Училище благочестия

Незлобие

Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду.

(Мф. 5, 40)

Однажды обкрадывали авву Евпрения: он помогал ворам выносить из келии то, что там находилось. Воры вынесли все и, забрав вынесенное, пошли. Только жезл старца остался в келии. Старец, увидев это, опечалился. Взяв жезл, он пошел за ворами и отдавал его им, но они не хотели принять его по подозрению в действии старца какого-нибудь умысла против них. Старец, встретившись с людьми, шедшими по той же дороге, упросил их взять жезл и передать его ворам.

(Еп. Игнатий. Отечник)

Рассказывают также о смирении блаженного Спиридона - как он, будучи святителем и великим чудотворцем, не гнушался пасти овец бессловесных и сам ходил за ними.

Однажды ночью воры проникли в загон, похитили несколько овец и хотели уйти. Но Бог, любя угодника своего и охраняя его скудное имущество, невидимыми узами крепко связал воров, так что они не могли выйти из ограды, где и оставались в таком положении, против воли, до утра.

На рассвете святой пришёл к овцам и, увидев воров, связанных силою Божией по рукам и ногам, своей молитвой развязал их и дал им наставление о том, чтобы не желали чужого, а питались трудом рук своих; потом он дал им одного барана, чтобы, как он сам сказал, "не пропал даром их труд и бессонная ночь", и отпустил их с миром.

(Житие святителя Спиридона Тримифунтского)

Один брат, обиженный другим, пришел к авве Сисою и говорит ему: "Такой-то брат обидел меня! Хочу отмстить за себя". Старец увещевал его и говорил: "Не мсти ему, сын мой, а лучше предоставь Богу дело отмщения". Брат сказал: "Не успокоюсь, пока не отомщу за себя". Тогда старец сказал: "Помолимся, брат!". Вставши, он так молился: "Боже! Мы не имеем более нужды в Твоем попечении о нас: мы сами хотим мстить за себя". Брат, услышав сие, пал к ногам старца и сказал: "Не хочу более судиться с братом; прости меня, авва!".

(Скитский патерик)

Авва Макарий застал человека, прибывшего с мулом и грабящего его келию. Макарий как бы странник, встав в воротах, навьючивал вместе с ним мула, затем он отпустил его от себя, говоря: “Мы ничего не принесли в мир (1 Тим. 6:7). Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!” (Иов. 1:21). Благословен Господь во всем!”

(Древний патерик)

В отсутствие аввы Макария вошел к нему в келию разбойник.

Макарий, возвратившись, застал разбойника, который навьючивал на своего верблюда его вещи. Макарии вошел в келию, взял еще несколько вещей и стал вместе с разбойником укладывать их на верблюда.

Когда же они навьючили, разбойник начал бить верблюда, побуждая встать, но верблюд не поднимался. Авва Макарии, видя, что верблюд не встает, вошел в свою келию, нашел там маленький земледельческий инструмент, вынес его и, кладя на верблюда, сказал: “Брат, вот чего дожидался верблюд!”

Потом, ударив верблюда ногой, сказал: “Встань!” Верблюд по слову святого тотчас встал и немного отошел, но потом опять лег и уже не вставал до тех пор, пока не сняли с него все вещи. Тогда он пошел.

 (Достопамятные сказания)

Пришли некогда разбойники в монастырь к некоему старцу и сказали ему:

“Мы пришли взять все, что есть в твоей келии.”

Он же сказал: “Что вам угодно, чада, то и берите”.

Итак, они взяли все, что нашли в келии, и отошли. Но они забыли кошелек, который там был скрыт. Взяв его, старец погнался за ними, стал кричать:

“Чада! Возьмите то, что вы забыли в келии”.

Удивившись долготерпению старца, разбойники возвратили все в келию и раскаялись, говоря друг другу: “Человек этот Божий!”

(Древний патерик)

Некий старец в скиту застал разбойников, грабящих его келию, и сказал им: “Поспешите, прежде чем придут братия и помешают мне исполнить заповедь Христа, говорящего: “От взявшего твое не требуй назад” (Лк. 6, 30).

(Древний патерик).

Говорили о брате-соседе великому старцу, что он, приходя к нему, крал, если что находилось в его келии.

Старец же видел его и не обличал, но еще более работал, говоря: “Может быть, брат этот имеет нужду”. И великую скорбь имел старец, когда так трудился и, однако, находил свой хлеб в оскудении.

Когда же старцу приспела кончина, то окружили его братия. Видя того, кто крал, старец попросил: “Приблизься ко мне!” И, поцеловав его руки, сказал: “Братие! Я благодарен этим рукам, потому что через них иду в Царство Небесное”.

Брат, умилившись и раскаявшись, сделался и сам искусным монахом от дел, которые видел у великого старца.

(Древний патерик)

Сказывали о некотором старце, что при нем жил юноша. Старец, увидев однажды, что юноша делает что-то неполезное для своей души, сказал ему:

“Не делай этого”.

Юноша не послушался.

Старец, видя это, отложил попечение о нем, предоставив ему свой суд над собой. Как-то юноша запер двери келии, в которой были хлебы, и оставил старца без пищи в течение трех дней. И не спросил старец, где он, что делает вне келии.

У старца был сосед, который, узнав, что юноша ушел, сделал немного кашицы и подал старцу через стену, прося, чтобы старец вкусил, и говоря: “Что юноша делает так долго вне келии?”

Старец отвечал: “Когда он удосужится, то возвратится”.

(Св. Игнатий. Отечник)

Некие философы захотели однажды испытать монахов. Увидев монаха в мантии и хорошо одетого, они сказали ему:

“Ты! Пойди сюда.”

Монах оскорбился грубым обращением и отвечал им жестко.

Потом случилось проходить мимо них старцу-монаху, мужу великому, из простолюдинов. Они сказали ему:

“Ты, монах, злой старец, пойди сюда.”

Он подбежал к ним.

Они ударили его по щеке, он подставил другую.

Тотчас философы встали, поклонились ему и сказали:

“Ты — истинный монах.”

Они посадили его посреди себя и сказали:

“Что делаете вы более нас в этой пустыне? Вы поститесь, и мы постимся, вы обуздываете ваше тело подвигами, и мы обуздываем. Что же еще делаете вы, живя в пустыне, в отличие от нас?”

Старец отвечал:

“Мы пребываем в уповании на благодать Божию и храним наш ум.”

Они сказали: “Мы этого не можем.” И отпустили его, получив назидание от его слов.

(Св. Игнатий. Отечник)

Поведали братия об авве Геласии. Имел он в пергаментном переплете книгу — весь Ветхий и Новый Заветы, стоившую восемнадцать златниц. Книга положена была в церкви, чтобы все братия, кому бы из них ни пожелалось, могли читать ее.

Пришел некий странный брат посетить старца и, увидев книгу, прельстился ею, украл ее и удалился.

Старец хотя и узнал о случившемся, но не пошел вслед за ним, чтобы остановить его и взять похищенное.

Брат пришел в город и искал кому продать книгу. Найдя покупателя, он назначил ей цену шестнадцать златниц. Покупатель, желая удостовериться, сказал ему: “Сперва дай мне ее, я покажу кому-либо из знающих и тогда отдам деньги.” Брат отдал книгу. Покупатель, взяв ее, отнес к авве Геласию, чтоб он рассмотрел, хороша ли она и стоит ли назначенной за нее цены. При этом он сказал и о количестве денег, требуемых продавцом.

Старец отвечал:

“Купи ее, книга хорошая и стоит просимых за нее денег.”

Покупатель, возвратясь к продавцу, иначе передал ему слова старца.

“Вот, — говорил покупатель, — я показал книгу авве Геласию, и он сказал мне, что книга не стоит назначенной тобой цены.”

Услышав это, брат спросил: “Не сказал ли тебе старец еще чего-либо?”

“Ничего,” — отвечал покупатель.

Тогда брат сказал ему: “Я уже не хочу продавать эту книгу.”

Умилившись сердцем, он пошел к старцу и просил его взять книгу обратно, раскаиваясь в своем поступке и прося прощения, но старец не хотел принять книгу. Тогда брат сказал ему:

“Если ты не примешь книгу, то мне не обрести спокойствия совести во всю свою жизнь.”

На это старец отвечал: “Если ты не можешь успокоиться иначе как, когда я возьму книгу, то я беру ее.”

Брат, получив назидание терпением старца, пребыл при нем до своей кончины.

(Св. Игнатий. Отечник)

Авва Даниил рассказывал:

"В Вавилоне у одного знатного человека была дочь, одержимая бесом. Отец ее любил одного монаха.

Тот сказал ему: "Никто не может исцелить дочь твою, кроме пустынников, которых я знаю; но если ты будешь просить их, они не захотят этого сделать по своему смирению. А вот что мы сделаем: когда они придут на рынок, вы притворитесь, будто хотите купить у них корзины; и как придут получать деньги за них, то мы скажем им, чтобы они сотворили молитву, и надеюсь, что дочь твоя выздоровеет".

И так они пошли на рынок и нашли одного из учеников сих старцев, который сидел и продавал их корзины. Взяли его с корзинами к себе, будто для того, чтобы отдать ему деньги за них.

Когда монах вошел в дом, пришла бесноватая и дала ему пощечину.

Монах, по заповеди Господа, обратил и другую ланиту.

Демон, мучимый сим, вскричал: "Какая сила! Заповедь Иисуса изгоняет меня".

Девица тотчас исцелилась.

Когда же пришли старцы, им рассказали о случившемся. Они прославили Бога и говорили: "Гордость диавола обыкновенно низлагается смирением, по заповеди Христовой"".

(Скитский патерик)

Авва Иоанн сидел однажды против церкви; братия окружили его и спрашивали о своих помыслах.

Один из старцев увидел это и, искушаемый завистью, говорит ему:

"Сосуд у тебя, Иоанн, полон яда".

"Да, авва,– отвечает ему Иоанн,– и ты сказал это, видя одну только наружность, а что бы сказал ты, если бы увидел внутренность".

(Скитский патерик)

Некто Феодор поступил в число братий, но спустя несколько времени враг человеческий внушил ему такую зависть к святому Кириллу Белоезерскому, что он не только не мог видеть его, но даже слышать его голос. Смущаемый помыслами, пришел он к строгому старцу Игнатию-молчальнику исповедовать ему тяжкое состояние своего духа и то, что он по ненависти к Кириллу хочет оставить обитель. Игнатий несколько его утешил и укрепил молитвой, убедив остаться на испытание еще один год. Но год миновал, а ненависть не угасала. Феодор решил открыть свой тайный помысл самому Кириллу. Войдя в его келию, он устыдился его седин и ничего не мог выговорить. Он уже хотел выйти из келии, когда прозорливый старец сам начал говорить о ненависти, какую питал к нему Феодор. Терзаемый совестью, инок припал к его ногам и молил простить ему согрешение, но святой с кротостью отвечал: “Не скорби, брат мой. Все обо мне соблазнились, ты один познал истину и все мое недостоинство, ибо кто я, грешный и непотребный?” Он отпустил его с миром, обещая, что впредь уже не нападет на него такое искушение, и с тех пор Феодор пребывал в совершенной любви у великого аввы.

(Троицкий патерик)

При использовании материалов сайта ссылка на источник обязательна