, что затронутый в разговоре вопрос он может осветить лучше всех и потому спешит взять слово и говорит долго, не давая места другим.
Говорливость свидетельствует, затем, о легкомыслии. Большое количество слов и мыслей болтливого человека не могут быть глубокими и ценными, как слишком скороспелые плоды. Мудрым мыслям и решениям надо время, чтобы созреть. Как и во всяком творчестве, так и в творчестве слова требуется время для достижения совершенства.
Здесь можно вспомнить случай из жизни американского писателя Марка Твена.
Он как-то произнес очень интересную речь на одном собрании. Его друзья поздравляли его с успехом и удивлялись его таланту произносить речи «экспромтом» (т. е. без подготовки), как это им казалось.
Марк Твен тогда сознался одному из них:
«Этот «экспромт» стоил мне нескольких бессонных ночей для того, чтобы его продумать».
В-третьих, болтливость есть проявление эгоизма и ограниченности ума. Говорливый человек, повинуясь склонности к болтливости, обычно не дает себе отчета о цели того, для чего ему надо было говорить то или другое.
Он быстро перескакивает от одной мысли к другой и никогда не дает себе труда проверить, надо ли действительно высказывать вслух вновь появившуюся мысль.
Он не задается вопросом, чем интересуется собеседник, и эгоистично навязывает ему тот поток мыслей, газетные новости, рассказы из своей жизни и т. п., которые сейчас случайно текут у него в голове. Он, таким образом, чаще всего насилует внимание своего собеседника, заставляя слушать о вещах, не интересующих собеседника.
К сожалению, в обществе обычно считается неприличным молчать со знакомыми при их посещении дома. Между тем, не было ли бы иногда более целесообразным, при необходимости длительного совместного проведения времени, предложить друзьям и знакомым, помимо собеседования, также поинтересоваться хорошими книгами или альбомами?
Интересно, что в Лондоне имелся клуб «молчальников». Первым параграфом устава этого клуба было запрещение в стенах его каких-либо разговоров. Здесь можно было дать отдых своей нервной системе, переутомленной условиями жизни большого города, и спасаться от знакомых и друзей, больных «логореей», как в медицине называют болезнь чрезмерной говорливости.
В ряде случаев жизни молчание можно особенно рекомендовать или даже считать его необходимым.
Так, нам нужно молчать тогда, когда наши собеседники осуждают кого-либо и нам следует бояться быть соучастником в осуждении.
Не следует отвечать и при похвалах нас или лести. Здесь отрицание наших заслуг или достоинств может оказаться подчеркиванием в себе скромности и смирения, т. е. рисовкой – «смирением паче гордости». Св. отцы в этих случаях всегда рекомендуют молчание. Оно показывает, что мы отказываемся сами принимать какое-либо участие в обсуждении вопроса о наших достоинствах.
При этом надо следить и за своим сердцем, чтобы похвала не дошла до него и не возбудила бы гордости и тщеславия и мы не почувствовали бы себя действительно достойными похвалы.
Поэтому при похвалах надо в душе сейчас же внутренне уничижить себя пред Богом как недостойнейших и ничего доброго не сделавших. Иначе услышанная похвала окрадет нас и отнимет надежду на воздаяние от Господа в том мире, где мы только и должны «собирать себе сокровища» (Мф. 6, 20).
Следует терпеливо молчать и тогда, когда собеседник еще не кончил своей речи. Перебивать собеседника является безусловно предосудительным. Еще премудрый Соломон писал в своих Притчах: «Кто дает ответ, не выслушав, тот глуп, и стыд ему» (Притч. 18, 14).
Есть и еще одна причина, когда неизбежно молчание. Это, как говорит Н.:
«Молчание души, переполненной невыразимым. Его знают поэты: они тщетно борются с бедностью языка, при которой в известные моменты «мысль изреченная есть ложь"".
«Лишь в ограниченных пределах возможно выражение Божественной истины человеческим словом», – говорит схиархимандрит Софроний.
«Как беден наш язык, хочу и не могу… Не передать того ни другу, ни врагу, Что буйствует в груди прозрачною волной. Напрасно вечное томление сердец, И клонит голову маститую мудрец Пред этой ложью роковой», – пишет Фет.
Говорят, что «дипломатам язык дан для того, чтобы скрывать свои мысли».
В испорченном мире некоторые люди являются до известной степени такими дипломатами и, применяя ложь и лицемерие, с помощью языка стараются скрывать свое истинное лицо и свои мысли.
Поэтому не по разговорам только надо постигать иных людей: разговоры иногда скорее могут сбить с толку. Есть возможность постижения людей, их чувствований и их отношения к себе помимо языка.
Так, в произведении «Сокровище смиренных» Метерлинк описывает содержание разговора без слов.
При встрече двух людей, еще до того как они произнесли хотя бы одно слово, между ними уже произошел целый обмен мыслей и чувств, заранее решающий в значительной степени все дальнейшие их взаимоотношения.
По взгляду встретившегося нам человека, по выражению его лица, позе, по характеру пожатия руки наша душа интуитивно уже в какой-то степени оценила человека и поняла отношение к нам встречного, расшифровала гамму промелькнувших в уме его мыслей и охвативших его чувств и со своей стороны ответила ему многими мыслями, окрашенными соответствующими чувствами, выражая их в своем взгляде, игре черт лица, позе и рукопожатии. В таком непринужденном разговоре без слов значительно менее может быть лжи и лицемерия, особенно когда встреча была внезапной и к ней не готовились. Здесь сердца говорят одно другому: а сердце не умеет лгать, как лгут уста. Поэтому истинное познание сущности человека достигается более интуицией – является познанием сердцем, а не умом.
Развитие же способности к подобному постижению достигается посредством предварительного постижения самого себя и очищения своего сердца.
Итак, по мере движения человека к совершенству, дается ему способность видеть и понимать души окружающих его, даже не прибегая к посредству слова, постигать их в молчании, когда говорят между людьми их сердца.
Кто-то из святых сказал, что «слова – орудия этого века; молчание – таинство будущего века». Если в этом веке уста могут говорить ложь и скрывать за словами состояние своего сердца, то в том веке ложь, вероятно, вообще будет невозможна. Обмен душ мыслями без слов, т. е. разговор сердцами, исключает возможность лжи и обмана.
Предел молчаливости – «священное молчание», которого достигают лишь великие из подвижников. Про последнее так говорит Н. в своей книге «Путь чистоты и священного молчания»:
«Когда действием благодати Божией, в результате победы над темной стихией греха, будет достигнуто «умирение помыслов», когда мир и божественная тишина безмолвия низойдут на душу, тогда услышит она, как доносятся до нее голоса иных миров, и начнет познавать тайны неведомые и в слове невыразимые».
Как достичь молчаливости? Она развивается у человека тогда, когда он приучается непрерывному вниманию к внутренней жизни, приучается следить не только за всяким своим поступком, но и за всяким словом, чувством и пожеланием.
Иначе говоря, оно есть плод его непрерывного «трезвения» и духовной бодрости. Когда поймет человек полноту ответственности за всякое свое пожелание и слово, когда захочет во всем, в самых малых вещах, творить не свою, в Божью волю, тогда уста его будут не легко и не всегда открываться.
Развивается молчаливость и с возрастанием человека в смирении и кротости.
Вместе с тем теряет человек склонность к говорливости и тогда, когда душа его поймет истинную цену житейской суеты и глубоко задумается над смыслом и целью жизни человеческой, постигнет несоизмеримость временных мирских ценностей с тем, что ждет его в вечности.
Но как и во всякой добродетели, и в молчаливости нужна рассудительность, и бывают положения, когда молчание является предосудительным и будет поставлено нам в осуждение.
Прп. Серафима спросили: предпочитать ли молчание словам?
Он ответил: «Когда надо – не воструби, а когда надо – не премолчи».
А прп. Варсонофий хотя говорит, что «многоглаголание оскверняет человека», но вместе с тем дает такое определение молчаливости:
«Не в том состоит молчание, чтобы молчать устами; ибо один человек говорит тысячи слов полезных, а другой скажет одно праздное слово – и оно вменяется ему в попрание учений Спасителя».
Также бывают случаи, когда мы обязаны бываем давать ответ о нашей вере в Иисуса Христа. Для этого случая Господь говорит: «Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Мк. 8, 38). А ап. Петр пишет: «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1Пет. 3, 15).
Нельзя молчать и уклоняться и тогда, когда мы можем защитить ближних от обиды, нападок, несправедливых укоров и упреков. Здесь наша совесть укажет нам, что молчание недопустимо, и будет свидетельствовать при молчании лишь о нашем бесчувствии, немилосердии или трусости.
Вместе с тем молчаливость и сдержанность в словах не должны переходить у христиан, живущих в миру, в нелюдимость, обособленность и неприветливость. Общительность является обязательной добродетелью христианина, и ап. Павел в своих посланиях указывает на это. Он пишет к Тимофею: «Чтобы они (богатые. – Авт.)благодетельствовали, богатели добрыми делами, были щедры и общительны» (1Тим. 6, 18).
Здесь, однако, следует оговориться: и при общительности надо проявлять рассудительность. Так, прп. Исаак Сириянин пишет:
«Будь дружен со всеми, а мыслью своею пребывай один».
Можно думать, что в этом совете прп. Исаак рекомендует христианам всегда ощущать не только собеседника, но и Бога в своей душе, т. е. непрестанно тайно молиться.
Скрытность
Будьте мудры, как змии.
Мф. 10, 16
Кроме молчаливости и сдержанности в словах христианину в ряде случаев необходимо проявить в жизни и скрытность.
Господь сказал: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7, 6).
Поэтому христианин в отношении своей веры и своих убеждений должен быть осторожен, скрывая своя «святая святых» от нескромных взглядов, непонимания и насмешек людей мира.
В этом случае скрытность не есть порок, а добродетель. Примеры скрытности в некоторых случаях показывал Сам Господь.
В Евангелии говорится, что Он «не вверял Себя» людям (Ин. 2, 24). Также, когда братья Его предлагали Ему идти в Иудею и «явить Себя миру», то Он отказался от этого и сказал им, что «Я еще не пойду на сей праздник». Однако, позднее «Он пришел на праздник не явно, а как бы тайно» (Ин. 7, 3–10).
Также многим, исцеленным Им от болезней, Он запрещал рассказывать об этом другим (Мк. 7, 36; 1, 44; 8, 26–30; 9, 9; Мф. 8, 4; 16, 20; Лк. 5, 14), не желая того, чтобы народ видел в Нем только врача телесных болезней.
Следует вспомнить, что многое из того, что Он открывал Своим апостолам, Он открывал не всем им, а только тем, кого Он считал подготовленными к этому.
Так, при воскрешении дочери Иаира, при преображении на горе Фавор и при молитве Господа в Гефсиманском саду были допущены присутствовать лишь три Его апостола из числа двенадцати – Петр, Иоанн и Иаков (Лк. 8, 51; Мф. 17,1; Мф. 26, 37).
Примеры скрытности имеются и у святых Христовой Церкви. Про одну из причин, которая заставляла их не говорить о себе, так пишет схиархимандрит Софроний:
«Через всю историю христианства можно проследить великую осторожность святых подвижников, когда, казалось бы, надлежало поведать откровенно об опыте, им данном. Эта осторожность вызвана, с одной стороны, сознанием, что если бы люди, которые вообще боятся страданий и малодушно не идут даже на малый подвиг, узнали о понесенных ими (святыми) трудах и скорбях, то просто отшатнулись бы от христианства. С другой стороны, святые отцы знали, что когда Бог призывает на этот подвиг Своей благодатью, тогда то, что не познавшим любви Божией кажется несносным, предстает (самим святым) совсем в ином образе».
Христианину в жизни нужна вообще большая осторожность. Он для мира чужд по духу, между христианином и человеком мира очень мало общего в их сердечных стремлениях.
Христос говорил ученикам: «Я посылаю вас, как овец среди волков: будьте мудры, как змии» (Мф. 10, 16). Эта мудрость должна проявляться в том, чтобы христианин предохранил себя от мира, который мог бы преследовать его и изгонять как чуждую ему «белую ворону».
Скрывая свою «белизну» от мира, стремясь не навлекать на себя внимание мира, пусть христианин вспомнит о насекомых и их «мимикрии» – приспособлении своего вида к другим насекомым и окружающей обстановке.
Так, некоторые безобидные насекомые подражают своим видом жалящим осам, пчелам и муравьям и этим спасаются от нападений и преследований. Другие подражают сухим листьям и являются как бы придатками сухих растений, незаметными для глаза, и т. п.
Так и христианин должен соответствовать по обычаям, костюму и внешнему образу жизни той среде, в которой он живет. В разговоре он тоже не должен резко отличаться от других и для видимости иногда интересоваться и теми вопросами, к которым совсем холодна его душа.
Так, к внешней среде считал долгом приспосабливаться ап. Павел, чтобы иметь успех в проповеди и не оттолкнуть сразу от себя тех, кто впоследствии мог стать христианином. Он пишет коринфянам: «Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона… для немощных был как немощный» (1Кор. 9, 20–21).
Эти как будто притворство и скрытность были величайшей мудростью, так как позволяли апостолу сближаться с людьми, не отпугивая их резкою разницею мировоззрения, взглядов и обычаев.
Христианин без особой нужды не должен говорить другим и о своих делах или делах близких. Скрытностью своей он предохраняет себя от тщеславия, а отсюда и от гордости. Он, может быть, избавит этим и своего ближнего от искушения завистью или осуждением.
Как говорил прп. Серафим Саровский:
«Не должно без нужды открывать другому сердца своего; из тысячи найти можно только одного, который бы сохранил твою тайну. Когда мы сами не сохраним ее в себе, как можем надеяться, что она может быть сохранена другими?»
Для этого случая у японцев имеется такая поговорка: когда ты доверяешь тайну своему другу, то не забудь, что у него есть свой друг…
Вместе с тем зачем навязывать другим свои дела и интересы, если только те сами не просят сообщить им о них? При этом особенно тщательно должен скрывать христианин свои добрые дела, следуя при этом заповедям Господа о необходимости скрывать как дела милосердия, так и молитву и пост (Мф. 6, 1; 6, 6; 6, 18).
Прп. Варсонофий Великий своим ученикам говорил: «Старайся скрывать все, что ни делаешь доброго» (Отв. 254).
Также и прп. Серафим Саровский советовал скрывать от взоров людей все свои духовные достижения, способности и дары. Он говорил:
«Что есть лучшего в сердце, того мы без надобности не должны обнаруживать; так как только тогда собранное остается в безопасности от видимых и невидимых врагов, когда оно как сокровище хранится во внутренности сердца. Не всем открывай тайны сердца твоего. Если же не скроешь в себе сокровище дарований, то потеряешь его и не найдешь».
То же утверждает и архимандрит Иоанн (Шаховской):
«Злое (чужое) утаивать надо, чтобы никого не замарать. Доброе (свое) утаивать надо, чтобы не расплескать. Утаивать надо ради пользы всех. Скрывание душою своею зла иногда бывает необходимостью духовной; скрывание своего добра почти всегда бывает мудростью и праведностью. Не всякая непрямота есть неправда».
Епископ Феофан Затворник писал:
«Сколько можно скрывайте свои дела по жизни духовной, и ни во взоре, ни в разговорах, ни в других отношениях не обнаруживайте их».
Подобная скрытность идет об руку со скромностью, совершенно очевидной добродетелью.
Бывают и еще причины для скрытности у христианина. Это в том случае, когда христианин бывает не в силах победить своей неприязни к какому-либо человеку. Хотя это и будет лицемерием, но нужно и в этом случае проявить к человеку хотя бы внешнее благорасположение. Как говорит св. Иоанн Златоуст: «Если нечисто у тебя сердце, пусть чисты будут хотя бы уста твои».
В ряде случаев христианин бывает вынужден молчать, чтобы не покривить душой и не говорить неправды. Но не всегда бывает удобно молчать. Чтобы выйти из подобных затруднений, нужна большая доля мудрости и рассудительности. Поясним это на следующем примере.
После своего крещения великомученик Пантелеимон пробыл семь дней у старца Ермолая. Когда он пришел домой, отец (бывший тогда язычником) спросил у него, где он был. Святой отвечал: «Был с учителем у Царя во дворце: лечили больного, которого Царь очень любит, и не отходили от него семь дней, пока не возвратили ему здоровье».
Великомученик говорил правду, так как понимал под царем Христа, под учителем – старца Ермолая, а под больным – свою душу. Он говорил иносказательно и своею мудростью сумел не озлобить отца.
Но не всегда такое иносказание может удаться и не все сумеют так сделать.
Про такие случаи авва Дорофей пишет, что «могут быть исключения, когда и случается такое дело, что бывает крайность скрыть мало, а если кто не скроет мало, то дело приносит большое смущение и скорбь». Для такого случая как для крайней нужды авва допускает сказать неправду.
В житиях святых можно найти подобные случаи искажения правды ради благого намерения.
Так, св. Иулиания Лазаревская (память 2 января) обычно отличалась воздержанием в пище и мало ела.
Во время голода Иулиания стала уносить пищу к себе в комнату в большом количестве, а затем тайно раздавать ее голодным.
Свекровь была удивлена переменой в аппетите Иулиании и спросила ее о причине этой перемены.
Святая не сказала правды. Она отвечала свекрови: «Когда я не рождала детей, мне не хотелось так есть; теперь же я от родов обессилела и мне хочется есть не только днем, но и ночью, но я стыжусь просить у тебя пищи на ночь».
Этот ответ святой имел последствием то, что обрадованная свекровь стала присылать ей пищу и на ночное время, что позволило Иулиании усилить помощь голодным.
Назидательным примером служит и следующий рассказ из древнего патерика.
Два старца-пустынника были во вражде между собой. Однажды один из них послал своего послушника к другому старцу с поручением, причем он велел передать тому обидные для того слова.
Дорогою послушник думал: «Не могу я передать старцу того, что сказал мне авва, так как от этого вражда их усилится еще более». Придя к старцу, он сказал: «Авва кланяется тебе в ноги и просит прощения у твоей святости».
С первого момента сердце старца не размягчилось от этих слов и в ответ он велел передать также обидные для аввы послушника слова.
Придя обратно, послушник, однако, опять изменил речь старца и сказал своему авве: «Старец плачет от сожаления о прошлом и просит простить его, как и Христос велит всем прощать».
Слова смирения пали на сердце обоим старцам, и проснувшаяся совесть заставила их идти друг к другу. Встретившись на дороге, они пали друг другу в ноги, искренно прося прощения, и с тех пор жили во взаимной любви.
Описывая необходимость искажения правды в подобных случаях, авва Дорофей, однако, добавляет, что к этому следует прибегать, «как к опасному лекарству, лишь в крайних случаях и очень редко и делать это со страхом и трепетом, показывая Богу и произволение свое, и необходимость, и тогда он будет прощен, но вред он все-таки получает».
О последнем нам надо помнить всегда и к неправде в словах прибегать, действительно, как к крайнему средству и, слушаясь аввы Дорофея, просить Бога о прощении нас за искажение истины ради нашего благого намерения.
Глава 41
Принятие пищи
Он взял пять хлебов и две рыбы, воззрев на небо,
благословил и преломил хлебы и дал ученикам…
Мк. 6, 41
Каждый день христианин принимает пищу.
Принятие пищи христианином – это принятие из рук Господа даров, поддерживающих нашу жизнь.
Отсюда к вкушению пищи должно быть благоговейное отношение. Перед чудесным насыщением Господь велел народу возлечь на траву, т. е. приготовиться к принятию пищи. Перед трапезой Он вначале благодарил Бога, а затем уже преломлял хлеб (Ин. 6, 10–11).
Прпп. Варсонофий Великий и Иоанн дают такое указание:
«Хорошо и мирским людям, приступая к пище, благословлять Бога, ибо памятью о Боге освящается пища… употреблению пищи, питья и сна да предшествует благодарение».
Такой же совет дает и о. Иоанн С:
«Не садись за стол с возмущением какой-либо страстью твоего духа, чтобы враг не обратил тебе во вред пищу и питье – в болезнь, а не во здравие: ибо враг через все коварствует и ищет повредить человеку. Садись всегда за трапезу с миром, благодаря Господа, и пища с питьем будут тебе во благо и во здравие: потому что благословение Божие почиет и на пище, и на тебе самом». Отец Валентин Амфитеатроврекомендовал своим духовным детям «хорошо все перекрестить, что начинаешь кушать, но при народе это делать не надо – мысленно можно перекрестить».
У первых христиан вкушение пищи (так называемые «агапы» – вечери любви) следовало непосредственно за богослужением и совершалось в притворе храма. Агапы не только начинались и кончались молитвословиями, но и сопровождались пением псалмов.
Московский старец о. Алексий М. так заповедывал своим духовным детям:
«Во время обеда представляй Отца Небесного, отверзающего руку Свою, чтобы напитать тебя… и что Иисус обедает с тобою… Во время ужина вспоминай о последней вечере Иисуса Христа, моля Его, чтобы Он сподобил тебя вечери Небесной».
Как известно, в монастырях трапеза соединяется с духовным чтением, чаще всего из житий святых. Здесь прием телесной пищи сопровождается приемом пищи духовной.
По тому, как человек относится к пище и как ее принимает, можно судить о степени духовности христианина. Можно «пищу со благоговением вкушать», можно небрежно «есть», но можно с жадностью ее «жрать».
Обвиняя современную ему атеистическую русскую интеллигенцию, свящ. Павел Флоренский так говорил про ее отношение к пище:
«Ни есть, ни тем более вкушать интеллигент не умеет, не знает даже, что значит «вкушать», что значит священная еда: не «вкушают» дар Божий, ни даже едят пищу, а «лопают» химические вещества. Совершается лишь животная, голая «физиологическая функция», мучительно стыдная; и «функцией» этой брезгуют, ее стыдятся. Стыдятся и делают; вот почему интеллигент цинично ест, с вызовом, с оскорблением стыдливости своей и чужой. Нет на свете спокойствия и мира, а есть смятение и тяжесть: первый признак безблагодатной души, неблагодарной к жизни, отвергающей бесценный дар Божий, горделиво желающей все бытие перестраивать по-своему».
Благоговейное отношение у христианина должно быть и к самой пище (точнее, и к самой материи пищи). Когда Господь накормил чудесным образом пятью хлебами пять тысяч человек, Он велел собрать все остатки пищи, «чтобы ничего не пропало» (Ин. 6, 12).
Поэтому не следует оставлять на своих тарелках объедки пищи, корки или крошки хлеба. А при избытке предлагаемой пищи надо до начала еды отказаться от этого избытка и убавить количество предложенной пищи.
Прп. Савва Освященный увидел, что инок, приготовлявший для обители пищу, выкидывал в поток остатки бобов, не съеденных братией. Преподобный собрал из потока бобы, приготовил из них кушанье и пригласил к себе инока, выкинувшего бобы. Радушно приняв его, он стал угощать его бобами и спросил – нравится ли ему приготовленное блюдо? Инок похвалил его. Тогда преподобный сказал ему: «Поверь, брат, это те самые бобы, которые ты выкинул в поток», – и дал наставление смущенному иноку, как надо относиться к пище.
Вероятно, многие недостаточно отчетливо сознают значение пищи в жизни христианина. А оно велико не только для тела, но и для души человеческой.
Мудрый пастырь о. Иоанн С. пишет:
«На принятие пищи обратите самое строгое и деятельное внимание, ибо от пищи и питья, от качества и количества их зависит весьма много ваша духовная, общественная и семейная деятельность… С голоду не налегай сильно на пищу – обременишь и сердце и тело. Без жадности, тихо кушай с размышлением во славу Божию, помня о Боге Питателе. Диавол через плоть нашу и вообще через вещественность действует на нас ко вреду нашему. Так, через вино, чай, кофе, через лакомства, вообще через деньги, одежду и прочее разжигает наши страсти».
Надо также знать, что неровная и беспорядочная диета заметно отражается на организме, который всегда болезненно реагирует против изменений привычной диеты. Это относится и к неумеренности в еде после периода воздержания в пище.
При этом не всегда можно брать пример с других и из литературы. Надо учитывать, что при различных условиях жизни, здоровья, возраста, труда, климата и особенностей организма будет различаться и потребность в питании.
По наблюдению св. отцов (см. прп. Исаака Сириянина) на количество потребной пищи влияет в сильной степени и расходование нашей нервной энергии. Так, один старец говорил, что в уединении он может принимать пищи в несколько раз менее, чем в те дни, которые он проводит на людях.
Во всех случаях духовные отцы считали необходимым принимать пищу и питие мерою, чтобы ограничить себя от излишества и приучить свой организм довольствоваться установленной нормой.
Воздержание в пище
…Чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством.
Лк. 21, 34
Хорошо, если человек умеет ограничивать себя и не пресыщаться; в последнем случае наступает отупелость, отягощение и расслабление тела, и все силы человека поглощаются пищеварением. Где тогда место Духу Святому в душе человека?
У особенно сластолюбивых натур и плотоугодников наблюдается страсть «чревоугодия»; хорошо, если люди «едят, чтобы жить, и горе, если живут, чтобы есть».
Нам нужно помнить, что с момента грехопадения наша природа очень испорчена. Она часто склонна к сластолюбию и объедению, которые извратили нашу природу – отяжелили тело, сделали его дряблым и склонным к болезням.
Неумеренность в пище и питии еще апостолы считали пороком и ставили его в ряд с другими языческими пороками. Так, апостол Петр пишет христианам, обращенным из язычников: «Довольно, что вы в прошедшее время жизни поступали по воле языческой, предаваясь пьянству, излишеству в пище и питии…» (1Пет. 4, 3). Вред от пресыщения прежде всего сказывается на здоровье. Тело переобременяется пищею, отчего прежде всего страдает физическое сердце, которое несет лишнюю нагрузку и преждевременно изнашивается.
Кроме того, органы пищеварения плохо справляются со своими функциями и пища проходит непереваренной и малоиспользованной. Кровь приобретает избыток питательных веществ, отчего человек делается нервным, возбужденным, имеет плохой сон. Поэтому особенно вредно насыщаться на ночь. Все это приводит к нервному истощению, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Отсюда – ограничение себя и умеренность в пище являются для многих средством к восстановлению нашей первоначальной добротности тела.
История Церкви свидетельствует, что преподобные достигали при умеренности в пище оздоровления и очищения своей телесной природы, которая становилась долголетней, легкой, неприхотливой, выносливой, требующей очень мало пищи. Достижения в этом некоторых из подвижников при нашей испорченности кажутся нам невероятными.
Так, многие из воздержанных иноков принимали пищу через день или даже реже. Однако эта мера воздержания является, можно думать, уже сверхъестественной. Здесь скорее чудо и преодоление естественных законов природы. Действительно, сами подвижники, достигавшие такой меры воздержания, говорят об особой помощи от Бога.
Так, прп. Варсонофий Великий, принимавший пищу 1–2 раза в неделю, говорит, что при подобном воздержании подвижник питается Духом Святым.
Здесь следует привести и мнение прп. Пимена Великого, одного из великих аскетов. Он говорил, что, употреблял пищу однажды в три дня или четыре, или однажды в неделю; но старцы как сильные испытали все это и признали полезнейшим ежедневное употребление пищи, но не досыта, и передали нам этот царский путь как удобнейший».
Следует заметить, что величайшие постники были вместе с тем и наиболее долголетними людьми. Так, прп. Антоний и Феодосий Великие прожили по 105 лет, Павел Фивейский – 113 лет, Павел Комельский – 112 лет, прп. Макарий Великий – 90 лет, прп. Евфимий Великий – 97 лет, прп. Макарий Александрийский – 100 лет, прп. Симеон Столпник более 100 лет, прп. Савва Освященный – 93 года, Кирилл Белоезерский – 90 лет, Макарий Желтоводский – 95. лет Из числа близких к нашему времени подвижников благочестия следует упомянуть о схимонахе Амфилохии, восстановителе Реконской пустыни, скончавшемся в 1865 году и питавшемся заплесневелыми корками хлеба и толокном. Амфилохий скончался на 126-м году жизни. Монахиня Рахиль из Бородинского монастыря скончалась в 1928 году после 128 лет жизни. Наконец, старец Антиох, о котором рассказывается в жизнеописании Феодора Сикеота (пам. 22 апр.), питаясь последние 30 лет своей жизни только травами, не вкушая хлеба, прожил более 160 лет.
Но, помимо вредного воздействия на тело, пресыщение влияет и на нашу духовную жизнь, понижая (если не уничтожая совсем) наши способности к духовным переживаниям – к духовной сосредоточенности, умилению и богообщению.
Св. Исаак Сириянин пишет:
«Как облако закрывает свет луны, так испарения наполненного чрева изгоняют из души Божию Премудрость… с наполненным чревом невозможно ведение тайн Божиих».
К этому надо добавить слова св. Симеона Нового Богослова:
«Невозможно и желудок наполнять досыта едой, и наслаждаться умными божественными благами. Ибо в какой мере кто работает чреву, в такой лишает себя вкушения духовных благ; напротив, в какой мере кто станет утончать свое тело, соразмерно с тем будет насыщен пищею и утешением духовным».
В частности, воздержание в пище имеет существенное влияние на качество молитвы, одухотворяя и окрыляя ее.
Одна игумения так говорила своим духовным детям:
«Не пренебрегайте постом и не думайте много достичь одною молитвою. Как птица не может взлетать на одном крыле, так и инок не сможет жить духовно лишь с одною молитвою, пренебрегая воздержанием в пище и постом».
Другая же игумения (Арсения) говорила:
«Воздержание от пищи учит нас воздержанию от помыслов и чувствований страстных».
А старец Силуан советовал:
«Я считаю, что кушать надо столько, чтобы после вкушения хотелось молиться, чтобы дух всегда горел и ненасытно стремился к Богу день и ночь. Благодать любит жить в сухом теле. Дух Божий не приходит при насыщенном чреве».
За основу в отношении нормы приема пищи следует положить правило св. отцов:
«Есть не до сытости, оставляя место Духу Святому Божию».
А старцы прпп. Варсонофий Великий и Иоанн говорили:
«Кто будет есть досыта, тот и от полезного получит вред» (Отв. 527).
Как говорил и старец Парфений Киевский:
«Излишество в пище наносит душе больший вред, нежели телу».
Зная об этом и вспоминая слова Господа «Горе вам, пресыщенные ныне» (Лк. 6, 25), мы будем избегать опасности пресыщения.
Как пишет о. Иоанн С:
«Пресыщение ведет к лишению веры, страха Божия и сердечного умиления, к холодной бесчувственности, бессилию сердца для всякого духовного делания, обнажению от благодати, потери смирения; пресытившийся не чувствует сердцем Божьего присутствия, и от него далека сердечная молитва… Чем легче и меньше употребляешь и пищи и пития, тем тоньше и легче делается дух».
Как поступать тем христианам, которые захотели бы не только соблюдать посты, но и приучить себя к необходимому воздержанию в пище? Надо победить для этого застарелую привычку к пресыщению!
Очень поучителен в этом отношении рассказ о том, как прп. авва Дорофей отучал от мирских привычек по принятию пищи своего ученика Досифея («Душеполезные поучения» прп. аввы Дорофея).
В монастыре, где они жили, пищу принимали один раз в день. Когда пришло время обеда, авва сказал Досифею: «Ешь до сытости, но скажи, сколько ты съешь». После обеда Досифей пришел к авве Дорофею и сказал: «Я съел полтора хлеба».
Тогда авва сказал ему: «В другой раз съешь один хлеб и 38 второго». Досифей исполнил так. Авва спросил: «Голоден ли ты, Досифей?» Он отвечал: «Да, господин, немного голоден».
Через несколько дней авва опять спрашивает Досифея: «Каково тебе, Досифей? Продолжаешь ли чувствовать себя голодным?» Он отвечал ему: «Нет, господин, молитвами твоими мне хорошо». Авва говорит ему: «Теперь отложи еще одну восьмую хлеба».
Еще через несколько дней Досифей перестал чувствовать голод и при этой норме хлеба. Тогда авва велел ему отложить и еще одну восьмую хлеба.
Так постепенно приучился Досифей к употреблению всего 16 хлеба, не испытывая большого лишения при сокращении нормы благодаря постепенности.
Поэтому и нам в нашей заботе по оздоровлению своего тела и духа следует приучать себя к новым нормам постепенно и осторожно. И если мы принимали пищу 4 раза в день, то вполне здоровым можно приучить себя принимать 3 раза.
Дальнейшее сокращение приемов следует делать уже с благословения духовных отцов или старцев, так как здесь уже потребуется большая выносливость и достаточное горение духа, чтобы не произошло надрыва духовного состояния или истощения физических сил из-за недостаточной осторожности и постепенности в своем воздержании.
Здесь следует упомянуть и о следующем совете архиепископа Варлаама (Ряшенцева):
«Лучше есть почаще, но понемногу, со страхом Божиим, благодаря Господа, заботясь лишь о необходимой поддержке организма. Хоть один кусочек, и еще лучше – два-три, оставь несъеденными до полной сытости и сделай это ради Господа».
Читая эту рекомендацию, можно вспоминать о том, как настойчиво хозяйки во время обеда и ужина предлагают «доесть» то или другое блюдо.
Очевидно, более прав архиеп. Варлаам, а не хозяйки, склонные к побуждению пресыщать находящихся за столом.
Переход же на двухразовое питание наиболее подходит для лиц здоровых и ведущих уединенную, спокойную жизнь, похожую на монастырскую.
Духовные отцы считают необходимым ограничивать и нашу норму питья.
Излишнее питье также отягощает нас и особенно неблагоприятно влияет на наше физическое сердце, заставляя его работать с перегрузкой, и этим приводит его к болезни и преждевременному ослаблению.
Врачи за норму питья считают обычно 5–6 стаканов жидкости в сутки (в летнюю жару, конечно, больше).
При нездоровом сердце эта норма должна быть и еще снижена и ограничена 4–41 2стаканами. По тем же соображениям надо избегать излишка или совсем не употреблять соленой пищи (в особенности престарелым и с больным сердцем).
Второе, в чем также должен подвизаться христианин, – это в воздержании от изысканной, слишком вкусной пищи, т. е. в борьбе со своим сластолюбием.
Рассказывая нам притчу о богатом и Лазаре, Господь показал нам горькую участь того, кто «каждый день пиршествовал блистательно» (Лк. 16, 19).
Ап. Павел говорит: «сластолюбивая заживо умерла» (1Тим. 5, 6).
Поэтому все святые, преподобные и подвижники благочестия не считали для себя возможным принимать слишком вкусную, изысканную и, очевидно, дорогую пищу, но питались пищей простой. Они помнили всегда, что «царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14, 17).
Прпп. Варсонофий Великий и Иоанн дают такое указание:
«Мы ежедневно нуждаемся в пище, но не должны вкушать ее с услаждением. Когда мы принимаем ее, благодаря Бога, Который дал ее, и осуждая себя как недостойных, – то Бог делает, что она служит нам в освящение и благословение».
Из этих слов видно, что лишь при известных условиях пища приносит пользу как нашему телу, так и нашей душе.
При следовании за святыми и постниками в этом отношении нам нечего бояться того, что мы потеряем аппетит при простой пище и отсюда плохо будут выделяться желудочные соки и плохо будет совершаться пищеварение.
Французская пословица говорит, что голод – лучший повар. И если только мы будем подвизаться в умеренном питании, то у нас никогда не будет плохого аппетита. А наше пищеварение будет совершаться так хорошо, что мы, вероятно, забудем о том, что такое желудочные заболевания, связанные в ряде случаев с объедением.
Каковы основы воздержания святых и подвижников от сластолюбия?
Как пишет схиархимандрит Софроний:
«Если бы принятие пищи не было бы безусловной необходимостью для физического существования, то подвижник целомудрия никогда бы не коснулся пищи и «не дал бы сна очам своим», все силы ума своего отдавая на мысль о Боге и на молитву».
Вот два примера воздержания в пище египетских подвижников.
К прп. Макарию Александрийскому была прислана кисть свежего винограда. Несмотря на то, что преподобного томил голод, он не стал ее есть, а отослал ее одному больному брату. Больной также не стал ее есть и переслал ее третьему брату.
Этот последний переслал ее четвертому и т. д., пока один из братьев снова не прислал ее прп. Макарию. Узнав кисть, преподобный возблагодарил Бога за проявление подобного воздержания со стороны братии его монастыря.
А вот один из эпизодов жизни в пустыне прп. Пахомия Великого со своим старцем Паламоном.
Когда настал праздник Святой Пасхи, Пахомий счел необходимым улучшить в этот день их скудный стол и влил в приготовленную пищу немного масла. Но старец Паламон, когда заметил это, то заплакал и не хотел принимать пищу, говоря: «Мой Бог был распят за меня, а я буду есть масло». Вот основание крайнего воздержания подвижников. Они так живо переживали искупительную жертву Христа, так пламенно Его любили, что телесные наслаждения на этой земле, облитой кровью Христа, казались им невозможными.
Преклонимся же перед их подвигами и горячностью любви ко Христу и, когда это будет возможно, и нам нужно пробовать в своей, хотя бы и слабой мере, подражать им в этом святом чувстве.
Приложение к главам 41-й и 42-й
Зададимся вопросом: полезна ли для человека мясная пища? В Книге Бытия мы читаем: «И сказал Бог (Адаму): Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; – вам сие будет в пищу» (Быт. 1, 29).
Употребление мяса разрешено было человеку лишь после потопа. «Все движущееся, что живет, будет вам в пищу» (Быт. 9, 3).
Итак, до грехопадения человечеству была заповедана Богом вегетарианская пища. Поэтому, идя по пути восстановления первозданной чистоты человеческой природы, святые и подвижники благочестия стали исключать из своей пищи мясо и довольствоваться преимущественно растительной пищей.
Как известно, мясо совершенно исключено из пищи иноков. Наиболее же ревностные из них ограничивают себя только растительной пищей.
Необходимо отметить, что и светская наука имеет теперь неоспоримые доказательства преимущества для нас вегетарианского питания.
Накопленные наблюдения говорят о том, что при вегетарианском питании человек становится здоровее, выносливее и долговечнее.
Следует упомянуть об одной медицинской школе, которая практикует излечение от многих болезней путем применения в пищу преимущественно фруктов и овощей.
Один из приверженцев этой школы, доктор Лямен, имел в Германии санаторий (около Дрездена), пользовавшийся за границей в начале этого столетия большой популярностью. Доктор Лямен кормил своих больных преимущественно фруктами и салатами.
Мы слышали прекрасные отзывы о результатах такого пищевого режима от прошедших курс лечения в этом санатории. На стенах столовой санатория д-ра Лямена между прочим висели большие плакаты: «Жевать 36 раз». Тщательное разжевывание пищи д-р Лямен считал одним из важнейших факторов рационального питания, когда пища будет использована всецело, не будет обременять желудка (а отсюда и сердца) и можно будет обходиться меньшим ее количеством. Как известно, св. отцы учат христиан принимать пищу как дары Господни, с великим благоговением, в тишине и сосредоточенности. Естественно при этом, что такое неторопливое принятие ее служит и наилучшему усваиванию ее, позволяя обходиться гораздо меньшими ее дозами по сравнению с торопливым, небрежным или жадным принятием ее людьми.
В свете описанных выше фактов так понятной становится очень древняя история о четырех отроках еврейских – вавилонских пленниках Данииле, Анании, Мисаиле и Аварии. Читаем о них в Библии в Книге пророка Даниила (Гл. 1, 8–20):
«Даниил положил в сердце своем не оскверняться яствами со стола царского и вином… и потому просил начальника евнухов о том… И начальник евнухов сказал Даниилу: боюсь я господина моего, царя, который сам назначил вам пищу и питье; если он увидит лица ваши худощавее, нежели у отроков, сверстников ваших, то вы сделаете голову мою виновною перед царем.
Тогда сказал Даниил: сделай опыт над рабами твоими: в течение десяти дней пусть дают нам в пищу овощи и воду для питья; и потом пусть явятся перед тобою лица наши и лица тех отроков, которые питаются царской пищей, и затем поступай с рабами твоими, как увидишь.
Он послушался их в этом и испытывал их десять дней. По истечении же десяти дней лица их оказались красивее, и телом они были полнее всех тех отроков, которые питались царскими яствами…
И даровал Бог четырем сим отрокам знание и разумение всякой книги и мудрости, а Даниилу еще даровал разуметь и всякие видения и сны… И во всяком деле мудрого уразумения, о чем ни спрашивал их царь, он находил их в десять раз выше всех тайноведцев и волхвов, какие были во всем царстве его».
Современных вегетарианцев разделяет от пророка Даниила более трех тысяч лет. Но результаты их воздержания и мудрой осмотрительности в питании были совершенно те же.
Таким образом, можно ли утверждать, что современная наука противоречит посту и что воздержание от мяса может вредить организму?
Некоторые из христиан считают, что воздержание в пище вредит телу, противоречит данным современной науки и медицины.
Так ли это? И если даже игнорировать многовековой опыт Церкви в этом вопросе, то нельзя ли найти и в науке объективного мнения о пользе воздержания в пище.
Вот несколько фактов из этой области и мнений представителей науки.
В одном опыте, описанном доктором Пясковским, петухи и голуби были разделены на две партии. Одну партию кормили беспрерывно и в изобилии, а другую – с перерывами от одного до трех дней, с расчетом лишения ее пищи в течение месяца на 12–17 дней. После 3,5 месяцев прибавка в весе у второй партии, питавшейся с перерывами, была на 39 % выше, чем у первой. По вскрытии вторая партия показала больший вес мускульной и нервной тканей.
Может ли наука сказать нам, какое количество пищи надо употреблять и как часто надо принимать пищу?
Естественно, что количество необходимой организму пищи зависит от целого ряда факторов – количества и характера совершаемой работы, времени года, климата, возраста, качества пищи и здоровья организма.
Но вместе с тем, по мнению врача С. Апраксина (Врач С. Апраксин приводит также сведения об американце докторе Таннере, который прославился среди своих современников двумя сорокодневными постами), количество необходимой нам пищи более всего зависит от привычки организма к определенной норме пищи. Таким образом, эта норма в большинстве случаев является величиной условной и может быть значительно снижена без вреда для организма.
Правда, резкое отступление от привычной нормы неизбежно вызывает вначале ряд болезненных явлений, особенно в отношении нервной системы (раздражительность). Но если уменьшение нормы пищи ведется постепенно и осмотрительно, то это не только не вредит организму, но служит, по мнению Апраксина, могучим фактором к укреплению здоровья.
Врач Апраксин передает сведения о его современнике – нижегородском частном поверенном А. Зацепине, который путем сокращения приемов пищи дошел до того, что ел один раз за двое суток. А. Зацепин рассказывает о себе: «Количество своего питания я уменьшал постепенно в течение последних 10 лет. Сначала я питался обыкновенно, как и все – четыре раза в день; потом, года два ел по два раза в день; затем пять лет через 24 часа раз, а теперь вот уже около трех лет через 48 часов».
В промежутки между принятием пищи А. Зацепин чувствовал себя прекрасно, особый же подъем физической и умственной работоспособности он чувствовал в течение вторых суток (поста). А. Зацепин был вегетарианцем.
В одном из американских журналов была напечатана беседа с д-ром Таннером. Ему в это время шел уже 73-й год. Таннер рассказывал о себе, что много лет тому назад он сильно страдал болезнью сердца и был уже приготовлен врачами к смерти.
Узнав от врачей, что, по их расчетам, ему остается прожить еще 10–12 дней, он впал в отчаяние и отказался есть и пить. Однако через неделю ему стало значительно легче, а через две – он, к удивлению врачей, почувствовал, что начинает поправляться. С тех пор он стал лечиться периодическим постом.
Впоследствии опыт Таннера послужил основой для специальной медицинской школы, применявшей как средство лечения многих болезней периодическое воздержание в пище на различные сроки.
Некоторые из христиан знают за собой слабость – при приеме пищи пресыщаться: есть больше, чем следует. Это вызывает, как говорилось выше, излишнюю полноту, перегрузку работы сердца и отсюда – ослабление здоровья.
В этом случае можно рекомендовать перед приемом пищи, после обычной молитвы «Очи всех на Тя, Господи, уповают…» добавлять еще следующие слова (конечно, только для себя и про себя): «Также молю Тебя, Господи, избави мя от пресыщения, сластолюбия и даруй мне в мире душевном с благоговением принимать щедрые дары Твои, да вкушая их, получу укрепление сил моих душевных и телесных для служения Тебе, Господи, в немногий остаток моей жизни на земле».
Усиленное и длительное воздержание в пище, бдение и изнурение тела утончают человеческую природу и делают ее способной к общению с миром духов.
Развитие в человеке подобной способности не говорит, однако, о том, что душа уже очищена от страстей и приобщилась к святости. Общение с темными духами может иметь место и для порочных людей и для неразумных подвижников, еще далеко отстоящих от очищения своего сердца.
В последнем случае возникает опасность впадения в прелесть, т. е. в восприятие видений и сверхъестественных ощущений, принимаемых по гордости прельстившихся за благодатные, в то время как на самом деле они идут из области темной силы.
Поэтому о степени чистоты души и приближении ее к состоянию святости нужно судить не по способности к сверхъестественным ощущениям (видения, голоса, музыка, запах, и т. д.), а по признакам отображения в душе образа Христа.
Последнее же познается вернее всего по наличию глубочайшего смирения, полного послушания Церкви и пастырям и самоотверженной любви Христовой как по отношению к Богу, так и к ближним.
Поэтому всем новоначальным не полезно чрезмерное изнурение плоти: для них опасно личное соприкосновение со сверхъестественными явлениями и ощущениями.
К ним не только не следует стремиться, но надо бояться их и при появлении их прибегать к помощи и защите духовных руководителей, старцев и пастырей.
Епископ Игнатий (Брянчанинов) говорит, что «душевный подвиг может один, без телесного, совершить очищение. Телесный же, если не перейдет в душевный, – совершенно бесплоден, даже более вреден, чем полезен; удовлетворяя человека, не допускает его смириться, напротив того, приводит в высокое мнение о себе, как о подвижнике, не подобном прочим немощным человекам. Впрочем, подвиг телесный, совершенный с истинным духовным рассуждением, необходим для всех одарённых здоровым и сильным телосложением».
Предостерегая от неразумного, неумеренного аскетизма, епископ Игнатий дает также совет:
«Надо умеренною жизнью сохранить тело в ровности и здравии, а самоотвержение явить в отвержении всех помышлений и ощущений, противных Евангелию. Нарушение ровности нарушит весь порядок и всю однообразность в занятиях, которые необходимы для подвижника…»
Быт в жизни христианина
Проведи черту… и освяти ее.
Исх. 19, 23
Как известно, все внешнее влияет и на внутреннее. Поэтому и окружающая обстановка у христианина должна согласовываться с целью его жизни.
Также и всему вещественному у христианина должно быть уделено соответствующее внимание, и ко всем материальным благам, посылаемым от Господа, у христианина должно быть бережное отношение.
Авва Дорофей поэтому учит о хранении совести не только по отношению к Богу и людям, но и к вещам.
Он пишет:
«Хранение совести в отношении к вещам состоит в том, чтобы не обращаться небрежно с какой-либо вещью, не допускать ей портиться и не бросать ее как-нибудь. А если увидишь что-либо брошенное, то не должно пренебрегать этим, хотя бы оно было и ничтожно, но поднять и положить на место. Не должно также обходиться неосмотрительно со своей одеждой… также и в отношении постели… никогда не должно допускать, чтобы совесть обличала в какой-либо вещи».
Поэтому ничто из даров Божиих не должно пропадать напрасно, и должно быть бережно употребляемо, сохраняемо и используемо до конца. Все лишнее не должно храниться и лежать без дела. И если оно не понадобится в дальнейшее время (себе или ближним), то его нужно передавать нуждающимся. Как говорят св. отцы – чем больше будешь иметь земных вещей, тем строже за них будешь судим.
А прп. Петр Дамаскин пишет, что «иметь что-либо по пристрастию, или без нужды, или сверх потребности есть любостяжание».
Поэтому совершенно очевидно, что христианину надо проявить воздержание в отношении стяжания избыточных материальных благ и всегда довольствоваться лишь тем, что ему действительно необходимо.
Об этом так пишет прп. Антоний Великий:
«Не довольствующиеся тем, что есть у них для поддержания жизни, но домогающиеся большего порабощают себя страстям, мятущим душу и влагающим в нее помыслы и мечтания все худшие и худшие, – что все нехорошо и что, следовательно, надо приобрести новое и лучшее. Как сверх меры длинные одежды мешают идти путешествующим, так и желание имущества сверх меры не дает душе подвизаться и спастись».
По словам схиархимандрита Софрония:
«Благоразумный подвиг состоит в том, чтобы ограничить себя минимумом вещей и вещества, без которого жизнь стала бы уже невозможной. Причем мера этой возможности различна у каждого…»
«Лишние вещи лишь загромождают квартиры мирских людей», – пишет старец Захария из Троице-Сергиевой Лавры.
Старец схимонах Зосима так учил своих духовных детей об опасности прилагать сердце к чему-либо материальному: «Все это хорошо, да не вечно; всякая вещь говорит: не люби меня – уйду от тебя». По словам Ачинского старца Даниила, «самая малейшая излишняя вещь или украшение приносит вред душе, любящей Бога».
А Иоанн Креститель на вопрос иудеев: «Что же нам делать?» – отвечал: «У кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же» (Лк. 3, 10–12).
Как любил говорить украинский философ Сковорода:
«Тот ближе всех до неба, кому в жизни меньше треба».
Соответствующее внимание должен уделить христианин и к окружающей его дома обстановке, в которой он проводит большую часть времени.
Как известно, физическая материя может заключать невидимую энергию, как например: тепло, магнетизм, электричество.
Священное Писание и опыт Церкви свидетельствуют, что материя может заключать также особый духовный вид энергии – святость.
При этом по аналогии с положительным и отрицательным электричеством можно говорить и о противоположности святости – осквернения материи.
Пророку Моисею при приближении его к горящему терновому кусту было повеление от Бога: «Сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» (Исх. 3, 5).
Озу Господь поразил смертью за прикосновение к святыне – ковчегу завета (2Цар. 6, 6–7).
Одежда пророка Илии заключала такую силу, что при ударе ею по Иордану пророком Елисеем воды Иордана расступились (4Цар. 2, 14).
Такие же примеры святости материи находятся и в истории Нового Завета. Вода купальни у Овечьих ворот Иерусалима периодически приобретала целебную силу (Ин. 5, 4). В обличении фарисеев Господь указал, что жертвенник имеет силу освящать дар (Мф. 23, 19).
Вся история Новозаветной Церкви наполнена свидетельствами об особой силе освященной материи, чаще всего выражающейся в исцелениях. Эта сила – святость – заключалась в телах и одеждах мучеников и праведников, в древе Креста Господня, в чудотворных иконах и в освященной воде.
На этом основании Церковь установила чин освящения воды, икон, крестов, одежд, храмов, жилищ, хлебов, вина, елея, фруктов, пищи, домашнего скота – словом, всей той материи, которая окружает христианина или питает его.
Когда один из поселян жаловался старцам Варсонофию Великому и Иоанну на то, что саранча портила его нивы, то они дали ответ: «Возьми святую воду и покропи ею нивы свои» (Отв. 691).
Вместе с тем епископ Феофан Затворник пишет:
«Вся благодать, идущая от Бога через св. крест, св. иконы, св. воду, мощи, освященный хлеб (артос, антидор, просфоры) и др., включая Святейшее Причастие Тела и Крови Христовых, имеет силу лишь для тех, кто достоин этой благодати через покаянные молитвы, покаяние, смирение, служение людям, дела милосердия и проявление других добродетелей христианских. Но если нет их, то эта благодать не спасет, она не действует автоматически, как талисман, и бесполезна для нечестивых и мнимых христиан (без добродетелей)».
Как уже говорилось выше – святости противостоит осквернение.
«Проклята земля за тебя» (Быт. 3, 17) – сказано было Адаму; и пророк Исаия свидетельствует: «Земля осквернена под живущими на ней» (Ис. 24, 5).
Христианам в их жилищах нельзя иметь ни антирелигиозной литературы, ни безнравственных книг.
Если существует способность у материи быть оскверненной от действий греха или темной силы (искусство «наговора»), то, очевидно, ей должно быть противопоставлено освящение через действия всего святого. Поэтому, нам никогда нельзя забывать о необходимости пользоваться освящающей силою благодати, идущей от св. креста, св. мощей, святой воды и освященных ею предметов.
Вся история Церкви полна примеров о том действии, которое оказывают святые и освященные предметы на темную силу – удаляя и устраняя ее и парализуя ее действие.
Поэтому благо тем из христиан, кто может иметь у себя дома (и в почете хранить) такие святыни, как частицы Животворящего Креста Господня, частицы мощей, вещи, принадлежавшие святым (их одежды, частицы камней, на которых они молились, и т. п.) и святую воду.
Все это исполнено святостью – как бы особым видом светлой энергии, которая помогает христианину в его непрекращающейся борьбе с темной силой.
По той же причине христианин должен всегда носить на теле своем крест. Старец о. Алексий М. не позволял никому из своих духовных детей ни при каких обстоятельствах снимать его.
Во всех комнатах, где живет христианин, должны быть повешены иконы, если только нет каких-либо особых обстоятельств, препятствующих этому.
Как говорит митрополит Вениамин:
«Где нет икон, там живут демоны и там верующему человеку неспокойно и даже страшно».
А пастырь о. Иоанн С. пишет:
«Иконы мы держим у себя в домах и поклоняемся им, между прочим, в показание того, что очи Господа Бога и всех небожителей постоянно устремлены на нас и видят не только все дела наши, но и слова, и помышления, и желания. Иконы напоминают нам и о бессмертии святых».
Священник Павел Флоренский пишет:
«Икона – это окно в бессмертие».
Как все иконы, так и вся квартира и ее обстановка должны быть освящены и содержаться в полной чистоте и порядке.
Выше, в главе 26 (ч. 1) «Восприятие имен и образов», уже говорилось про значение для нас светлых образов – креста, икон, картин из Священной Истории, портретов и фотографий духоносных лиц, которыми надо покрывать стены жилых домов.
В том случае, когда нельзя в квартире выделить отдельную комнату – «молельню», то надо устроить соответствующий уголок, в котором разместить иконы и лампады.
И если во всей обстановке быта у христианина должна проявляться простота и скромность, то для предметов священных – икон, крестов, духовных картин и т. п. – должно быть сделано исключение из этого правила.
Как пишет о. Иоанн С:
«Предметы священные возводят к Богу и поэтому украшение их не только не греховно, а свято и назидательно, равно как великолепие и блеск украшений храма и всей его утвари. Все это – так как назначено служить славе Божией и возбуждению благочестивого чувства – не греховно, а свято».
К уголку с иконами надо подходить не только при выполнении утреннего и вечернего молитвенного правила, а много раз в день. Здесь надо испрашивать Божие благословение и помощь на каждое вновь начинаемое дело, перед дорогой, т. е. уходом из дома, а также и по приходе домой, при мысленных искушениях и смущениях, при принятии каких-либо решений. Здесь душа христианина должна всегда черпать духовную силу и бодрость.
Поскольку внешняя сторона жизни сильно влияет и на наше внутреннее состояние, настраивая нас соответствующим образом, то в квартире христианина должен быть всегда полный порядок, чистота и убранство (без роскоши).
Точно так же и в одежде христианина (простой и скромной) не должно проявляться ни малейшей неряшливости. Все должно быть чисто и аккуратно. Всегда чистыми должны быть лицо и руки и в порядке прическа.
Христианину нужно всегда следить и за своим внешним поведением и привычками, чтобы все в нем было благопристойным, степенным, выдержанным, аккуратным и тщательным. Ему надо, может быть, оставить некоторые плохие привычки, на которые в миру не обращают внимания.
Так, например, не рекомендуется сидеть, положив ногу на ногу. Это было запрещено прп. Арсению египетскими старцами, когда он пришел к ним из царского дворца… Про то же так говорил и старец Алексий Зосимовский:
«Это дерзость, смиренный человек так не станет сидеть».
Среди старинных обычаев русской православной семьи много таких, которые надо помнить, сохранять и понимать их значение.
Например, перед дальней дорогой и перед прощанием в семье полагалось всем сначала сесть, потом помолиться и затем уже прощаться с близкими.
Почему тут считали нужным всем сначала посидеть молча?
Очевидно для того, чтобы всем сосредоточиться перед молитвой о благополучной дороге. Затем надо не просто перекреститься перед образами, а прочесть из молитвенника те молитвы, которые положено читать перед дорогой.
Может быть, что-либо из вышесказанного может казаться мелочами и недостойным внимания? А некоторые думают даже, что пренебрежение внешностью говорит о внимании христианина к внутреннему. Но не так думают старцы.
Старец о. Алексий М. всегда требовал от своих духовных детей полной собранности и выдержанности как внутренней, так и внешней, считая, что первая в сильной степени зависит от второй. Принимая своих духовных детей, он часто указывал им на какую-нибудь неряшливость в одежде, оторванную пуговицу и т. п.
Однажды одна из духовных дочерей пришла к нему с запачканной чем-то щекой. Батюшка не успокоился до тех пор, пока пятно не было отмыто.
В другой раз той же духовной дочери своей он строго выговаривал за то, что пришла после игры с детьми с растрепанной прической.
Как пишет архиепископ Арсений (Чудовской):
«Чистота внешняя, опрятность, благоухание, свет, красота имеют благотворное влияние на наше внутреннее состояние: все это освежает, поднимает наше настроение, отодвигает в сторону дурные мысли и чувства, очищает наше сердце, загрязненное душевное состояние».
Говоря о значении внешности для христианина, нельзя не упомянуть о склонности некоторых из христиан, подражая миру, искусственно приукрашивать свое лицо (помада, пудра, и т. п.).
Вот что говорит об этом архиепископ Иоанн:
«Искусственно измененное подкрашенное лицо теряет черты неповторяемой личности человека. Лишаясь своей небесной неповторяемости, лицо становится коллективным, стандартным».
Дни церковных праздников
Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и
делай всякие дела твои, а день седъмый – суббота Господу, Богу твоему.
Исх. 20, 8–10
Особый порядок дня должен быть у христианина в церковные праздники. Насколько это в нашей возможности, мы должны освобождать себя на эти дни от обычного труда и житейских дел.
Поэтому воскресные дни и дни больших церковных праздников должны быть по возможности более всего посвящены Богу – усиленной молитве, делам милосердия и духовному чтению; при наличии возможности обязательно посещение праздничной всенощной и праздничной литургии.
Эти дни христианин должен отмечать и с внешней стороны – лучшей и чистой одеждой, убранством комнат, зажженными лампадами перед иконами, улучшенным столом и т. п.
Повторяем, что внешняя сторона жизни сильно влияет и на наше внутреннее состояние, настраивая нас соответствующим образом.
В Древней Руси в субботу считали необходимым выпариться в бане. Самозванцу Лжедмитрию I пренебрежение этим обычаем было поставлено в вину как отступление от Православия.
Желая лучше отметить церковные праздники, домашние хозяйки все силы и время отдают приготовлению пищи и убранству комнат.
Этим можно отнять у себя возможность помолиться в храме и душой пережить праздник. Мудрая хозяйка должна в этом случае все приготовления сделать по возможности заранее, чтобы сохранить свободное время – вечер накануне и утро праздника.
Надо помнить при этом, конечно, что у христианина основное переживание праздника состоит не только во внешнем отличии его от прочих дней, т. е. свободе от повседневного труда, улучшенной пище и т. д.
Игумения Арсения (Усть-Медведицкого монастыря) говорит по этому поводу:
«Душа может радоваться празднику и может скорбеть как-то безотчетно: может скорбеть оттого, что не получает желаемых утешений: (пошел бы туда, куда тянет, да нельзя), может скорбеть и оттого, что щи нехорошие в праздник и проч. Кто ищет таких утешений, о которых я сейчас сказала, тот далеко уклонился от истинных утешений; он не получит их никогда, потому что ищет их не там, где нужно, он ищет не того, что нужно. То, чего он ищет, никогда не наполнит пустоты душевной. Значит, для того, чтобы радоваться празднику, нужно уметь приготовить душу к принятию благодати Божией, которая подается в праздники достойным и которая есть истинное утешение души. Как же приготовить душу к этому? Нужно отрекаться от земных утешений, трудиться над своим сердцем, отсекать желание этих утешений, стремиться к Господу; в Нем едином искать утешений, Его единого желать. Такая душа, душа, истинно ищущая Господа, непременно ощутит в себе Его благодать и возрадуется о Господе в день праздника».
Дни церковных праздников должны отмечаться и посильными делами милосердия: посещением болящих, скорбящих, унывающих и помощью нуждающимся. При этом христианин не должен смотреть на праздник, как на (прежде всего) безделье, как понимали его древние евреи (почитание субботы), или как понимают его многие из малопросвещенных христиан из народа.
Прп. Макарий Великий понимает под свободой от дел в праздники – свободу «от всех темных дел», и что истинная суббота – праздник – «есть истинное успокоение души, очистившейся от сатанинских помыслов, покоящейся в вечном Господнем покое и радости».
В эти дни, по его словам, «следует христианам, пребывая в радости и веселии, совершать от чистоты сердца служение чистое и благоугодное Богу».
Дни нужды и материальных лишений
Не бедных ли мира избрал Бог…
1 Иак. 2, 5
Многим из христиан приходится переживать в течение своей жизни дни нужды и материальных лишений.
Можно сказать, что у большинства истинных христиан нет излишков материальных благ – они не подобают им. Господь повелел: «Продавайте имения ваши и давайте милостыню» (Лк. 12, 33).
Поэтому христианам надо поступать так, как поет пророк Давид: «Расточил, роздал нищим; правда его пребывает во веки; рог его вознесется в славе» (Пс. 111, 9).
Господь обычно не посылает своим рабам опасного для человека богатства («Трудно богатому войти в Царство Небесное» –Мф. 19, 23).
Апостол Павел пишет к Тимофею: «Имея пропитание и одежду, будем довольны тем. А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствия и пагубу» (1Тим. 6, 8–9).
Как говорит о. Иоанн С:
«Бог мог бы сделать всех достаточными, даже богатыми, но тогда произошло бы великое забвение Бога, умножилась бы гордость, зависть и пр. И ты как возмечтал бы о себе, если бы Господь сделал тебя вскоре праведником. Но как грех смиряет тебя, показуя тебе великую твою немощь, мерзость и непрестанную нужду в Боге и Его благодати, так нищего смиряют нищета и нужда в других людях. Если обогатить нищих, то многие, многие из них забудут Бога и благодетелей своих, погубят души свои в роскоши мира сего. Так пагубно богатство и так ослепляет оно очи сердечные. Оно делает грубым и неблагодарным сердце».
Вместе с тем и избранным Своим Господь попускает впадать иногда в нищету для того, чтобы более наградить их за подвиг терпения. И в этом случае пусть христианин не прилагает особых усилий, чтобы добиться большого достатка.
Прп. Серафим так говорил новоначальницам дивеевской общины:
«Я мог бы сделать вас богатыми, но это для вас неполезно».
«Я мог бы сделать вас богатыми, но это для вас неполезно».
А старец Силуан пишет:
«Будь доволен тем, что имеешь, хотя бы и ничего ты не имел. Будь доволен и благодари Бога, что у тебя ничего нет. Будь доволен тем, что ты служишь Богу, и Он поставит тебя со святыми».
Как пишет епископ Феофан Затворник:
«Что же наша доля, как ни Божья воля? И довольство (материальное) и скудость, посылаемые нам Богом, несомненно, даются нам в видах нашего спасения».
Занимая в долг, христианин должен проявить осторожность. Здесь так же надо проявить веру, как и при пользовании лекарствами, и думать:
«Если бы Господу было угодно, то Он Сам послал бы мне все, что необходимо мне по нужде моей».
Надо вспомнить случай, когда прп. Сергий целый день голодный работал над постройкой сеней одного инока и взял плату за них (лукошко заплесневелых хлебных корок), лишь когда кончил работу, хотя инок предлагал ему хлебные корки и до окончания работы.
Но если уж христианин решается просить в долг, то путь смиренно просит об этом, как о милостыне ему. Он не знает, будет ли он в состоянии отдать благодетелю: может быть, он ранее умрет или впадет в дальнейшем еще в большую нужду. Поэтому он может просить лишь при действительно крайней нужде, просить не более того, в чем сейчас нуждается, и благодарить дающего ему в долг, как будто тот дарит ему. Это, конечно, не исключает необходимости заплатить долг в назначенное время.
Известный английский благотворитель Георг Миллер имел в жизни правило – ни одного из своих добрых дел не начинать в долг.
На его долю выпало счастье создать приюты для 2000 человек бездомных сирот.
Он рассказывал, что когда он встречался с нуждою в средствах для какого-либо доброго дела, то он не прибегал к займам и не просил средств у людей, а начинал усердно молиться об осуществлении предполагаемого дела.
И, по его свидетельству, Господь всегда слышал его молитву, посылая нужные средства и давал ему возможность осуществить доброе дело, не прибегая к долгам.
В тех случаях, когда неоплаченный долг тяготит душу заимодавца и вызывает его беспокойство, то это не может не сказаться и на душе того, кто взял в долг, лишая ее мира и спокойствия.
А. С. Н. передает следующий рассказ.
Одна послушница Шамординского монастыря увидела во сне подругу, также послушницу, умершую назад 40 дней.
Покойница сказала: «Я пришла попросить прощения у такой-то женщины. Я ей осталась должна 10 копеек. Но чтобы исправить это, я и отпущена, да и то на короткое время».
На другой день к послушнице явилась та женщина, справилась о покойнице и, узнав, что она умерла, жалела о потерянных деньгах. Чтобы долг не беспокоил покойницу, послушница уплатила 10 копеек сокрушавшейся о них женщине.
Так и малый долг лишил мира душу покойницы, так как давшая 10 копеек не имела сил простить долга и забыть о нем.
Приложение к главе 45-й
(Из дневника о. Александра Ельчанинова)
Богатство материальное порабощает нас, обостряет наш эгоизм, смущает наше сердце, гнетет нас заботами, страхами, требует жертв себе, как ненасытный демон. Не оно служит нам, а мы обычно служим ему.
Но не то же ли и с богатством здоровья, силы, молодости, красоты, таланта? Не так же ли они усиливают нашу гордость, берут в плен наше сердце, отводя его от Бога?
Да, поистине блаженны нищие в смысле имущества – как легко им приобрести евангельскую легкость духа и свободу от земных пут, но блаженны и не имеющие здоровья и молодости (потому что «страдающий плотью перестает грешить»), блаженны некрасивые, неталантливые, неудачники – они не имеют в себе главного врага – гордости, так как им нечем гордиться.
Но как же быть, если Бог послал нам то или иное из земных богатств? Неужели мы не спасемся, пока не освободимся от него?
Можно оставить при себе (но не для себя) свое богатство и спастись. Но только надо внутренне освободиться от него, оторвать от него свое сердце, владеть своим богатством, как бы не владея; обладать им, но не давать ему обладать собою, принести его к ногам Христа и послужить Ему им.
«Все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною», – пишет ап. Павел (1Кор. 6, 12).
Дни болезни и немощи тела
Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобой чего хуже.
Ин. 5, 14
Я благодушествую в немощах… когда я немощен, тогда силен.
2Кор. 12, 10
В течение жизни многие дни человек проводит в болезнях или немощи тела. Как говорит пророк Давид: «Дней лет наших – семьдесят лет, а при большей крепости – восемьдесят лет; и самая лучшая пора их – труд и болезнь…» (Пс. 89, 10).
Болезни и немощи не чужды и христианину вместе со всем человеческим родом.
По существу, несчастье для человечества составляет не болезнь, а причина ее – болезнь души: страсти и грех, которые и лежат в основе болезни тела.
Как пишет о. Иоанн С:
«Все наши болезни суть наказание Божие за грехи; они очищают, примиряют нас с Богом и вводят снова в любовь Его».
Поэтому болезнь есть как бы напоминание нам от Господа о нашей более страшной беде – поражении грехом нашей души. Отсюда – для излечения болезни нужно прежде всего покаяние.
Господь, прежде чем исцелить расслабленного, простил его грехи (Мк. 2, 3–12).
А когда Он исцелил у Овчей купели болевшего 38 лет, то сказал ему: «Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Ин. 5, 14). Отсюда можно думать, что исцеление болезней по молитвам Церкви или праведника ведет к прощению грехов и как результат этого следует выздоровление (мнение о. Александра Ельчанинова).
Однако болезнь и немощь – удел не только больших грешников. Более того – слабое, болезненное состояние тела типично для носителей высокого духа.
Господь сказал ап. Павлу: «Сила Моя совершается в немощи», и ап. Павел говорит о себе: «Я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо когда я немощен, тогда силен» (2Кор. 12, 9–10).
Святые отцы считают вообще упитанность тела и избыток в нем физической силы препятствием к духовной жизни, на этом строится необходимость суровых аскетических подвигов для тех, кто хочет жить жизнью духа и имеет слишком здоровое тело.
А вот и еще благое следствие болезней, про которое так писал митрополит Филарет Московский:
«Небесполезно в болезни испытывать чувство отрешения от мира, чтобы и после болезни придерживаться этого чувства. Неудивительно, если чувство это не так легко проходит после болезни, как во время болезни; в болезни Бог дарует его на потребу немощному, а в здравии требует, чтобы он подвизался обрести его».
Вот почему святые и праведники благодушно терпят и переносят свои немощи и болезни. Многие из них не считали даже нужным лечиться при болезнях.
Обоснование этого мы находим у прп. Макария Великого, который так пишет одному иноку (беседа 48. «О совершенной вере в Бога»):
«Если бы веровал ты, что вечные и неврачуемые язвы бессмертной души и греховные болезни врачуются Христом, то уверовал бы, что Он силен уврачевать и временные телесные немощи и болезни и к Нему единому прибегал бы, презрев врачебные пособия и услуги… Но, конечно, скажешь мне следующее: Бог на врачевание тела дал земные травы и лекарственные вещества и для телесных немощей приуготовил врачебные пособия… И я согласен, что это так… но Господь к отраде уврачевания тела, к удовлетворению нуждам его дал врачебные лекарства людям мирским и всем внешним; им дозволил пользоваться всеми средствами, потому что они не в состоянии еще всецело вверять себя Богу. А ты, инок, пришедший ко Христу, возжелавший быть сыном Божиим и родиться свыше от Духа… должен приобрести новые некие и необычайные перед всеми мирскими людьми и веру, и понятие, и жизнь».
Некоторые святые не только не прибегали к врачебным средствам, но даже не осмеливались просить у Бога избавления от болезни.
Так, однажды к прп. Пахомию пришел его ученик Феодор, мучимый жестокой головной болью, и просил преподобного, чтобы он молитвою своею утолил сильную головную боль. Но преподобный отвечал ему: «Думаешь ли ты, что эта боль или другое подобное мучение приключается без воли и попущения Божия? Терпи, и когда Бог благоволит, Он поможет и исцелит тебя».
Старцы прпп. Варсонофий Великий и Иоанн также советовали своим ученикам, при наличии достаточной веры, при болезнях не лечиться у земных врачей, а предавать себя всецело Господу – «Врачу душ и телес наших» (Отв. 529).
Так, прп. Варсонофий Великий пишет:
«О здоровье сына моего (духовного) могли бы помолиться Богу некоторые из находящихся здесь святых, чтобы он не был болен ни одного дня, – и это исполнилось бы, но тогда он не получил бы плодов терпения».
Однако в другом случае прп. Варсонофий Великий молил Бога об ослаблении телесных страданий одного своего ученика. Но в этом случае он услышал такой ответ от Бога: «Оставь, да испытаю его для пользы души его и да откроется через телесное страдание, каково терпение его и что он должен наследовать за мольбы и труды».
Вот почему не лечился также и прп. Серафим Саровский. Он около трех лет страдал от водянки и половину этого времени провел в постели. При крайнем обострении болезни настоятель Саровской пустыни предложил преподобному пригласить врача. Преподобный отвечал ему:
«Я предал себя, отче святый, истинному Врачу душ и телес Господу нашему Иисусу Христу и Пречистой Его Матери; если же любовь ваша рассудит, снабдите меня, убогого, Господа ради, небесным врачевством» (т. е. Причастием Святых Таин).
По принятии Святых Таин преподобному явилась Богоматерь и исцелила его прикосновением руки.
В другой раз, когда преподобный лежал в изнеможении после избиения его разбойниками, он также был удостоен явления ему Божией Матери. При этом Богоматерь сказала в сторону врачей: «Что вы трудитесь?» Очнувшись от забытья, преподобный опять отказался от помощи врачей и после видения стал быстро поправляться.
Прп. Варсонофий Великий говорит:
«Покаянием можешь избавиться от наказательных болезней… Будучи болен, я никогда не ложился и не оставлял своего рукоделия, хотя и сильные болезни меня постигали. Но незадолго до того как я заключился в келию, тщеславие ухитрилось и не стало допускать ко мне болезней: скорблю теперь, желая терпения, а что терпеть – не знаю».
Следует упомянуть также о том, что св. отцы предлагают освящать принимаемое лекарство (как и все, чем пользуется христианин). Так прп. Варсонофий Великий рекомендовал одному ученику принимать лекарство – розовое масло со святой водой.
Тот же старец при болезнях не советует усиленно просить об исцелении. Он говорит:
«Нехорошо усиленно молиться о том, чтобы получить исцеление, не зная, что тебе полезно. Предоставь это Сказавшему: «Знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения" (Мф. 6, 8). Помолись же Богу, говоря так: «Владыко, я в руках Твоих, помилуй меня по воле Твоей и если мне полезно, исцели меня вскоре». Проси молиться о том же и святых и веруй несомненно, что Бог сотворит полезное для тебя, и благодари Его во всем, вспоминая слово Писания: «За все благодарите» (1Фес. 5, 18), – и получишь пользу душевную и телесную».
Итак, в болезнях нам также надо надеяться прежде всего не столько на помощь земных врачей, сколько на милость Божию и для этого приносить покаяние и искать исцеление в Таинствах исповеди, причащения и елеосвящения.
Следует всегда помнить, что лечится ли христианин у врачей или не считает нужным это сделать, – самым важным является во всех случаях смиренное упование на прощение грехов и милосердие Божие. Об этом так говорят старцы Варсонофий Великий и Иоанн:
«Те, которые прибегают к врачам и которые не прибегают к ним, поступают так в надежде на Бога. Прибегающие говорят: «Во имя Господне вверяем себя врачам, да через них Бог подаст нам исцеление». А не прибегающие – в надежде на имя Его не прибегают к ним, и Он врачует их. Итак, если ты употребишь врачевание – не согрешишь; а когда не употребишь, не высокомудрствуй. Знай же, что хотя ты и к врачам прибегнешь, но будет лишь то, что угодно воле Божией».
О том же говорит так и старец Силуан со Старого Афона:
«Душа, предавшаяся воле Божией, легко несет всякую скорбь и всякую болезнь, потому что и в болезни она молится и созерцает Бога: «Господи, Ты видишь мою болезнь. Ты знаешь, как я грешен и немощен, помоги мне терпеть и благодарить Твою благость». И Господь облегчает болезнь, и душа чувствует Божию помощь и бывает весела перед Богом и благодарна».
О подобной помощи болящим говорят святители Иоанн Златоуст и Амвросий Медиоланский.
Они утверждают, что Бог особо близок Своею благодатию к находящимся в скорбях, печалях и болезнях. Он посещает их, услаждает их невзгоды различными радостями и милостию Своею подобно тому, как это делают милосердные женщины, услуживая болящим и тем доставляя им облегчение в болезни и успокаивая их своим состраданием и любовью.
Следует упомянуть, что и при нежелании искать помощи у врачей христианин может погрешить; и в этом деле, как и во всяком, христианину нужна также рассудительность.
Примером этому может служить случай с одной духовной дочерью известного московского пастыря о. Валентина Амфитеатрова.
Она сильно болела глазами, но не хотела лечиться и настойчиво просила о. Валентина, чтобы тот исцелил ее глаза своею молитвою.
Видя в этом желании чудесного исцеления отсутствие смирения и проявление гордости, о. Валентин отказался молиться за нее и предложил ей обратиться к врачам, т. е. идти тем путем, каким идут все люди.
Старец о. Нектарий Оптинский указывал, что и в исповедальной книжке есть вопрос: «Не пренебрегаешь ли ты лечением», – и добавлял: «И доктора от Бога, и лекарства тоже».
Вот еще несколько примеров, как старцы относились к болезням.
В своих записках старец Силуан со Старого Афона пишет:
«Тому, кто предался на волю Божию, жить много легче, потому что и в болезни, и в бедности, и в гонении он думает: «Так Богу угодно, и мне за грехи нужно терпеть». Вот у меня много лет болит голова, и трудно мне терпеть, но полезно, потому что через болезнь смиряется душа. Душа моя пламенно хочет молиться и совершать бдения, но болезнь мне мешает, потому что больное тело требует покоя и отдыха: и я много просил Господа исцелить меня, но Господь не послушал меня, значит, мне не на пользу. Вот и другой случай был со мной, и Господь скоро услышал меня и спас. Однажды в праздник в трапезе дали рыбу. Когда я ел, кость вошла в горло, очень глубоко в груди. Я призвал святого великомученика Пантелеимона, прося исцелить меня, потому что доктор не сможет вынуть кость из груди. Когда я сказал: «Исцели», – получил ответ в душе: «Выйди из трапезы, надуйся, и кость выскочит вместе с кровью». Я так и сделал: вышел, надулся, кашлянул, и кость большая с кровью выскочила. Понял я, что если Господь не исцеляет мою голову, значит, для души полезно так болеть».
Учитывая эту пользу душе от болезней, Оптинские старцы рекомендовали многим «подлечиваться», а не лечиться, т. е. искать лишь восстановления трудоспособности, но не совершенного избавления от болезней.
Вот как к болезни относился праведник и великий молитвенник о. Иоанн С:
«Ты просишь у Господа, чтобы тебе любить Его любовию как смерть крепкою, или до смерти. Внемли, вот Господь посылает тебе лютую внутреннюю болезнь, приближающую тебя к самой смерти. Не ропщи же на Господа, но терпи ее мужественно, с благодарением Господу за это отеческое Его посещение, это будет значить то, что ты называешь любовью к Богу, как смерть крепкою. И при сильных ударах или корчах болезни уповай, что Бог не только от болезни, но и от самой смерти силен избавить тебя, если Ему угодно… Когда же видишь болезненное разрушение тела, то говори: «Господь дал, Господь и взял… да будет имя Господне благословенно" (Иов. 1, 21). Ты привык смотреть на тело свое как на неотъемлемую собственность, но это крайне неправильно, потому что твое тело – Божие здание… Не пощади же, не возлюби для Него тела своего тленного, но отдай его добровольно и всецело в волю наказующего тебя Господа, как Авраам сына своего Исаака во всесожжение, не теряя веру в благость Божию, не упадая духом, не показывая Богу и устами безумия, якобы неправильно тебя так сильно наказующему, – и ты принесешь великую жертву Богу, как Авраам или как мученик… Итак – терпи великодушно свою болезнь и не только не унывай, напротив, если можешь, радуйся своей болезни… Радуйся тому, что Господь взыскал тебя временным наказанием, да очистит душу твою от грехов… Радуйся, что не предаешься тем страстям, которым предался бы, будучи здоров. Радуйся, что несешь крест болезни и, значит, идешь узким и скорбным путем, ведущим к Царству Небесному».
А вот что про болезни пишет о. Александр Ельчанинов:
«Болезнь – не несчастье, а поучение и Божие посещение. Больного прп. Серафима посетила Матерь Божия, и нас, если мы смиренно переносим болезни, посещают высшие силы… Болезнь – самое благоприятное время для возвращения своего сердца к Богу. С выздоровлением эта возможность опять отходит в бесконечную даль… Сколько прошло перед моими глазами случаев, когда безнадежно плотские люди под влиянием болезни делались тонкими, одухотворенными, умилительными».
При болезнях и скорбях следует, однако, учитывать и следующее предупреждение о. Иоанна С:
«В болезни и вообще в немощи телесной, равно как и в скорби, человек поначалу не может гореть к Богу верою и любовию, потому что в скорби и болезни – сердце болит, а вера и любовь требуют здорового сердца; поэтому и не надо очень скорбеть о том, что в болезни и скорби мы не можем как бы следовало веровать в Бога, любить Его и усердно молиться Ему. Всему время. Иногда и молиться неблагоприятное время».
Примечание к главе 46-й
Некоторые из христиан позволяют себе лечиться путем «заговоров». Это не благословенный способ и запрещен Церковью.
Прпп. Варсонофий Великий и Иоанн на вопрос о возможности лечения скота заговором дали такой ответ:
«Заговаривание запрещено Богом, и ни в каком случае не должно употреблять его, ибо нарушать повеление Божие есть душевная погибель. Лучше полечить скот свой другим образом: попроси совета у врачей – в этом нет греха, или окропи его святой водою»
Смерть близких
Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших,
дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды.
1Фес. 4, 13
Когда человек долго и тяжко страдает перед смертью (например от рака), это считается духовными людьми хорошим признаком, признаком милости к нему Бога и предзнаменованием спасения его души. (Есть поговорка: за рак – в рай попадешь).
Наоборот, внезапная смерть без болезни и без возможности приготовления к ней покаянием считается неблагоприятным признаком.
Последнее, впрочем, не имеет отношения к смерти праведников, которые ко времени отхода с земли подвигами благочестия были вполне очищены и приготовлены для Царствия Божия (вспомним, например, о кончине прп. Серафима Саровского).
Вместе с тем, как пишет епископ Игнатий (Брянчанинов):
«Внезапная смерть не случается с людьми, желающими очистить себя покаянием, хотя бы они по временам и побеждались своими немощами».
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Рождение мистично – к нам приходит вестник из другого мира. Смерть близких еще сильнее будит в нас мистические чувства: уходя от нас, они из ткани нашей души протягивают за собой длинный провод, и мы уже не можем жить только этим миром – в наш теплый уютный дом поставлен телефонный аппарат в бесконечность… Смерть близких – опытное подтверждение нашей веры в бесконечность. Любовь к ушедшему – утверждение бытия другого мира. Мы вместе с умирающими доходим до границы двух миров – призрачного и реального: смерть доказывает нам реальность того, что мы считали призрачным, и призрачность того, что считали реальным… Зрелище смерти всегда поучительно. Какая бы она ни была, она всегда – чудо и таинство. Наша мысль, а если это близкий человек – наша любовь – вместе с умирающим как будто переступают через эту грань, заглядывают в иной мир и удостоверяются в его существовании. Советы близким умершего: оторвать свои чувства и боль от телесности, которая пойдет в землю, не терзать себя воспоминаниями земных чувств и земных радостей, связанных с умершим, а перешагнуть, хотя бы мысленно, с умершим в тот мир, утешаться любовью близких и совместными молитвами, дать отдых своим нервам и своему телу…Скорбь по умершему – неверие, язычество. Надо прийти к христианскому ощущению реальности Царства Небесного… У умерших наступает непосредственное ощущение и видение духовных сущностей, нападение демонов и т. д. Наше горе, смущение, слезы, а иногда и отчаяние усугубляют смущение души: ведь она еще очень близка к нам, она – одно существо с нами, и если при жизни, закрытая телом, она не всегда чувствовала душевное состояние близких, то сейчас она особенно беззащитна против нашего отчаяния, усиливающего ее смущение. Вот почему наш долг перед почившими – оказать им помощь приведением себя в состояние молитвы – гармонического, светлого вибрирования, которое распространяется и на них. Всякая смерть – урок для нас, оставшихся: она – чудо, как и чудо рождения: «како предахомся тлению»; она – напоминание о нашей близкой смерти и в построении плана нашей жизни… Пусть наша вера и вообще наша духовная жизнь слабы, но ведь наша любовь к почившим – ведь она-то не слаба; ведь оттого и скорбь наша так велика, что велика наша любовь. Так пусть она же, эта наша любовь, выведет нас из мрака скорби. Напряжением нашей любви переступим и мы тот роковой порог, который переступили они. Войдем усилиями нашего воображения в тот мир, в который вступили они, дадим в своей жизни больше места тому, чем они сейчас живут, – и постепенно, незаметно наша печаль обратится в радость, которую никто от нас не отнимет».
Есть одна склонность у христиан, которую они заимствуют у неверующих людей мира: это стремление скрыть от умирающих близких серьезность их положения и близость смерти.
Господь посылает длительные предсмертные болезни как последнее средство, служащее для спасения души;
Он хочет, чтобы в это время душа задумалась бы над жизнью, заглянула бы в себя, осознала бы свою нечистоту и непригодность для вечного блаженства, ужаснулась бы своему недостоинству и в страхе вспомнила бы о Боге и с покаянием и надеждою на Его милосердие устремила бы к Нему свое сердце.
Этому благому Промыслу Божию очень часто мешают близкие тяжело больных.
Как пишет епископ Феофан Затворник:
«Благоразумие окружающих болящего не должно бы, по-видимому, отвлекать его внимание от мыслей – «Не умереть бы». Но у нас, по обыкновению, в большинстве подобных случаев всячески стараются как бы разуверить больного в грозящей ему опасности, хотя нередко и сами сознают, что больной безнадежен. Понятно, что такое лицемерие у постели болящего, как и чем ни оправдывай его, кроме нравственного вреда ничего не может ему принести, а нередко и самих так неуместно лицемерящих, в случае неожиданно ускорившейся смерти больного без должного христианского напутствия, подвергает тягчайшей скорби. Мало разве умирают у нас без надлежащего подготовления исключительно лишь по нерадению окружающих больного родственников? И допустившие такую неосмотрительность не убиваются ли горем, иногда целую жизнь, считая себя виновными в том, что допустили своего близкого человека умереть без христианского подготовления?»
Также и Оптинские старцы считали, что врач обязан предупреждать больного о приближении смерти.
И, очевидно, не только не скрывать надо опасность перед больными из христиан, но, даже может, быть несколько преувеличивать ее и говорить, что нельзя иметь надежды ни на лекарства, ни на врачей, так как последние – только люди.
Есть случаи из жизни праведников, когда они предсказывали скорую смерть кому-либо из близких к ним, причем эти предсказания потом не оправдывались. Но те, кому они предсказывали, были впоследствии им глубоко благодарны. Это предсказание заставляло их вовремя – когда еще у них были и время и силы – покаяться, изменить свой образ жизни и в усиленных духовных подвигах приготовить себя к переходу в иной мир.
В тех случаях, когда хотят прекратить или облегчить предсмертные страдания больного, надо прибегать к усиленной молитве о нем.
Прп. Афанасий Афонский в тех случаях, когда узнавал духом, что какому-либо больному иноку его монастыря исцелиться не было воли Божией, совершал всенощное бдение и просил Бога, чтобы Он как Благоутробный упокоил его, избавляя таким образом и больного от мучений, и окружающих от тяжести длительного ухода за больным.
И к утру, когда молящиеся кончали свои молитвы, кончал обычно свою жизнь и больной.
Здесь следует, однако, заметить, что чего бы ни просили молящиеся, им следует заканчивать свою просьбу так, как заканчивал Свою молитву Господь в Гефсиманском саду: «Да будет воля Твоя» (Мф. 26, 42).
Приложения к главе 47-й
Что нам говорить умирающим? На этот вопрос дается ответ в письме к умирающей сестре епископа Феофана Затворника:
«Прощай, сестра. Господь да благословит исход твой и путь твой по твоем исходе.
Ведь ты не умрешь. Тело умрет, а ты перейдешь в живой мир, живая, себя помнящая и весь окружающий мир узнающая.
Там встретят тебя батюшка и матушка, братья и сестры. Поклонись им и наши им передай приветы и попроси попещись о нас. Тебя окружат твои дети со всеми радостными приветами. Там лучше тебе будет, чем здесь. Так не ужасайся, видя приближающуюся смерть: она для тебя – дверь в лучшую жизнь. Ангел хранитель твой примет душу твою и поведет ее путями, какими Бог повелит.
Грехи будут приходить – кайся во всех и будь крепкой веры, что Господь и Спаситель все грехи кающихся грешников изглаждает. Изглаждены и твои, когда покаялась. Эту веру поживее восставь в себе и пребудь с ней неразлучно.
Даруй же тебе, Господи, мирный исход. День-другой – и мы с тобой. Потому не тужи об остающихся. Прощай, Господь с тобой».
«Я всегда молился и молюсь, чтобы Господь дал сестре пожить, пока последние дети станут на ноги.
Но судя по тому, что вы мне сказали, теперь уже надо молиться о мирной кончине. Что же делать? Что судил Бог, тому надо покориться.
Что умирает – ничего необыкновенного нет. Вслед за ней и мы пойдем той же дорогой. Это – общий всех путь. Но все же смерть поражает всех, и ко всем умирающим мы относимся так, как бы они нечаянно умерли.
Вы останетесь оканчивать воспитание и устроение детей, а она отойдет, и там что нужно и можно приготовит для встречи вас. Будьте мужем силы. Скрепите силы и мужайтесь. Ведь сестра-то сама не умрет: тело умирает, а личность умирающей остается. Вот и вы, пока она отойдет, – в тот же мир переходите вниманием.
В теле, лежащем под образами и потом выносимом, ее нет. И в могилу не ее прячут. Она в другом месте. Также жива, как и теперь. В первые часы и дни будет около вас. И только ни поговорить, да и увидеть ее нельзя, но она – тут. Вникните в это. Мы, остающиеся, плачем об отошедших, а им сразу легче: то состояние отрадное.
Те, которые обмирали и потом вводимы были в тело, находили его очень неудобным жилищем. То же самое будет чувствовать и сестра. Ей так лучше, а мы убиваемся, будто с ней беда какая случилась. Она смотрит и, верно, дивится. Я всегда был такого мнения, что по умершим не траур надо надевать, а праздничные наряды.
Ну, останкам почившего надо отдать некий почет, что совершенно справедливо, но зачем у нас к этому телу обращаются, как к живому лицу, – удивляться надо. У Господа нет мертвых – у Него все живы. А мы, насмотревшись на тело – синеватое, глаза впали и т. д., – именно это изображение запечатлеваем, и этот-то обман раздирает сердце. Потом придет в голову мысль: сырая могила… мрачная… увы, бедный, несчастный наш умерший.
А на самом-то деле: он в светлом месте, в состоянии, полном отрады, свободный от всех обязанностей… прелесть как ему хорошо. И все так же жив, как был вчера, накануне смерти. Только ему было хуже, а теперь лучше.
Что его не видно, это не потеря, он бывает тут. Отошедшие быстродвижны, как мысль, они еще ближе становятся нам, чем были здесь, ибо здесь мы часто отделены от любимых пространством, а невидимое бытие сокращает разделение, так что вспомнил лишь об умершем (только сердечной, живой памятью) – он тут и есть.
У отошедших скоро начинается и подвиг перехода через мытарства. Тут нужна сестре помощь. Думайте об этом – и вы услышите вопль: помоги. Вот на что надлежит вам устремить все внимание и всю любовь к ней.
Я думаю, самый действительный показатель любви вашей к усопшей будет то, если вы с минуты отхода души погрузитесь в молитву о ней в новом ее состоянии и новых неожиданных нуждах. Начав так, непрестанно молитесь Богу о помощи ей, особенно в продолжение шести недель, да и далее.
В сказании Феодоры мешок, из которого ангелы брали, чтобы отделываться от злых духов, были молитвы ее старца. То же будут и ваши молитвы. Не забудьте так сделать – вот и любовь. Поскорее и меня известите… и я тоже начну, и дети пусть так делают… А слишком горевать и убиваться – мало имеет смысла.
Подготовка христианина к смерти своего тела
Иногда слышишь от некоторых верующих пожелание умереть. Какое неразумие!
Наши короткие дни жизни – это бесценное сокровище, которое надо использовать как можно лучше, чтобы в течение этих коротких мгновений (по сравнению с вечностью) «собрать» для «неба» (Мф. 6, 20) как можно больший духовный капитал – запасти побольше духовного «елея» (Лк. 19, 23; Мф. 25, 1–13).
И готовы ли мы к переходу? Хватит ли нам там наших «духовных запасов?» А может быть, мы совсем еще не подготовлены к возвышенным ощущениям жизни духа?
Поэтому надо дорожить каждым днем жизни в теле, а время смерти последнего предоставить Господу.
Положим, кто-нибудь из нас заразил бы палец чумой и узнал бы от врачей, что для спасения своей жизни ему надо продержать свой палец 10 секунд на огне. Неужели не потерпел бы он эти 10 секунд, как бы больно ни было?
А наша жизнь по сравнению с вечностью – не короче ли секунд? Почему же не хотим мы претерпеть в ней немного и провести ее так, как велит Господь, – в беззаветном служении ближним, в молитве, в тщательном соблюдении всех Божиих заповедей, не пренебрегая самой малейшей из них?
Но мы в этом отношении так неразумны и близоруки, что продолжаем вести себя, как самые малые дети.
Вместе с тем мы не можем сказать, что мы не боимся смерти тела. Говоря об обывательском отношении к смерти, о. Иоанн С. пишет: «Что для человека всего ужаснее? Смерть? Да, смерть. Всякий из нас не может без ужаса представить, как ему придется умирать и последний вздох испускать. А как терзаются родители, когда умирают их любезные дети, когда они лежат перед из глазами бездыханными!»
О том же говорит и о. Александр Ельчанинов:
«Смерть – всегда зло и ужас, будет ли это смерть старца или ребенка, грешника или праведника. Смерть – всегда победа диавола, временная, но все же победа. Тело наше, созданное для бессмертия, подчиняется злому закону смерти, отделяется от души, распадается, разлагается, обращается в ничто. Грехом смерть вошла в мир – она входит в нас с наших детских лет, она бороздит морщинами греха лицо, заставляет погашать живой огонь глаз, делает расслабленным тело… Но смерть, самое страшное для человека, верующему не страшна, как не страшны для крылатого существа все бездны, пропасти и падения».
Но по маловерию многие из христиан бывают заражены взглядом на смерть безбожного мира, который считает смерть величайшим из бедствий, и некоторые даже надеются, что некогда она, может быть, будет преодолеваться наукой.
Когда молятся в церкви о даровании нам «христианской кончины живота нашего» – молятся о даровании нам возможности подготовки к смерти, покаяния перед ней и причащении Святых Таинств непосредственно перед смертью.
Предание оставило нам слова Господа: «В чем застану, в том и сужу».
Здесь указывается на вероятность того, что смерть застанет нас в такой момент, который будет решающим для нашей судьбы в вечности. Благо, если смерть застанет нас за добрым делом – в молитве, в состоянии покаяния и примирения со всеми людьми.
Очевидно, что душу нашу ожидает тогда, по словам Господа, светлая участь. Но горе, если смерть застанет нас в состоянии совершенного и нераскаянного смертного греха, или где-либо в увеселительном месте, или во вражде с кем-либо.
Ведь не случайный момент выбирает Господь, посылая нам смерть. И тогда самая обстановка смертного часа будет нам осуждением. Отсюда будет понятным то, что старцы Старого Афона не считают возможным судить о праведности иноков ранее того времени, когда они увидят, как иноки умирают.
Обычно людям Бог не открывает часа их смерти, так как им это неполезно. Об этом так пишет прп. Варсонофий Великий одному состоятельному больному, запросившему его о том, будет ли он жив или умрет, – раздавать ли ему свое имение, или делать это еще рано?
«Если я скажу, что ты умрешь, то спасение твое будет как бы вынужденным; потому что, видя себя в узах смерти, ты, как бы по необходимости, откажешься от своего имения. А если ты надеешься еще долго жить и, пожелав спастись, утвердишь мысль твою во благом (т. е. раздашь имение), то, хотя и тотчас умрешь, спасение твое будет по твоей свободной доброй воле».
Однако многим из достигших святости Господь открывал о часе их смерти заранее.
Более того – некоторым из них дана была даже возможность самопроизвольно отдалить этот час. Так было с прп. Иоанном, сподвижником прп. Варсонофия Великого.
Когда он сказал молодому игумену Елиану о том, что он (Иоанн) умрет через неделю, то Елиан стал умолять его отсрочить день кончины, чтобы наставить его, Елиана, в управлении монастырем. И преподобный, сжалившись над Елианом, остался жить еще лишние две недели.
В истории Православной Русской Церкви описаны случаи сокращения жизни по послушанию и молитвам святых и праведников. Так умерла любимая духовная дочь прп. Серафима Саровского Елена Васильевна Мантурова.
Вот как описывается ее смерть в «Летописи Дивеевского монастыря»:
«Призвав Елену Васильевну, преподобный сказал ей: «Ты всегда меня слушала, радость моя, и вот теперь хочу я тебе дать одно послушание… Исполнишь ли его, матушка?» На согласие Елены Васильевны преподобный сказал: «Вот видишь ли, матушка, Михаил Васильевич, братец-то твой, болен, и пришло время ему умирать, а он мне еще нужен для обители-то нашей… Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила-то Васильевича». «Благословите, батюшка», – смиренно отвечала Елена Васильевна. С того же дня она захворала и вскоре умерла».
Такие же случаи умирания за других по молитвам московского протоиерея Валентина Амфитеатрова описываются и в жизнеописании этого великого пастыря и светильника благочестия наших дней (Изд. 1912 г.).
Таинственна воля Божия, от которой зависит день кончины человека. Однако в описанных выше случаях смерти за других можно видеть очевидную целесообразность в исполнении подобных просьб духовных пастырей. Те, кто умирал, были вполне уже готовы к смерти.
Добровольная же и преждевременная кончина лишь увеличивала их венцы, по заповеди Господней: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13).
Те же, кому по молитвам пастырей продлевалась жизнь, очевидно, также духовно много выигрывали, имея возможность еще более приложить к своим трудам новые труды ради Господа и тем более очистить свою душу от греха.
Велики и радостны обетования Христа для тех, кто последовал за Ним: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор. 2, 9). Эти сокровища не временные, а вечные. И каждый может приобрести их. Для этого христианин должен жить так, чтобы дерзновенно сказать с ап. Павлом: «Для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение» (Флп. 1, 21).
И тогда вместо скорбной песни «Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть» у христианина в душе зазвучат другие победные слова ап. Павла: «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» (1Кор. 15, 55).
Приложения к главе 48-й
И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе.
Откр. 14, 13
Самый прекрасный день на земле это – день смерти. День смерти тела души верной. Не святой, не праведной… но Господу верной души – это есть праздник.
Ибо грешников спасти от тленной жизни их пришел Спаситель и, чтоб не страшно им было входить в темнеющие тесные ворота, выводящие из земли в жизнь, Сам прошел ими, освятил их, помазал стены их святым благоуханным миром Марии Магдалины.
И поэтому должны мы идти с любовью. Как живем с любовью нашей, малою, ничтожною, так и выйти должны с нею.
Люди, люди, слушайте голос Отца света, Отца мира, Отца жизни. Неужели вы боитесь?.. Грешны? Но ведь Он для грешников кающихся еще более Отец, чем для праведников. Он любит кающихся грешников больше. Не сомневайтесь. Он Сам сказал об этом. Слушайте. Это – Творец… Он создал вас для жизни. Как маловерны и боязливы люди. Плачут, идя в мир из темной утробы матери. Плачут, уходя из материнской утробы мира, рождаясь в нескончаемую жизнь блаженного и осиянного духа. Смотрите на образ. Рождение – со скорбью, но блаженна скорбь последнего распятия и очищения – более чем все радости на земле.
Готовься, душа, к Божьему часу. Это час великого покоя, чистоты, день великой правды жизни, начало великой любви мира.
Помышляя со страхом в великом смущеньи
О предсмертных минутах последнего дня,
Трепещу, вспоминая свои согрешенья:
Иисусе Сладчайший, помилуй меня.
Не остави в томленых меня одиноком
В час ужасный исхода, Христе, моего,
Да узрю близ себя угасающим оком,
Иисусе Сладчайший, Тебя одного.
И когда окружат мое смертное ложе
И приблизятся зраки лукавых духов,
Заслони их виденья ужасные, Боже,
И укрой мою душу от злобных врагов.
Чтобы слух не смущали мирские мне звуки,
Ты хранителю ангелу имя Твое
Повели мне твердить в утоление муки,
Иисусе Сладчайший, спасенье мое.
Цепенеющих уст не отрини моленья,
Разреши мне язык в сей последний мой час.
Покаянных стенаний в предсмертном бореньи
Иисусе Сладчайший, услыши мой глас.
И когда уже смерть затуманит мне очи
И навеки для мира закроется слух,
Просвети этот мрак наступающей ночи
И приими, Иисусе Сладчайший, мой дух.
Разрешенную душу из тела темницы,
Всю объятую страшной смертельной тоской,
Да покроет Твоя всеблагая десница,
Иисусе Сладчайший, возлюбленный мой.
От воздушных мытарств, от врагов и мученья
Безответную, робкую Сам защити,
И грехов ее бездну, ее дерзновенье
За любовь лишь и веру, о Боже, прости.
Если ж дух мой, Христе, воскрешенный
Тобою, Удостоится свет трисиянный узреть,
Просвети Ты его благодатью святою,
Чтобы вечно любовью он мог пламенеть.
Чтобы мог наслаждаться Твоим лицезреньем,
Иисусе Сладчайший, Податель благих,
И, Тебя славословя немолчным хваленьем,
Упокоиться сладко в объятьях Твоих…
Принуждай себя вставать рано и в определенное время. Без особенной причины не спи больше семи часов.
Как скоро пробудишься от сна, тотчас вознеси мысль свою к Богу и сделай на себе со благоговением крестное знамение, помышляя о распятом Господе Иисусе Христе, Который для нашего спасения умер на кресте.
Немедленно встань с постели, оденься и не позволяй себе долго нежиться на мягкой постели и оставаться неодетым.
Одеваясь, помни, что ты находишься в присутствии Господа Бога и ангела хранителя, и вспоминай о падении Адама, который грехом лишил себя одежды невинности, и смиренно проси у Господа Иисуса благодати облечься в Него и так мыслить, чувствовать, говорить и делать, как Он Сам и мыслил, и чувствовал, и говорил, и делал.
Потом немедленно начни молитвы утренние; преклонив колена, молись тихо, внимательно, благоговейно и с глубочайшим смирением, как должно перед взором Всемогущего. Испрашивай у Него веры, надежды и любви и благословения к занятиям этого дня.
Проси себе сил к благодушному приятию всего того, что Ему будет благоугодно в тот день послать или попустить, и перенесению всех тягостей, трудностей, бедствий, смущений, напастей, скорбей и болезней души и тела с твердостью и спокойствием и с любовью к Иисусу Христу.
Прими твердое намерение все делать для Господа Бога, все принимать из Отеческой руки Его, и особенно – решимость делать именно такое-то добро или избегать именно такого-то зла; приноси всего себя в живую жертву Богу.
Размышляй так: может быть, этот день есть последний день моей жизни, – и все так делай, как бы ты хотел делать, готовясь предстать теперь же на суд Божий.
Благодари Господа Бога за сохранение тебя в прошедшую ночь, и что ты еще жив и не умер во грехах. Сколько людей в прошедшую ночь смерть представила пред Страшное судилище Господа!
Также возблагодари Бога, что еще есть для тебя время благодати и милосердия и что есть еще время и средства для покаяния и приобретения неба.
Каждое утро думай о себе, что только теперь начинаешь и хочешь быть христианином, а прошедшее время напрасно погибло.
Хоть четверть часа каждое утро посвящай на краткое размышление об истинах веры, особенно о непостижимом таинстве воплощения Сына Божия, о Втором пришествии Его, Страшном Суде, муке и рае.
После молитвы и размышления, если позволяет время, то почитай какую-нибудь книгу духовную, например св. Димитрия «Алфавит духовный» и св. Тихона Задонского «Сокровище от мира собираемое», и читай до тех пор, пока сердце твое придет в умиление. Довольно подумав об одном месте, читай далее и внимай тщательно тому, что Господь говорит твоему сердцу.
После сего займись делами твоими, и все занятия и дела твои да будут во славу Божию; помни, что Бог везде видит тебя, зрит все действования, занятия, чувствования, помышления и желания твои и щедро воздаст тебе за все добрые дела.
Не начинай ни одного дела, не помолясь Господу Богу, ибо то, что мы делаем и говорим без молитвы, после оказывается или погрешительным, или вредным и обличает нас через дела неведомым для нас образом. Сам Господь сказал: «Без Меня не можете творити ничесоже».
Среди трудов твоих будь всегда весел и покоен, успех их поручая благословению Господа и довольствуясь тем, что ты сделал свое дело.
Исполняй все тяжкое для тебя как эпитимию за грехи твои – в духе послушания и смирения; в продолжение трудов произноси краткие молитвы, особенно молитву Иисусову, и представляй себе Иисуса, Который в поте лица Своего ел хлеб Свой, трудясь с Иосифом.
Если твои труды совершаются успешно, по желанию сердца твоего, то благодари Господа Бога; если же неуспешно, то помни, что и это Бог попускает, а Бог делает все хорошо.
Если же остается время перед обедом, то рассмотри, как ты исполнял то, на что решился поутру, или во время благочестивого чтения, или во время размышления.
Во время обеда представляй Отца Небесного, отверзающего руку Свою, чтобы напитать тебя; никогда не оставляй молитвы перед обедом и во время его представляй, что Иисус обедает с тобою; удели от своего стола и нищим.
После стола считай себя как бы одним из тех, которых в числе пяти тысяч напитал чудесно Иисус Христос, и возблагодари Его от сердца и моли, чтобы Он не лишил тебя небесной пищи – слова Своего и Святых Тела и Крови Христовых. Если желаешь жизни мирной, то предай всего себя Богу. До тех пор ты не найдешь душевного мира, пока не успокоишься в едином Боге, любя Его одного.
Всегда и во всем поминай Господа Бога и святую любовь Его к нам грешным: во всем старайся исполнять волю Божию и угождать только единому Богу.
Не делай ничего против заповедей Божиих, не домогайся и не ищи ничего, кроме Бога, делай и терпи все для Бога.
Не заботься о том, чтобы уважали и любили тебя люди века сего, но о том, чтобы угодить Господу Богу и чтобы совесть твоя не обличала тебя во грехах.
Если же хочешь непрестанно помнить о Боге, то скорби и несчастия переноси как справедливо тебя постигающие.
Бодрствуй тщательно над самим собой, над чувствами, помышлениями, движениями сердца и страстями; ничего не почитай маловажным, когда дело идет о твоем спасении вечном.
Во время памятования о Боге умножай молитвы твои, чтобы Господь помянул тебя тогда, когда забудешь о Нем. Во всем да будет Учителем твоим Иисус Христос, на Которого взирая оком ума своего, спрашивай самого себя чаще, что в этом случае помыслил бы, сказал и сделал Иисус Христос.
Приучись во всем, что ни видишь, представлять себе что-нибудь доброе. Будь кроток, тих, смирен, молчи и терпи по примеру Иисуса. Он не возложит на тебя креста, которого ты не можешь понести. Он Сам поможет тебе нести крест.
Не думай приобрести какую-нибудь добродетель без скорби и болезни души. Проси у Господа Бога благодати исполнять как можно лучше Его святейшие заповеди, хотя бы они казались тебе весьма трудными.
Исполнив какую-нибудь заповедь Божию, ожидай искушения, ибо любовь ко Христу испытывается через преодоление препятствий.
И на малое время не оставайся в праздности, а пребудь всегда в трудах и занятиях. Ибо не трудящийся недостоин имени человека и непременно погибнет.
Уединяйся по примеру Иисуса Христа, Который, уединяясь от прочих людей, молился Отцу Небесному.
Во время тягости душевной или охлаждения к молитве и ко всем благочестивым занятиям не оставляй дел благочестия – так, Господь Иисус Христос трижды молился, когда душа Его была прискорбна даже до смерти.
Делай все во имя Иисуса, и таким образом всякое дело твое будет делом благочестия.
Более слушай, нежели говори: во многоглаголании не спасешься от греха. Испрашивай для себя у Господа благодати благовременно и молчать и говорить и полагай хранение устам твоим, чтобы не согрешить языком, и заграждай слух, чтобы не услышать противного Господу Богу.
Не любопытствуй о новостях: они развлекают дух; с охотой рассуждай о добрых предметах. Убегай даже самых мелких грехов, ибо не удаляющийся от малых, непременно впадет в большие и тяжкие.
Если хочешь, чтобы не тревожили тебя злые помыслы, то со смирением принимай уничижение души и скорбь телесную, не отчасти, но во всякое время, во всяком месте и во всяком деле.
Всякий помысл, удаляющий тебя от Господа, особенно скверный плотской помысл, изгоняй из сердца как можно скорее, как сбрасываешь с одежды и одну искру, попавшую на нее. Когда приходит такой помысл, то молись крепко: «Господи, помилуй. Господи, помоги мне. Господи, не оставь меня, избави от искушения», – или иначе как.
Но среди искушений не смущайся. Кто посылает случай к сражению, Тот даст и силы к победе. Будь спокоен духом, уповай на Бога; если Бог за тебя, то кто против тебя?
Испрашивай у Бога, чтобы Он отнял от тебя все, что питает твое самолюбие, хотя бы это лишение было для тебя самое горькое. Желай жить для Него одного и умереть и всецело принадлежать Ему. Когда потерпишь какое-нибудь бесчестие от людей, то разумей, что это послано от Бога к славе твоей, и таким образом в бесчестии будешь без печали и смущения, и в славе, когда она придет, будешь верен и избежишь осуждения. Если имеешь пищу и одежду, то этим будь доволен по примеру Иисуса, нас ради обнищавшего.
Никогда не спорь и слишком много не защищай себя и не извиняй; ничего не говори против начальников или ближних без нужды или обязанности.
Будь искренен и прост сердцем, с любовью принимай наставления, увещания и обличения от других, хотя бы ты был и очень мудр.
Не будь ненавистником, завистником, безмерно строгим в слове и делах. Чего не хочешь себе, того не делай другому, и чего себе от других желаешь, то прежде сам сделай другим.
Если кто посетит тебя, то возвысь сердце твое к Господу Богу и моли Его даровать тебе дух кроткий, смиренный, собранный; будь ласков, скромен, осторожен, благоразумен, слеп и глух, смотря по обстоятельствам.
Помышляй, что Иисус находится среди тех, с которыми ты находишься и беседуешь. Слова твои растворяй солью премудрости, твердо помня, что время кратко и что человек должен дать отчет во всяком бесполезном слове. Разговору назначай определенную цель и старайся направлять его к спасению души.
Когда же кому принесешь пользу словами твоими, то признай в этом благодать Божию.
Когда ты находишься наедине с собою, то испытывай себя: не сделался ли ты менее добр, нежели как был прежде, не впал ли в какие грехи, которых прежде не делал?
Если согрешишь, то немедленно проси прощения у Бога со смирением, сокрушением и упованием на Его благость и поспеши принести покаяние перед отцом духовным, ибо всякий грех, оставленный без покаяния, есть грех к смерти, о котором, если и святой помолится за другого, не будет услышан. Притом, если не будешь сокрушаться о грехе, сделанном тобою, то опять в него скоро впадешь.
Старайся делать всякому добро, какое и когда только можешь, не думай о том, оценит ли или не оценит он его, будет или не будет он тебе благодарен. И радуйся не тогда, когда сделаешь кому-нибудь добро, но когда без злопамятства перенесешь оскорбления от другого, особенно от облагодетельствованного тобою.
Если кто с одного слова не оказывается послушным, того не понуждай через прение, сам воспользуйся благом, которое он потерял. Ибо незлобие принесет тебе великую пользу. Но когда вред от одного распространяется на многих, то не терпи его, ищи пользы не своей, но многих. Общее благо важнее частного.
Во время ужина вспоминай о последней вечере Иисуса Христа, моли Его, чтобы Он удостоил тебя вечери Небесной.
Прежде нежели ляжешь спать, испытай свою совесть, проси света к познанию грехов своих, размышляй о них, проси прощенья в них, обещай исправление, определив ясно и точно, в чем именно и как ты думаешь себя исправить.
Потом предай себя Богу, как будто тебе должно в сию ночь явиться пред Ним, поручая себя Божией Матери, ангелу хранителю, святому, которого имя носишь. Представляй постель как бы гробом твоим и одеяло как бы саваном. Сделав крестное знамение и облобызав крест, который на себе носишь, усни под защитой Пастыря Израилева (т. е. Господа), «иже храняй не воздремлет, ниже уснет».
Если же не сможешь спать или будешь бодрствовать во время ночи, то вспоминай слово: «Среди полнощи вопль бысть: се Жених грядет», – или вспоминай о той последней ночи, в которую Иисус молился Отцу до кровавого пота.
Молись за находящихся ночью в тяжелых болезнях и смертном томлении, за страждущих и усопших и моли Господа, да не покроет тебя вечная тьма.
Во время болезни прежде всего возложи упование твое на Бога и частым воспоминанием и размышлением о страдании и смерти Иисуса Христа занимай себя, чтобы более и более укреплялось твое сердце. Непрестанно твори какие-либо молитвы, какие знаешь и можешь.
Проси у Господа Бога прощения во грехах и терпения во время болезни. Всячески воздерживайся от ропота и раздражительности, так обыкновенных во время болезни. Если Господь Иисус Христос потерпел ради нашего спасения самые тяжкие страдания и болезни – а мы что сделали или потерпели ради нашего спасения?
Как можно чаще ходи в храм к Божественной службе, особенно старайся как можно чаще быть во время литургии. Воскресные и праздничные дни непременно посвящай делам благочестия. Всегда, когда находишься в храме, представляй, что ты находишься в присутствии Бога, ангелов и всех святых.
Остальное время дня после литургии посвящай на благочестивое чтение и другие дела благочестия и любви. День рождения твоего особенно посвящай делам благочестия. Каждый год и каждый месяц делай строгое испытание твоей совести.
Исповедуйся и приобщайся Святых Таин как можно чаще. К приобщению Святых Таин приступай всегда с истинным гладом и истинною жаждою души, с сокрушением сердца, с благоговением, смирением, верою, упованием и любовию.
Как можно чаще размышляй о страданиях и смерти Иисуса Христа, умоляя Его ризою заслуг Своих покрыть все грехи твои и принять тебя в Царство Свое. Имя Иисуса всегда имей в устах и в сердце.
Как можно чаще размышляй о великой любви Господа к тебе, чтобы и самому тебе возлюбить Его всем сердцем твоим, всею душою твоею и всеми силами твоими, и таким образом будешь вести мирную жизнь на сей земле и блаженную на небе во веки веков. Благодать Господа нашего Иисуса Христа да будет с тобою.
